Коллекционирование картин и предметов искусства — благородное, но опасное хобби

Серьезных коллекционеров предметов искусства в Латвии — перечесть по пальцем двух рук. Один из самых уважаемых в этим закрытом мире, бесспорный авторитет в сфере антикварного бизнеса — рижанин Виктор Астанин.

От альбома с марками до собственного антикварного салона

Историей живописи Виктор начал интересоваться еще на школьной скамье, собирая марки на тему искусства. В 60-е годы, будучи студентом МФТИ, стал наведываться в антикварный магазин на Старом Арбате в Москве. Ходил туда как в музей — полюбоваться на картины признанных мастеров. А в 1973-м уже в Риге приобрел по случаю первое ценное полотно XIX века кисти французского художника Нарсиса Диаза. Картина украсила их с женой семейное гнездо — комнату в коммуналке. С этого момента Виктор на всю жизнь заболел собирательством артефактов. Сегодня он является владельцем одного из самых больших и престижных антикварных салонов в Старой Риге Antiqua на ул. Вальню и лицензированным экспертом по оценке предметов искусства и антиквариата. У него собрана, пожалуй, самая полная в Латвии библиотека по всем видам и направлениям искусства. Астанин великолепно знает мир коллекционеров и историю антикварного дела в Латвии. А она полна драматических страниц. О некоторых из них эксперт рассказал «Субботе».

Рига — Клондайк старины

— В Латвии антиквариата на руках у населения было довольно много. Так сложилось исторически. Многим владела местная элита — буржуа и богема. Немало ценностей вывезли сюда эмигранты после революции и позже из советской России. Балтийские немцы в 1939 году при репатриации в Германию тоже оставили полные квартиры всякого добра. Многое оставили в своих квартирах и еврейские семьи, угнанные в гетто и концлагеря. Новые послевоенные жильцы даже не подозревали о ценности оставшихся от прежних обитателей мебели, картин, предметов интерьера. Все это уже в советские годы знающие люди могли приобрести относительно недорого.

В 70-е годы я попал в большую квартиру в доме на ул. Суворова (ныне Марияс). Я был поражен: она вся была напичкана антиквариатом: старинные мебель, книги, великолепный фарфор — майсенский, петербургский, — все стены были увешаны картинами разных художников. Все это принадлежало педагогу Видвуду Эглитису и его супруге. Часть Эглитис унаследовал от родственников, владевших этими сокровищами в довоенное время. Но он и сам выискивал и покупал интересные антикварные вещи. Обычно коллекционеры что-то обменивают или продают отдельные предметы из своих собраний, так вот Эглитис не хотел ни с чем расставаться. Власти даже выделили ему дополнительную комнату, чтобы он мог там разместить антикварную мебель, которой уже не хватало места в его квартире.

— И что стало с его коллекцией?

— Супруги Эглитисы умерли, а детей у них не было. Все досталось какой-то родственнице, что-то она продала через посредников.

Образованное сословие знало толк в искусстве

— Сколько примерно было в Латвийской ССР коллекционеров?

— Довольно много. Во-первых, функционировал клуб филателистов, члены которого собирались по воскресеньям в Доме культуры ВЭФ. Туда же приходили нумизматы и фалеристы (собиратели значков, медалей, орденов). Антиквариат и живопись собирали представители интеллигенции, наделенные художественным вкусом: врачи, музыканты, артисты, ученые, отставные военные.

Например, зав. отделением в Железнодорожной больнице Генрих Робертович Лаздинь прекрасно разбирался в живописи. У него было много вещей из коллекции Ольги Осиповны Пенерджи, бабушки известного скульптора Игоря Васильева и владелицы одного из крупнейших частных собраний русской живописи в довоенной Латвии. После смерти Лаздиня его дочь все разбазарила (ей еще кто-то помог) и лишилась в конечном итоге даже квартиры и дачи.

Очень известными коллекционерами были музыканты Евгений Леонидович Крамер и его супруга Лидия Яновна. О коллекции Крамера была даже небольшая статья в Латвийской Советской Энциклопедии. Крамеры много гастролировали и были состоятельной четой: квартира на ул. Ленина в сталинском доме с антикварной мебелью, дача в Дубулты, черная «Волга»… У них были картины, предметы интерьера, хорошая библиотека, старинное оружие, фарфор. Евгений Крамер умер в 80-е годы, супруга помешалась, играла на скрипке в Старой Риге, потом уехала в Ленинград и там умерла. Все вещи унаследовали родственники, многое распродали.

Партийные товарищи артефактами не интересовались

— Но вообще среди собирателей были и простые люди, без образования. Например, пенсионер Алексей Тимофеевич Горячих, в прошлом шофер. Он ходил по квартирам и покупал у жильцов что-то интересное. Барыги тоже приносили ему старинные вещи, иногда очень хорошие. И он их продавал коллекционерам. А еще делал бронзовые люстры и бра с хрусталем: монтировал из старых и вновь отлитых элементов. За его светильниками приезжали покупатели даже из Грузии. У него была одна странная черта: Алексей Тимофеевич заказывал одному художнику копии известных картин либо просил что-то подправить на старых полотнах, смыть или подрисовать, если его что-то не устраивало.

— А партийная и хозяйственная номенклатура не интересовалась ценной стариной?

— В наш антиквариат на ул. Кр. Валдемара, 20, в 90-е годы приносила вещи одна дама. Ее супруг в советские годы был министром. Но кого-то еще, кто в этой среде имел бы увлечение антиквариатом, я не знаю.

Под пристальным вниманием милиции

— В СССР государство прессовало коллекционеров?

— Не без этого. Начнем с того, что скупка и продажа с рук ювелирных изделий из драгметаллов, в том числе и монет, приравнивались к валютным операциям. И в начале 70-х некоторых нумизматов арестовали и даже посадили. Изделия из золота и серебра у населения принимали в скупках — как лом. При этом из ювелирных украшений выковыривали камни, сбивали эмаль.

Только в 1975-м в Риге в порядке эксперимента впервые в СССР комиссионному магазину разрешили принимать от населения ювелирные изделия и выставлять на продажу. Работников рижского антиквариата на ул. Ленина, 62, отправили на курсы геммологов в Москву, чтобы научить разбираться в драгоценных камнях.

Стоящие предметы в антикварных магазинах не задерживались, чтобы что-то ухватить, надо было приходить к самому открытию. Но все лучшее доставались блатникам, у которых были взаимовыгодные отношения с продавцами.

Никогда не забуду, как одна продавщица вынесла из подсобки необыкновенной красоты фарфоровый лоток для фруктов в виде листка с тончайшими прожилками и передала какой-то грузинской даме из рук в руки. Вряд ли обе понимали, что это гарднеровское изделие конца XVIII века. Я предложил грузинке вдвое больше — 100 рублей, но она ни в какую.

А у приемной антикварного магазина дежурили перекупщики. У скупки драгметаллов была другая узкая группа своих людей, которые были в сговоре и с органами. Если там появлялся чужой, они его сдавали в милицию.

Когда в городе случалась кража картин и старинных предметов искусства, всех, кто занимался антиквариатом, начинали таскать к следователям. Меня тоже много раз вызывали. Коллекционирование всегда было сопряжено с риском. С одной стороны, это риск попасться на удочку к мошенникам или стать жертвой грабителей, с другой стороны — риск получить статью за спекуляцию или скупку краденого. Меня милиция однажды пыталась подставить, подсунув краденую вещь. Я чудом ушел от преследования.

Таинственное исчезновение коллекционера

— Антиквары и криминальный мир — какие тут складывались отношения?

— Иногда трагические. В мае 1991 года из своей квартиры пропал Марк Калугин вместе со всей своей коллекцией и маленькой собачкой. Жена была на огороде, вернулась и обнаружила, что квартира открыта, вещей нет, муж исчез, как и их собачка. Завели уголовное дело, но ничего не нашли. Об этом происшествии нигде не писали. Но люди видели, как накануне Марк уходил с аукциона антиквариата вместе с двумя незнакомцами. Какие-то вещи из коллекции Калугина позже всплывали, но розыски и дознания ни к чему не привели.

В середине 90-х, в самое бандитское время, пострадал еще один крупный коллекционер наградных знаков и орденов: его ограбили, унесли очень редкие и дорогие награды царского времени. Он после этого заболел и умер. Просто не смог пережить такую потерю.

Ходили под статьёй

— В первой половине 80-х в нашей среде был хорошо известен молодой человек по имени Анатолий Лаздиньш. У него было хорошее чутье, он умел найти стоящие антикварные вещи, а потом их продавал, в том числе и музеям. К слову, Рундальскому музею, когда тот получил статус всесоюзного музея, государство давало большие деньги на приобретение предметов интерьера, мебели, фарфора, картин: реставрируемые помещения надо было заполнять. Лаздиньш работал под прикрытием органов. Поэтому чувствовал себя достаточно уверенно.

Я тоже в Рундале что-то продавал. В 83-м году я им продал вещей на достаточно большую сумму. А это подпадало под статью о спекуляции. На меня было пухлое уголовное дело в милиции. Но доказать им ничего не удалось. В 1984-85 годах в Риге работала бригада московских следователей, которые занимались также делами коллекционеров. Лаздиньшу, несмотря на его связи, вменили несколько эпизодов и посадили на шесть лет с полной конфискацией имущества. Освободился он в 91-м году, пересмотра уголовного дела и возврата конфискованного не добился, спился и умер через несколько лет.

— Много предметов искусства вывозили контрабандой за границу?

— До середины 80-х практически ничего. А потом контрабанда пошла. Я знаю, что некоторые вещи, которые я продал в Москве, потом были нелегально вывезены на Запад.

— С фальшаками в своей практике сталкивались?

— Бывало. Фальшаки высокого качества можно приобрести даже на крупных международных аукционах. Я однажды купил через Интернет у одного английского аукционного дома красивое русское изделие из серебра. Попросил фотографии клейм — в руках вещь не держал. Приехал в Лондон, забрал покупку, пришел в гостиницу, стал внимательно рассматривать — а клеймо пробирной палаты явно подделано. Клеймо мастера может меняться, а пробирные клейма — нет. Это как денежный знак. На следующий день пошел к ним, стал доказывать, но там потребовали заключения двух экспертов. Пришлось представить, а заодно и собственное заключение на нескольких листах. Тогда деньги вернули.

Трудные времена для антикваров

— Кто сегодня в Латвии собирает антиквариат?

— Коллекционеров среди среднего класса, в отличие от Старого Света, в Латвии почти нет, за исключением коллекционеров марок, монет, открыток, знаков и т. д. У нас собирать изобразительное искусство и антиквариат могут позволить себе только очень богатые люди. Но и среди них активных коллекционеров немного. Есть люди, которые, разбогатев, начинали что-то собирать, а через пять-десять лет бросали. В середине 90-х активно покупали латышскую живопись бизнесмены Геркенс, Кокалис, банкиры Каргин и Красовицкий… Гунтис Белевич, нынешний министр здравоохранения, будучи владельцем сети аптек, тоже собрал приличную коллекцию старой латышской живописи. Но сейчас не подает признаков активности.

Вообще, интерес к довоенной латышской живописи непрерывно рос с 90-х годов вплоть до кризиса 2008 года, и цены на нее росли. Сейчас они упали. Ну сколько нужно в частной коллекции картин Пурвитиса, Валтерса, Либертса? Три, пять? Больше — уже скучно.

В целом антикварный бизнес переживает сегодня не лучшие времена. Внутреннего рынка нет, а россияне, наши главные покупатели, которые регулярно приобретали в Латвии предметы искусства, больше не приезжают. Но и во всем мире ситуация на антикварном рынке неважная. Зарабатывают сегодня только аукционные дома, которые берут проценты и с покупателя, и с продавца.

— Опасно ли в Латвии владеть серьезной художественной коллекцией?

— Это опасно везде, не только в Латвии. Но в последние десять лет у нас коллекционеров вроде бы не убивали. Кражи из квартир отдельных предметов искусства и старины — это случалось. Впрочем, на руках у населения уже почти не осталось вещей, представляющих интерес для коллекционеров. В 90-е годы, когда началась реституция, люди вынуждены были перебираться из старых домов в центре в маленькие квартирки и комнаты на окраинах и расставались со всем лишним.

Похожие публикации