Почему гениальные литераторы не отказывались от сотрудничества с тайной полицией

Сегодня мы продолжим беседу с рижским библиофилом Михаилом Богустовым на тему «Художник и власть». Оценки нашего собеседника небесспорны, но тем и интересны.

Мы уже упоминали о том, что в Российской империи Третье охранное отделение, созданное А. Бенкендорфом для предотвращения антигосударственной деятельности, активно привлекало к сотрудничеству наиболее уважаемых общественных лидеров. В том числе служителей муз. В советское время эти связи замалчивались или трактовались как принуждение и шантаж талантов со стороны царской охранки. А роль имперской спецслужбы оценивалась как крайне реакционная. Сотрудничество с Третьим отделением считалось бесчестием для интеллигентного человека.

Но что двигало частью творческой интеллигенции, которая получала деньги и различные бонусы от жандармской структуры? Сразу отметем предположения о том, что выдающихся личностей охранка привлекала в качестве банальных информаторов и доносчиков. Формы сотрудничества были совсем другими, более тонкими, прагматичными и отнюдь не позорными для людей этого круга.

Пушкин

Александр Сергеевич хотел служить на государственных должностях, как Державин и Жуковский. Его мечтой было сильное и умное государство. Но осуществить карьеру на госслужбе поэту мешали качества характера — в первую очередь необузданный темперамент. Но идейно Пушкин и Бенкендорф не были антагонистами. Поэтому заказы Третьего отделения на произведения патриотического звучания не встречали отторжения у Пушкина. В частности, по некоторым сведениям, именно по заказу Третьего отделения было написано «Клеветникам России» — поэтический ответ Чаадаеву, самому непримиримому критику России. Ответ получился блистательным, потому что соответствовал убеждениям поэта.

Существует много толков, почему Пушкина, который дружил с декабристами, не было на Сенатской площади. То ли заговорщики оберегали поэта и не ввели в курс дела, то ли накануне Пушкин не смог выехать из Михайловского. Но, скорее всего, Пушкин, даже если бы и знал о бунте, на Сенатскую площадь не пошел бы. И не звали его туда именно потому, что знали его взгляды и то, с кем он сотрудничает. Да, потом было знаменитое «Товарищ, верь, взойдет она, звезда пленительного счастья…» — послание бунтовщикам, сосланным на каторгу. И в этом вся противоречивость личности Пушкина — импульсивной мятущейся, страстной и непоследовательной.

Александр Сергеевич Пушкин за 11 лет написал лично Бенкендорфу, шефу Третьего отделения, 57 писем. И именно у Бенкендорфа он всегда искал защиты в щекотливых ситуациях. У пылкого влюбчивого поэта часто возникали неприятности из-за его любовных романов, он постоянно ввязывался в дуэли — он участвовал в 13! И не без содействия Бенкендорфа все эти скандалы спускались на тормозах.

Например, громкий скандал с эпиграммой на Михаила Андреевича Дундукова, председателя Петербургского цензурного комитата. Он был в интимных отношениям с президентом Академии наук князем Уваровым. И Александр Сергеевич написал такие строчки:

В академии наук заседает князь Дундук.

Говорят, не подобает Дундуку такая честь,

Почему ж он заседает? Потому что жопа есть.

В эпиграмме была затронута честь двух влиятельных князей. Пушкину, конечно, было бы несдобровать, если бы не покровительство Бенкендорфа.

Пушкин неформально числился в иностранном отделе жандармерии. И его поездки в Одессу и на Кавказ не были ссылками. Документы Третьего отделения свидетельствуют, что поэт был отправлен туда на работу. И за нее он получал по пять тысяч рублей в год. Какая перед ним ставилась задача? Неизвестно. От него ничего не требовалось — пиши. Это была своего рода творческая командировка, как в свое время Союз писателей СССР тоже отправлял литераторов в разные республики. Государство оплачивало эти вояжи, которые обогащали писателей новыми впечатлениями. Да, это сотрудничество с властью, но какие шедевры лирики подарила нам «ссылка» Пушкина на юг!

Закономерно, что после смерти Пушкина Николай I погасил все его долги и назначил содержание вдове и детям.

Гоголь

Есть публикация Ф. Булгарина, в которой он утверждает, что молодой Гоголь, который сильно нуждался в деньгах, поступил на службу в Третье отделение, где получал тысячу рублей в год. Правда, документального подтверждения этому нет. Но очень похоже, что писателю-малороссу дали заказ на пьесу «антикоррупционной» тематики. Так было написаны шедевры «Мертвые души» и «Ревизор».

Косвенно подтверждает эту версию то, что «Ревизора» — комедию молодого литератора, еще мало известного широкой публике, вопреки сопротивлению цензуры и руководства театра поставили на лучшей столичной сцене — императорского санкт-петербургского театра. И на спектакль пришел сам царь с министрами! И что сказал государь, смеясь, после премьеры? «Ну и пьеска, всем досталось, даже мне».

За блистательное разоблачение порочных нравов чиновников автор был обласкан: катания по Италии, лечение за границей — на все это у Гоголя были деньги. Но Гоголь не продавал душу за тридцать сребреников, он писал то, что соответствовало его нравственной позиции.

«Замечательно, — пишет профессор Андреев в статье «Религиозное лицо Гоголя», — что при виде общественно-политических недостатков Гоголь ни на минуту не склоняется к революционным настроениям, а намеревается личным участием в общественной и государственной жизни страны — содействовать искоренению этих недостатков».

К концу жизни писатель пришел к твердому убеждению, что переустроить мир к лучшему можно не через слом государственного устройства, а только через совершенствование души человека и веру. За эти «черносотенные» взгляды, высказанные в «Избранных местах из переписки с друзьями», Гоголя ожесточенно ругала «передовая» интеллигенция.

Новая рабоче-крестьянская власть подхватила идею госзаказа служителям муз. С одним отличием: новый режим обрабатывал не только отдельных талантливых служителей муз, а создал целую привилегированную касту певцов режима. Среди них были и гениальные, и абсолютно бездарные, обслуживающие систему примитивными идеологическими поделками. Но и выбора литераторам практически не оставляли: или с режимом, или на Соловки. Но о литераторах послереволюционной эпохи продолжим разговор в следующий раз.

Похожие публикации