Рената ЛИТВИНОВА — о талантах и бездарностях, своём пути, любимых актрисах и железных пельменях

По приглашению фестиваля «Балтийская жемчужина» в Риге побывала Рената ЛИТВИНОВА. Известная актриса и режиссер представила свой фильм «Сны Иосифа» и провела творческую встречу со зрителями…

Ренату ЛИТВИНОВУ не спутаешь ни с кем. Дело не только в характерных жестах или особых интонациях, но и в том, как она смотрит на мир. Ее можно любить или не любить. Называть странной, блаженной, считать инопланетянкой… Но то, что Литвинова яркая личность, — неоспоримый факт.

Она всегда говорит то, что думает, и не боится при этом выглядеть смешной. Чего только стоят ее ремарки, вставленные в самый неподходящий момент в самых неподходящих местах («Ой, как корсет жмет!» или «Я у вас за кулисами чуть ноги к чертям не сломала»), и неожиданные сленговые словечки посреди пафосного монолога.

Играет Рената на публику или на самом деле она такая? Это вопрос открытый. Хотите — принимайте, не хотите — как хотите.

Божественная профессия

— Я часто задаю себе вопрос: для чего я провожу встречи со зрителями? Почему? Наверное, потому, что люблю людей! Вот, собираясь сюда, я старалась быть нестрашной, причесалась, надела блестючее платье.

Мне немало лет, и я имею право преподавать. Раньше я думала, что быть училкой — это что-то жалкое. Какой же я была дурой! Учитель — это самая божественная профессия. Он должен укрепить человека, наполнить его силами, не разрушить.

Как-то у меня был свой курс во ВГИКе — это был такой маразм! Мои студенты были моложе меня лет на семь, и я понимала, что мне абсолютно нечему их научить. Один из них потом стал священником. Теперь он отец Дмитрий. Честно скажу: студент он был негодный, зато в религии нашел себя отлично. А так был бы дурацкий артист…

Ода одержимым

— Я считаю, что в человеке первичны ум и талант. Но добиться чего-то ты можешь только при одном условии: если одержим какой-то идеей. Тогда ты непобедим, тебя не может остановить ничто. Таким людям всегда помогает судьба. И ангелы — белые, зеленые, даже красные.

Мне в жизни везло на одержимых людей. У нас во ВГИКЕ был преподаватель по фамилии Утилов. Он был влюблен в Вивьен Ли. По-настоящему. Даже писал ей письма, и однажды она ему ответила. Потом он женился на женщине, похожей на Вивьен Ли как две капли воды.

Я была знакома с Георгием Рербергом — легендарным оператором, одним из самых выдающихся в мире. Он был одержим своей профессией и мыслил нестандартно. Когда на съемках в Японии пригнали очень красивую спортивную машину для Комаки Курихары, Георгий Иванович оторвал ей глушитель со словами: «У красивой вещи должна быть хотя бы одна ошибка».

Я тоже так считаю: человек должен иметь недостатки. Например, прихрамывать или выпивать…

Главное счастье

— Кино — это мое главное счастье в жизни. Я жертва кинематографа. И моя мама тоже жертва кинематографа. По профессии она челюстно-лицевой врач, но кино любила безумно. Помню, посылают ее в командировку, она берет меня, и мы целыми днями ходим по кинотеатрам — хоть день, хоть ночь… Мама заразила меня этой любовью к кино. В итоге в 17 лет я поступила во ВГИК, куда принимали только умудренных жизнью и опытом людей.

Первое, о чем я тогда подумала: какие же вокруг все старые и страшные! Был у нас такой Ваня — огромный как гора, с большим телом, маленькой головой. Я подумала: боже, с ним мне надо учиться!

А еще на моем курсе учился кагэбэшник. Его специально к нам приставили, потому что в нашей группе были сыновья Галича, Высоцкого, Некипелова, Качанова. Вы помните Качанова? Он снял прекрасный мультфильм «Варежка»… Этот кагэбэшник был жирный как шар. С лицом дельфина. Его звали Дима. Он стал за мной ухаживать. Однажды даже довел до остановки. Я уезжала и видела, как этот шар удаляется от меня… Не знаю, что он там писал про меня в своих доносах.

Короче, во ВГИКе училась масса бездарных людей. Зачем? Не понимаю. Бездарность нельзя научить ничему!

Закорючки жизни

— Сколько меня критиковали во ВГИКе — это просто ужас! «Как ты могла такое написать?» — спрашивали.

Женщины ко мне не благоволили. Одна дама на защите диплома спросила: «А вы вообще говорите по-русски? У вас подстрочник. Так писать по-русски нельзя». А вот Евгений Григорьев (сценарист фильма «Романс о влюбленных». — Авт.) сказал: «Рената, это гениально». К чему это я? К тому, что все в жизни имеет свои крючки-закорючки. Там тебя унижают — тут защищают, там минус — здесь плюс.

Знаете, у меня было драматичное детство. Я была ужасно высокой. В советские времена это совершенно не ценилось, меня обзывали Останкинской телебашней. С тех пор я ее ненавижу! К тому же у меня редкое имя — Рената. «Боже, за что мне такое имя?» — думала я. Хотела быть Леной или Наташей.

Я считаю школу черным временем, но это был урок: не бывает белого без черного. Никогда не надо отчаиваться, за каждым падением следует подъем. За все страдания бывает обратка. Сейчас одноклассники зовут меня на разные школьные встречи. Я не хожу. Не хочу. А вот со вгиковским окружением встречаюсь с удовольствием…

Вгиковское время

— Вгиковское время было чудесным. Мы собирались большими компаниями у Аркаши Высоцкого. Он был такой порывистый! Мог сорвать трусы с батареи и вытереть ими стол. Как-то он позвал меня к себе, говорит: «Тут у меня ночуют пацаны, один из них пишет потрясающие песни». И стал напевать: «Кто-то завтра попадет под автомобиль, погибнут все пассажиры, дрогнет рука молодого хирурга»… А пел Аркаша ужасно, у него не было слуха. Я сказала, что песня мне не нравится и знакомиться с его пацаном я не буду. Оказалось, что на диване ночевал Витя Цой.

Тогда же я познакомилась с Сашей Башлачевым — удивительно талантливым человеком. Я приходила на его концерты, а он говорил мне: «Что вы здесь делаете? Пойдемте лучше погуляем». Я склонна очаровываться талантливыми людьми. Никогда не могу понять тех, кто испытывает зависть к людям выдающимся. У меня, наоборот, они вызывают восторг.

Жили мы голодно. Расскажу смешную историю: в 1990-е мы как-то варили пельмени дома у Аркаши. Купили их на развес, потому что денег было мало. Варим-варим, а они не всплывают: 15 минут, 20, 30… Сидят на дне кастрюли как грибы! Один пельмень вытащили, вынули на стол, а там внутри вместо мяса — железный шарик. И так во всех пельменях! Кооператоры дурили народ как могли…

Икона стиля

— Меня всегда считали странной. То я «странно одетая», то «очень расхристанная». Говорили, что нельзя так сильно красить глаза: мол, никто не делает такие длинные стрелки, и что я везде опаздываю. Хотя я всегда прихожу вовремя, а стрелки теперь все такие носят.

Мой стиль сформировался во ВГИКе, на занятиях по истории кино. Нам показывали самые первые фильмы, «новую волну», картины 1960-х… Мы смотрели даже то, что запрещено. Помню, ездили в Белые Столбы зимой на электричке, чтобы посмотреть фильмы Киры Муратовой. Ее нигде не крутили, а нам показывали.

Именно по фильмам я поняла, как надо одеваться. Сейчас меня называют иконой стиля, хотя я себя на эту должность не назначала. Просто всегда одевалась так, как хотела. Если бы я соглашалась на те наряды, которые предлагали художники по костюмам, то была бы страшнее атомного взрыва.

Когда я пришла в театр на роль Раневской в «Вишневом саде» и увидела костюмы, у меня вырвалось: «Я протестую!» Нельзя носить снопы на башке и слоистые юбки. Это какой-то кружевной шкаф! Художник сказал: «Ладно, ей можно все». И у меня появился заячий палантин, к которому потом пришили норковые хвостики. Правда, их потом собаки отгрызли. А туфли мне достались от Анастасии Вертинской…

Заявления в лёгкой манере

— В моей голове СССР до сих пор никуда не делся. Я не верю в границы. Мне кажется, что я до сих пор живу в Советском Союзе и все мы люди одной большой страны. Вот такое у меня политическое заявление в легкой манере, с ностальгическими нотками.

И женщины у нас лучшие в мире. Хотя очень напористые. На операторском факультете сегодня 50 процентов девочек… Знаете, есть такая теория, что сейчас идет эра матриархата. До ее окончания осталось… сейчас посчитаю… (пауза) 23 года! А значит, еще целых 23 года женщины будут срезать мужикам подметки.

Я иногда вглядываюсь в публику и думаю: о-ля-ля, в зале одни женщины! Как-то прибежала на мой показ одна зрительница. У нее с глазом что-то не то, в руках сумка с продуктами. Отпихнула меня плечом: «Где тут фильмы Литвиновой?», — и понеслась в зал. Я о ней с такой нежностью подумала… Ведь у человека столько проблем: и глаз нужно наладить, и продукты до дому донести, а она на мой показ пришла. Какой мужчина на такое способен?

Великие женщины

— Есть совершенно выдающиеся женщины. Например, Кира Муратова, которую я считаю своей второй мамой. С ней я познакомилась на фестивале «Арсенал» у вас в Риге: начался салют, и вошла она. Через какое-то время Муратова пригласила меня сниматься, и все шлюзы открылись.

Я Киру обожаю! У нее страшная судьба. Она снимала «Княжну Мери» — ей закрыли проект и смыли негативы. От отчаяния она пошла на голодовку на 40 дней. Потом работала уборщицей, библиотекарем на киностудии. Сейчас живет в Одессе, ей много лет, но я бы мечтала, чтобы она еще снимала.

Когда у меня родилась Ульяна, Муратова сказала: «Я думала, что у вас никогда не будет детей». У нее была выстраданная теория о том, что ты либо должен снимать кино, либо нести ответственность перед ребенком. Когда женщины думают, что они смогут целиком отдать себя кино и родить дитя, — тут может быть сильный облом.

Я снимала фильм «Нет смерти для меня», и моими героями были величайшие актрисы: Татьяна Самойлова, Нонна Мордюкова, Татьяна Окуневская, Лидия Смирнова, Вера Васильева — она, кстати до сих пор жива, ей 92 года. У каждой из них были свои проблемы, болезни, одиночество… Но когда я их спрашивала: «О чем вы мечтаете», — они все как одна отвечали: «Хочу еще одну роль!»…

ЗЕМФИРА и другие гении

— Про Земфиру мне все время задают дурацкие вопросы. А она один из главных людей моей жизни. Очень цельная натура. Ее не может разрушить ничто, потому что она служит своей звезде по имени музыка. У нас было много сотрудничества. Началось оно с фильма «Богиня, или Как я полюбила». Идиотское название, но с тех пор я и кличусь Богиней.

Земфира из тех ныне живущих гениев, которых надо ценить здесь и сейчас, а не потом, когда их не будет, как это было с Лешей Балабановым. Он не получал таких призов, как Андрей Звягинцев, но был абсолютным гением. Ему не нужны были деньги. Он снимал безумные хиты «Брат» и «Брат-2», но ни копейки с этого не имел, а после смерти друга Сергея Бодрова хотел уйти из жизни.

Когда Земфира приехала в Москву, то первое, что она сделала, — отдала долг продюсеру, который ее привез. Ходила в одном пиджачке, зато стала свободной. Мы с ней похожи: я тоже всегда снимала свои фильмы за свои деньги.

Я думаю, что если у тебя есть талант, то надо действовать. Если ты чего-то стоишь, это затронет других. В несостоявшихся гениев я не верю. Если хочешь что-то сказать в искусстве — снимай хоть на телефон. Не надо соответствовать никаким законам, участвовать в показах и ходить по продюсерам. Надо идти своим путем, быть независимым. Не нужно спешить под кого-то ложиться. Надо верить в себя!

Опасная система

— Я против любых систем. Если ты пойдешь в систему, тебе скажут: «Так нельзя!» — и очень быстро сломают. Если ты не похож на стандарт, все будут пытаться тебя «подровнять». Самое главное — это сохранить свое «я». За это я всегда сражалась. Даже когда мне говорили: «Ты губишь себя!» Но я-то знала, что если поступлю, как они, послушаюсь «доброжелателей», то сгублю себя. И поступала как чувствовала. А еще всегда общалась с людьми, которые могут меня чему-то научить.

Я не боюсь быть смешной, люблю быть комедийной артисткой и очень люблю комедии. Если ты комедийный артист, то, конечно, можешь сыграть и драму, а кто может рассмешить? Это такой недооцененный жанр.

У меня в жизни был момент, когда Джеральдина Чаплин встала передо мной на колени. Я ее рассмешила и горжусь этим. (Речь идет о фильме Николая ХОМЕРИКИ «Сердца бумеранг», где Литвинова сыграла гадалку-шарлатанку. — Авт.)

Рецепт от плохого настроения

— Случаются такие моменты, когда тебе плохо. В эти минуты надо погрузиться в работу и не останавливаться. Ты думаешь, что у тебя депрессия, отчаяние, что все потеряло смысл… Но, начиная работать, ты берешь этот большой минус и превращаешь его в плюс.

Если бы не было у меня такого несчастья, я бы не написала пьесу «Северный ветер», которую сейчас поставила во МХАТе. Мечтаю ее привезти к вам в Ригу. Вы северные люди — вам это близко. (Смеется.)

Однажды Мадонна выступала в одной северной стране — зажигала-зажигала на сцене, а в зале никто не шелохнулся. Она в недоумении: почему такая мертвая публика? А ей ответили: «Ну что вы! Мы же неистовствовали, сходили с ума».

По моему мнению, искусство — это то, что должно давать счастье. Есть фильмы, после которых ты приходишь и хочешь повеситься, — это неправильно. Правильно — когда ты испытываешь катарсис, хочешь прийти домой и быть счастливым…

«Добиться чего-то ты можешь только при одном условии — если одержим какой-то идеей. Тогда ты непобедим, тебя не может остановить ничто. Таким людям всегда помогает судьба…

«Меня всегда считали странной. То я «странно одетая», то «расхристанная». Говорили, что никто не делает такие длинные стрелки и что я везде опаздываю. Хотя я всегда прихожу вовремя, а стрелки теперь все такие носят…

Похожие публикации