Жена погибшего альпиниста прошла по его последнему маршруту

На границе Китая и Пакистана, на леднике у подножья горы Чогори альпинисты обнаружили уникальную находку: пуховку, рюкзак и разбитую камеру. Вещи, как и положено у скалолазов, были подписаны: «П. Кузнецов». Ребята вытащили флешку и привезли ее в Москву, в Международную федерацию альпинистов.

Она оказалась целой! А на ней… последние кадры экспедиции красноярского альпиниста Петра Кузнецова, погибшего в августе 2006 года при восхождении на одну из самых опасных вершин мира. Гималаи, вторая высота после Эвереста. Так Алена Кузнецова узнала о последних месяцах, днях и минутах жизни любимого человека.

Cветлана ХУСТИК

Это как привет из прошлого, возвращение домой, которого так и не случилось. Вот они в базовом лагере, вот пошли на подъем, вот Петр улыбается, а вот на нем кислородная маска – это его последняя фотография. И все, дальше только белый искрящийся снег. Счастье это или еще одно напоминание о горе, трудно сказать, но однозначно — чудо.

Человечище – так называли его друзья. Имя Петра Кузнецова известно далеко за пределами России. Он первый (и до сих пор единственный) человек, поднявшийся на Эверест двумя разными маршрутами. В 1996 году в составе красноярской команды Петр совершил первопрохождение Северо-Восточной стены Эвереста.

Эта экспедиция оказалась крайне опасной. Лишь по счастливой случайности наши ребята избежали урагана, который привел к массовой гибели альпинистов на южном склоне горы. Они приняли решение спуститься и отдохнуть, и как раз в это время на той высоте, с которой спустились красноярцы, прошел ураган. За одну ночь он унес 11 жизней.

Трагедия легла в основу английского фильма «Эверест», который вышел на экраны в 2015 году. Как говорят опытные альпинисты, режиссер практически с документальной точностью воссоздал то, что происходило на горе в те дни.

А в 2004 году команда Петра прошла по центру Северной стены Эвереста. Это на сегодня наиболее сложный и краткий маршрут к высшей точке планеты – самое большое достижение в альпинизме.

Имя Петра Кузнецова значится в списке первовосходителей на последний восьмитысячник, на который до того вообще никогда не ступала нога человека, – пик Лхоцзе Средняя. Он пятикратный чемпион ЦС ФиС (Центральный совет физкультуры и спорта) по альпинизму и четырежды «Снежный барс» – титул в альпинизме, который присуждается покорителям высочайших гор СССР. Петр всегда был первым: в компании, в экспедиции.

А еще он помогал эвакуировать попавших в беду альпинистов на Эвересте, спасал людей после землетрясения в Армении в 1981 году. Но никогда не

говорил о своих подвигах. Даже жена Алена узнавала, что ему приходилось преодолевать при восхождениях и в какие передряги попадать, что и пальцы обмораживал, и без еды сидел неделями, только намного позже, от друзей.

«Так мы и жили, от экспедиции до экспедиции»

Они познакомились в горах. Алена легкоатлетка, занималась скалолазанием. С первым мужем брак не сложился, и они с дочкой жили вдвоем. Петр тоже жил один в Железногорске (закрытый город в 25 км от Красноярска).

В 1996 году после покорения Эвереста красноярские альпинисты отмечали это событие на «Столбах» (заповедник вблизи Красноярска, где находятся природные скалы, там обычно проходят тренировки). Алена с подружкой тоже в это время была там.

— Помню, забираемся на первый столб, и вдруг чья-то большая рука тянется ко мне, – рассказывает Алена. – Я подала свою: «Петя». — «Алена». Так и познакомились. В этом походе я сильно обожгла ногу, вышла из избы и запнулась о чайник, который ребята только что вскипятили. На два месяца загремела в ожоговый центр, ногу пришлось спасать от ампутации.

Петр стал навещать, затаривал холодильник бананами. Вышла из больницы уже под зиму, в квартире холодно. Петя глянул на это и в тот же день перевез мои вещи к себе в Железногорск, я и глазом моргнуть не успела. А на следующий день вновь уехал на Эверест на восемь месяцев. Так мы и жили, от экспедиции до экспедиции.

Он многому меня научил. Что надо проговаривать все недовольства и не держать обид. Что жить надо здесь и сейчас, а завтра может и не быть.

Его по шесть-восемь месяцев не было дома, а я не знаю ни одного более заботливого и любящего мужа и отца. Ультиматумов я ему никогда не ставила. Знала, что горы — это его жизнь. Мне даже ворчать стыдно было, он же старше, хотя сам как ребенок. Помню, строил баню на «Столбах». Прибегает ко мне на работу:

— У тебя деньги есть?

— А сколько надо?

— Да 2000.

— На, вот, только 1800. Петя, куда?

— Да мне в баню печку купить.

А нам еще жить две недели до зарплаты. Мог на последние деньги купить вина хорошего: «Сегодня шикуем, завтра будем думать, где заработать». В квартире все вечно в стадии ремонта, деньги были – делали. Нет – нет. Альпинистам же сложно работу нормальную найти. Нужен ненормированный график, чтобы могли отпускать надолго.

Денег за свои восхождения они никогда не получали. Все на чистом энтузиазме. Приходилось искать случайные заработки. У него было увлечение необычное, он шил одежду — на первых детей своих курточки, комбинезоны. Потом перешел на спортивную, туристическую. Одна из питерских фирм до сих пор по его лекалам шьет пуховые рукавицы.

Альпинистом Петр сделал себя сам. На предприятии, где он работал, был кружок скалолазания. Он втянулся, опыт приобрел, потом сдал на категории, стал работать инструктором. И все, больше без гор уже не мог. Хотя в детстве и юности спортом вообще не занимался, был очень болезненным.

Перенес туберкулез ног, у него были постоянные проблемы с бронхами, ангина хроническая. Я всегда поражалась: в горах же нельзя болеть, только зачихал, закашлял – быстро развивается отек легких. А он наоборот, чувствовал себя там как рыба в воде и никогда не болел.

Гора-убийца

На Чогори (техническое название К-2) Петр мечтал совершить восхождение давно. Опытнейший альпинист, покоривший столько вершин, он не мог оставаться в стороне. В отличие от Эвереста, куда совершено уже более полутора тысяч восхождений, на Чогори с 1954 года поднялись лишь полторы сотни альпинистов. Из России – всего пять человек. Статистика страшная: гибнет каждый четвертый восходящий.

Чогори чуть ниже Эвереста — 8611 метров над уровнем моря, но намного сложнее для восхождения. Вмерзшие в снег и лед тела лежат там десятки лет. Погибших не забирают, на это не хватает физических сил. На последних метрах до вершины главное — остаться в живых самому.

В 2005 году Петр Кузнецов с командой был на Чогори в разведке, тогда совершить восхождение не дала погода.

Вот что говорил он сам о риске в горах:

— Конечно, я против необдуманного риска, против объективно опасных маршрутов. Мне не нравится, когда тебя может уничтожить один из многочисленных валунов, летящих с неба без расписания, и я на это никак не могу повлиять. Немного настораживает мысль о К-2, имеющей репутацию горы-убийцы. Что касается Эвереста, это дом родной.

Эти слова оказались пророческими.

— Я всегда его легко отпускала, — продолжает Алена. – Поначалу в церковь ходила, свечки ставила. А потом расслабилась, потеряла бдительность, привыкла, что он всегда возвращается. У даже меня какая-то собранность, организованность появлялись. Пыталась еще деньги какие-то сэкономить, чтобы он приехал и нам было на что жить первое время.

В ту последнюю экспедицию он собирался как обычно. Накануне вечером прибежал, давай вещи складывать, смотрю, все как обычно берет: нижнее белье, носки шерстяные пять пар. Сушить негде, я ему специально много вязала, чтобы мокрые просто выкидывал. Брал самое необходимое, остальное докупали спонсоры в Москве.

Мимоходом так: «Завтра отвезешь меня в аэропорт». А я только-только ездить за рулем начала. Говорю в ужасе: «Как я обратно-то доеду, может, друзьям позвонить?» — «Ничего, любимая, потихонечку». Я все утро переживала, как буду добираться. О том, что он уезжает, даже и не думала. Теперь понимаю: он мое внимание так переключил.

Я ведь даже не знала, что он на восхождение идет, думала, опять в разведку. Во время экспедиции мы несколько раз разговаривали, у них были спутниковые телефоны. «Петя, ты почему не сказал, что на восхождение едешь?» — «Ну, так получилось».

Последний раз накануне гибели позвонил. Сказал, что сидят уже две недели наверху, еды мало, на четверых два «сникерса» и супы сублимированные, погоды нет. «Так спускайтесь тогда». Он: «Да, завтра выходим обратно». Я и успокоилась.

Что было в это время в Гималаях, Алена узнала позже.

Группа выбрала классический маршрут, по которому на гору поднимаются большинство. По сравнению с классическими маршрутами на другие восьмитысячники на К-2 нет ни одного относительно простого пути. Бывали сезоны, когда до вершины не доходила ни одна из экспедиций. В том году это удалось сделать только четверым: двум японцам и двум итальянцам.

Команде не везло, мешала непогода. На высоте 6700 метров ждать пришлось целых шесть суток! Ребята приняли решение 13 августа начинать спуск обратно. Но, проснувшись, увидели совершенно синее небо и ясное солнце, погода чудесная, тишина. Подумали, что это награда за долгое ожидание, и отправились вверх.

Передвигались четверками, между собой все связаны веревками. Первая, в которой был Петр, ушла вперед. Они уже почти дошли, до вершины рукой подать, каких-то 250 метров осталось. Вдруг со склона оторвался огромный ледяной нарост, снежная доска, и тихо-тихо, без шума, поехал вниз, подминая под себя людей.

Под грудами снега оказались Петр Кузнецов, Юрий Утешев, Аркадий Кувакин и Александра Фойгт. Иностранный альпинист, который шел за нашей командой следом, успел записать происходящее на камеру, установленную у него на шлеме.

Сначала на видео видны черные точки, уходящие вдаль, затем снежная гладь и скала, словно ножом срезанная. Разобрать чужую речь в такой экстремальной обстановке очень сложно. Но если переводить по словам, можно понять несколько фраз:

«Ужасно… Он пошел вперед… я был бы на вершине… И я оказался счастливчиком. Если бы я был наверху, там, я бы сейчас уже… Остальные парни, не вернутся они домой. О боже! Посмотри на это. Кто-нибудь, посмотрите туда. Я был бы прямо там, наверху, в том углу, в сотне метров от того места».

Первые сообщения о гибели альпинистов появились во вторник, 15 августа. Друзья несколько дней пытались искать товарищей. Но все безрезультатно.

Тела так и не были найдены, и позже альпинистов признали погибшими. Лишь после гибели мужа Алена узнала, что, отправляясь на Чогори в тот раз, Петр впервые застраховал свою жизнь.

«Дети даже подойти ко мне боялись, и дома тихо-тихо»

— Вечером 15 августа я ехала с работы домой, — вспоминает Алена. — Зазвонил сотовый, это был врач экспедиции. Он толком ничего не сказал, только прокричал, что с Петром беда. Похолодела, затряслись руки, как доехала, не помню.

Дети уже все знали, им первым позвонили на домашний. Они даже подойти ко мне боялись. На лицах страх. Алешка только перешел во второй класс, Ксения – в девятый. Ребятишкам он был и отец, и друг, и защитник, и достойный пример. Дома тихо-тихо так. А перед глазами десять лет как один миг.

Дальше шок, пустота, безразличие ко всему. Я думала, что сильная, но в такой ситуации реакция организма непредсказуемая. Как тень по квартире ходила, не знала, за что взяться. Потом в больницу попала. Месяц под капельницами лежала.

Однажды доктор говорит: «Вы у меня двое в отделении в таком состоянии, ты и еще одна женщина, она ребенка потеряла. Мальчишка ехал со школы и не доехал до дому. На остановке все видели, как он в автобус садился, и все, как сгинул. Уже третий год пошел. Вот ей не знаю, что может помочь, а тебя время вылечит».

Я с ней поспорила тогда. Но время и в самом деле помогает. Маме Петиной Вассе Борисовне мы долго ничего не говорили. Ей 86 лет было, боялись. Когда невыносимо уже стало скрывать правду, решились. Я только и смогла произнести: «Васса Борисовна, миленькая…» Забежала дежурившая у дома на «скорой» фельдшер, поставила укол. Потом сердечный приступ, больница, и через три месяца после гибели Пети ее не стало.

А на меня злость такая накатила. На судьбу, на себя. Время идет, а я все хожу никакая. Дети просят: «Мама, приготовь что-нибудь, надоели уже сосиски с пельменями». Я как очнулась, они же брошенные совсем.

Идея с экспедицией

А потом пришла идея с экспедицией. Алена узнала, что некоторым родственникам выделили деньги на дорогу к месту гибели альпинистов из Петиной четверки. Краевые власти ее тоже периодически спрашивали, чем помочь.

И она решила попросить денег, чтобы отправиться в Гималаи, к этой горе-убийце. Иначе, казалось, она не выживет. Безумное решение, маршрут наисложнейший, женская нога там вообще не ступала. Да и готовятся альпинисты годами. У Алены в запасе было полгода. Она стала как сумасшедшая тренироваться.

На «Столбах», дома, в больнице попросилась полежать в барокамере, чтобы испытать перепады давления, но не вышло: у нее оказалась клаустрофобия. На поездку требовалось около 150 000 рублей, часть средств выделили чиновники, часть – собрали друзья. Когда пересчитала, поняла, что хватит еще на одного человека. Позвонила дочери Петра от первого брака Юлии. Девушка — тоже спортсменка, сразу согласилась.

— Сначала мы ехали на джипах по горам, — вспоминает Алена, — потом девять дней шли пешком. Удивительно, но очень тяжело было только вначале. С каждым шагом становилось легче и легче. Ближе к цели рвение какое-то появилось, энтузиазм.

Чем выше забирались, тем под ногами было все больше льда, поверх которого лежали камни. Идешь, а из-под земли фонтанчики маленькие бьют. Ночью в палатке хруст стоит. Думаешь, сейчас какая-нибудь расщелина, и мы упадем. Выходили в пять часов утра и шли до пяти вечера. В половине шестого уже было темно.

Когда поднялись на ледник, началось самое тяжелое: ветер свищет, дышать невозможно. Под дождем промокнешь, ветер обсушит, палящее солнце согреет, одежда коркой покрывает тело. Я начала понимать, зачем Петя так рвался в горы. Пришло осознание, что в горах совсем другое восприятие жизни, здесь мыслишь по-другому.

Поэтому альпинисты — это люди из другого мира, они жизнь воспринимают иначе, ценят каждую минуту, риск для них наркотик, без которого они не представляют жизнь. Ведь каждый следующий шаг может стать последним. Все мирские проблемы по сравнению с этим — пустяки.

Носильщики – местное население, которые несли наши вещи, тащили с собой живых кур и вели на веревке яка. Красивая такая шелковистая корова. Мы с Юлькой все подкармливали ее, а потом нам сказали, что мы ее на мясо ведем.

Вообще женщин там нет. То, что я шла с такой подготовкой, это, конечно, чудо. Дикое совершенно желание было помыться, переодеться. Мы почти не снимали нательное белье. Уже наверху, в базовом лагере, нам устроили баню походную. Насобирали мусор, разожгли печку-буржуйку и накрыли палаткой. Всего в пути мы пробыли 18 дней: девять туда, два там и семь обратно.

На высоте 6200 метров над уровнем моря дышать стало очень тяжело. Я шла, опираясь на палки, голова опущена вниз, тут товарищ окликнул: «Алена, налево посмотри».

Поднимаю глаза, и вот она, гора-убийца. Тут впервые за время путешествия эмоции взяли верх. Друзья рассказывали, что я ругалась, плакала, кричала, слезы стыли на щеках, высказала все проклятия этой вершине, спрашивала, за что она забрала самого дорогого на свете человека.

На второй день мне стало плохо, началась «горняшка»: состояние, когда отключается мозг, поведение человека становится неадекватным, это похоже на помешательство. Сутки пролежала, выпила бутылку кислорода, полегчало. На третий день мы установили на горе памятную доску, где увековечили имена наших ребят. Там уже висело несколько памятных досок. Я присмотрелась и ужаснулась.

Почти все погибли в разные года, но 13 августа или около этой даты. Видимо, это время на Чогори самое опасное. Когда мы собрались обратно, группа альпинистов выдвинулась наверх. Меня попросили пожелать им что-нибудь. Я рупор-то взяла, но только выдавила: «Себя берегите, думайте о женах, матерях», — и заплакала…

На обратном пути почувствовала такие легкость и радость в душе, я как будто с Петей рядом побывала. Шла и думала: надо жить. Начала планы строить: надо то-то и то-то сделать, Алешка просил велосипед, сейчас сэкономлю и куплю ему велосипед. Петя будто благословил меня на жизнь дальше. И я это благословение поняла и приняла.

С момента гибели Петра Кузнецова прошло 12 лет. Алена до сих пор живет одна. С ней кроме воспоминаний сотни фотографий, сделанных Петром, и его голос – она записывала все телефонные звонки из экспедиций. Смыслом ее жизни стали дети, недавно дочь подарила ей внука.

— Любовь не заканчивается после смерти, — сказала Алена на прощание, — вот в чем и радость, и беда. Очень трудно после такого человека, как Петр, встретить и полюбить кого-то еще. А размениваться по мелочам я не могу.

(www.pravmir.ru.)

«Последний раз накануне гибели позвонил. Сказал, что сидят уже две недели наверху, еды мало, на четверых два «сникерса» и супы сублимированные, погоды нет. «Так спускайтесь тогда». Он: «Да, завтра выходим обратно». Я и успокоилась.

Что было в это время в Гималаях, Алена узнала позже.

«Альпинисты — это люди из другого мира, они жизнь воспринимают иначе, ценят каждую минуту, риск для них наркотик, без которого они не представляют жизнь. Ведь каждый следующий шаг может стать последним. Все мирские проблемы по сравнению с этим — пустяки.

«Поднимаю глаза, и вот она, гора-убийца. Тут впервые за время путешествия эмоции взяли верх. Друзья рассказывали, что я ругалась, плакала, кричала, слезы стыли на щеках, высказала все проклятия этой вершине, спрашивала, за что она забрала самого дорогого на свете человека.

ФОТО: https://www.pravmir.ru/creative/zhena-izvestnogo-pogibshego-alpinista-proshla-po-ego-poslednemu-marshrutu.

Похожие публикации