Чужой среди своих

Возвратившихся домой из-за границы часто считают неудачниками, но так ли это на самом деле?

Почему заграница не становится берегом мечты для наших соотечественников? Почему, однажды уехав с насиженного места в Латвии, они потом возвращаются? Что гонит их от сытой жизни «там» к неустроенности «здесь»?

Ольга ЛЕВИНА

Ответы на эти и многие другие вопросы были получены в результате первого в Латвии масштабного исследования историй латвийцев, возвратившихся на родину после работы и жизни за границей. Его автор — профессор факультета бизнеса, управления и экономики Латвийского университета Михаил ХАЗАН уже долгое время изучает проблемы эмиграции. В последнем исследовании «Возвращение в Латвию» он с помощью цифр не просто рисует портрет латвийского возвращенца, но и рассказывает о том, что тот чувствует.

Резерв, который не потерян

— Зачем вообще понадобилось так детально изучать настроения вернувшихся?

— Люди, которые вернулись в Латвию после жизни и работы за границей, не менее интересны для изучения, чем те, которые уезжают из Латвии. Если по эмигрантам мы сделали большое исследование два года назад, то по возвратившимся цельной картины не было.

— То есть это исследование может стать научной основой для разработки плана реэмиграции латвийцев? Ведь прежний план, как известно, не работает.

— Безусловно, может! Я всегда был уверен и продвигал мнение, что ремигранты (термин «реэмиграция» — неудачный, я его стараюсь избегать) — это важная часть общества Латвии, доказывающая своим примером, что уехавшие — человеческий резерв, который не потерян для нас полностью и навсегда. Однако мало добиться того, чтобы они в принципе вернулись в Латвию. Надо сделать так, чтобы они, вернувшись, могли нормально встраиваться в общество. Мы же далеко не единственные, кто сталкивается с этой проблемой.

Например, правительство Литвы еще пять-шесть лет назад было довольно скептически настроено по поводу того, можно ли вернуть уехавших. В то время в правительстве (и в части общества) у них отношение к эмигрантам было отрицательное: мол, вот вы уехали — значит, предатели. Потом они быстро поняли, что так неправильно, и стали работать над политикой ремиграции. В итоге в этом вопросе сейчас они продвинулись дальше, чем мы…

Портрет ремигранта: нелатыш в возрасте от 35 до 44 лет со средним профессиональным образованием. Чуть меньше половины — это женщины, третья часть — люди с высшим образованием. Две трети ремигрантов — в возрасте от 24 до 44 лет.

Не хлебом единым

— Что удивило больше всего вас лично?

— Например, тот факт, что в Латвию возвращаются даже те латвийцы, которые прожили за границей пять и более лет, — таких среди ремигрантов оказалось более 40 процентов. Ранее считалось, что есть некий период оседлости (порядка трех лет), по достижении которого мало кто возвращается. Удивило еще и то, что, по данным предыдущего исследования эмигрантов, 90-95 процентов из них вполне удовлетворены своей работой и жизнью за границей. Казалось бы, ну все у них хорошо там… Однако исследование показало, что наши люди возвращаются по эмоциональным причинам.

«Почему вы вернулись в Латвию?»

50,3 процента ответили, что им не хватает родственников и друзей, 38,6 процента сказали, что скучают по Латвии. Еще 23,2 процента указали, что вернуться их побудили семейные обстоятельства, 21,2 процента указали, что желают, чтобы их дети жили и учились в Латвии. 17,4 процента признались, что их не устраивают условия жизни за границей, 16,8 процента поехали вслед за любимым человеком. 14,8 процента сказали, что причина для возвращения — привычная среда жизни, и еще 8,6 процента указали, что у них ухудшилось здоровье…

По этим данным видно, что личные причины возвращения на первом месте. Тогда возникает логичный вопрос: раз люди срываются с хороших насиженных мест, ну не могут же они возвращаться в Латвию на заведомо плохие условия? Я сам был уверен, что, возвращаясь на родину, люди все-таки не будут жить намного хуже. Но что мы видим! 41 процент вернувшихся говорят, что только «с трудностями» или «с большими трудностями» сводят концы с концами, а ведь на чужбине таких было всего три процента…

— Выходит, что люди оставляли хорошие места, ехали в Латвию, чтобы разочароваться родиной? То есть поговорка, что не хлебом единым жив человек, подтверждается вполне научными исследованиями?

— Мне это было понятно уже по предыдущему исследованию. Мы задавали вопрос о планах по возвращению, и там вырисовалась примерно такая же картина. Те, кто думал о возвращении, отвечая на вопрос, чем они не удовлетворены за границей, называли в первую очередь семейную жизнь. Речь идет либо о том, что там у них семейная жизнь не удалась, либо то, что им приходится жить в разлуке со своей семьей. Второе, чем они были недовольны, — это отношение с людьми вне дома. То есть они просто не могут встроиться в чужой социум, и это для них становится большой проблемой…

Неудачники? Это миф!

— Возможно, те жители, которые собирают чемоданы, посмотрят на это исследование и сделают выводы, что на чужбине их ждут проблемы, которые сложно представить?

— Принять решение об отъезде вообще не так просто, как кажется. Надо быть внутренне мобильным и готовым к переменам. В целом мобильных людей меньшинство, но их становится все больше с каждым поколением; мир меняется в сторону мобильности. К тому же после того, как после открытия рынка труда ЕС в 2004 году уехали первые латвийцы, создали там общины, их последователям проще. Легче стало узнавать возможности, подробности, тонкости. Кода у тебя есть десять знакомых за границей, а еще жена тебя каждый день пилит, что надо ехать, то сделать это проще, даже если ты сам не слишком мобильный внутренне.

A насчет проблем — не будем забывать, что, согласно результатам уже упомянутого исследования эмигрантов, они намного более удовлетворены жизнью, чем были в Латвии, и проблем у них там меньше.

— И сколько из всех уехавших все-таки возвращаются?

— Из всех уехавших за последние 13 лет (а это примерно 370 тысяч человек) около 30-40 процентов вернулись. Точных оценок нет, но картина примерно такова. Это довольно много, но ведь остаются за границей 60-70 процентов всех уехавших. Причем есть нехорошая тенденция: начиная с кризисных лет ориентация на «уехал временно, чтобы накопить денег» сменилась на «уехал на постоянное место жительства» и на «уехал, чтобы жить в стабильном государстве, где нет резких скачков экономики».

Долгое время в обществе у нас поддерживался миф, что уезжают одни только неудачники, которые не могут найти себе применение в Латвии. Потом на смену ему пришел миф, что возвращаются оттуда одни неудачники, которые даже там не смогли нормально устроиться. Получается, что вроде бы те, кто вернулся, — это отсортированные неудачники из группы неудачников. Неудачники в квадрате. Но это неверное мнение…

Тоска по родине

— Почему же неверное? Выглядит так: люди уехали за границу из-за маленьких латвийских зарплат, но и там не смогли добиться каких-то результатов. То есть их удел по жизни — это маленькие зарплаты?

— Неверное, потому, что люди уезжали из Латвии не только по экономическим причинам, a возвращались в основном не по экономическим причинам. Примерно треть эмигрантов указывали в качестве причины отъезда неэкономические мотивы — например, недовольство своими перспективами в Латвии, происходящими в Латвии процессами, политической средой, желание улучшить качество жизни, посмотреть мир. Были и такие, которые в Латвии жили совсем неплохо и даже получали по 1,5 тысячи евро, но чувствовали, что их потенциал за границей гораздо больше.

Инженер в Латвии живет, скорей всего, неплохо. Но когда он перебирается в Германию и начинает получать на порядок больше, его жизнь из категории «неплохо» переходит в «хорошо». А о врачах, медсестрах я вообще не говорю. В Латвии медсестры живут, что скрывать, бедно, а за границей это очень хорошо оплачиваемая специальность…

— То есть из этих инженеров и медсестер 60-70 процентов смогли адаптироваться, а остальные — нет. Почему вообще так получается: кто-то уезжает за границу и думать не хочет о том, чтобы вернуться, а кто-то тоскует по родине и просто не выдерживает жизни на чужбине?

— Как мы видим, чаще всего в финансовом плане у тех, кто поехал на заработки, все более-менее хорошо. Но кому-то не нравится, что все вокруг говорят на чужом языке. Да и вообще все как-то не так, как ты привык, и это со временем начинает не просто досаждать, а раздражать. И постепенно человек забывает, что в Латвии ему было плохо из-за маленькой зарплаты, тоска по родным всплывает наверх. В какой-то момент человек не выдерживает и принимает решение вернуться…

У ремигрантов спросили: «Через какое время после возвращения на родину вам удалось найти работу?»

Только 18 процентов из них ответили, что работу нашли еще будучи за границей. В течение трех месяцев нашли работу 36 процентов, то есть через три месяца уже больше половины — при работе! Из вернувшихся в 2005-15 годах около 90 процентов мужчин и почти три четверти женщин в конце 2016 года работали. Большой части опрошенных в этом помогли родственники и друзья (37%). Каждому третьему помогли объявления о вакансиях, а каждый десятый сам помещал объявление о трудоустройстве и рассылал CV. Еще восемь процентов вернулись на свое бывшее место работы, и столько же сами создали себе рабочие места.

Проблемы адаптации

В итоге мы видим, что худо-бедно, но подавляющая часть ремигрантов нашла работу в Латвии. Тут еще следует учесть, что значительная часть из них может позволить себе не устраиваться сразу, поскольку люди едут не с пустыми руками, а с накоплениями. Однако не все могут устроиться на работу, которая адекватна их пониманию нормальной заплаты. Отсюда и неудовлетворенность в целом самим решением о возвращении.

«Были ли ваше решение вернуться в Латвию правильным?»

40 процентов респондентов дали ответ «точно нет» и «скорее нет», а 44 процента ответили «точно да» или «скорее да». Ремигранты сталкиваются с трудностями в адаптации: 44 процента заявили, что адаптироваться в Латвии было скорее «сложно» или «очень сложно». Труднее было тем, кто не владеет свободно латышским языком. Адаптироваться мешают трудности с поиском работы себе или супругу (так ответили соответственно 40 процентов и 14 процентов, а вместе — 46 процентов опрошенных), различия в культуре труда (31%). На неясности в налоговой сфере указали 30 процентов опрошенных, на трудности из-за того, что отвыкли от здешнего менталитета, — 26 процентов, на трудности нахождения жилья — 17 процентов. Трудности с образованием детей (проблемы с устройством в детский сад или школу, отношение и среда в школе) отметили 13 процентов, столько же испытывали языковые проблемы…

Как мы видим по этим ответам, на первом месте в трудностях адаптации в Латвии — это поиск хорошей работы. Как мы тут можем помочь? В поиске — еще можно, но рабочие места по мановению волшебной палочки не появятся и зарплаты вдруг до западноевропейского уровня не поднимутся. Но ведь много и других проблем, которые можно постараться исправить…

Эмигранты — смелые люди!

— Возможно, что, пожив в Латвии и снова попав в бедность, они уедут вновь?

— Такие обязательно будут. В целом мобильных людей становится больше. Поколение «игрек» более мобильно, чем предыдущее, а последующее будет еще более мобильным. По опросу видно, что четверть вернувшихся в долгосрочной перспективе видят себя где-то за границей. Сам факт, что такие есть, не вызывает удивления, но что их так много — вот это неожиданно…

— Вот теперь, когда на руках есть такое объемное исследование, что можно сделать, чтобы вернуть побольше соотечественников на родину и сделать их жизнь после возвращения более комфортной?

— Как мы уже говорили, хороший рынок труда одним щелчком пальцев мы обеспечить не можем. В этом списке есть масса вещей из серии «давно пора сделать». Например, второй по важности пункт — информация о возможностях занятости. Ребята, ну это же просто из серии «туши свет»! Мы же говорим об этом четыре года, как можно было это игнорировать?! Я помню конференцию, которая была в декабре 2013-го. Тогда все поняли, что очень важно, чтобы люди вернулись, они же вернутся в Латвию более умными и будут здесь предпринимательство развивать.

И действительно, если мы взглянем на цифры исследования, то среди мужчин 21 процент предпринимателей и самозанятых. Среди всех жителей в возрасте от 18 до 60 — примерно 11 процентов. То есть люди возвращаются в Латвию и начинают свой бизнес. У них возрастает степень уверенности в своих силах. Мы получаем активный сегмент общества, который улучшает нашу ситуацию на рынке труда и сам дает работу другим людям. Ну так давайте предоставим людям ту информацию, которую они хотят видеть!

— На своем семинаре известный психолог Лабковский как-то сказал, что эмигранты — самые несчастные люди на Земле. Вам так не показалось?

— Это немного преувеличено. Эмигранты — это смелые люди, которые не боятся что-то менять в своей жизни, чтобы сделать ее лучше. Нельзя несчастными назвать и тех, кто вернулся, но чем-то недоволен. Это скорее проблема страны, а не отдельных людей. А если бы мы еще делали многие простые вещи, которые хотят видеть эмигранты…

— …то еще сколько процентов может вернуться домой?

— Их не будет больше. Но больше стало бы тех, кто уверен, что он останется в Латвии. Их эмоциональный фон был бы другой. Если бы человек приехал домой и ему тут же помогли в его самоуправлении или в каком-то агентстве, он сразу понял бы: он нужен своей стране. Ведь страдают от чиновников многие. Например, неудовлетворенность работой службы госдоходов самая высокая, но отрицательный баланс и у госагентства занятости, и у самоуправлений, и у учреждений здравоохранения. Вернувшиеся не ощущают того, что они тут нужны. Они говорят: у нас такое чувство, что нас дома никто не ждет. И это большая проблема…

«90-95 процентов уехавших вполне удовлетворены своей работой и жизнью за границей. Казалось бы, ну все у них хорошо там… Однако это исследование показало, что наши люди возвращаются по эмоциональным причинам…

«Вернувшиеся не ощущают того, что они тут нужны. Они говорят: у нас такое чувство, что нас дома никто не ждет. И это большая проблема…

Похожие публикации