Актриса обиделась на посвящённую ей песню «Она была в Париже». Одна из самых эффектных и талантливых советских актрис была визитной карточкой СССР за рубежом. Именно ей доверяли представлять страну на фестивалях и показах в Каннах, Осло, Париже, Тегеране… За её внимание боролись самые интересные мужчины. Лариса Лужина четыре раза была замужем. Ей посвящали песни Высоцкий и Окуджава…

В Юрмалу Лариса Анатольевна приехала, чтобы принять участие в открытии памятного медальона Владимиру Высоцкому, рядом с которым пять месяцев прожила в горах Приэльбрусья, снимаясь в картине Станислава Говорухина «Вертикаль».

Актриса рассказала «Субботе» про своего эстонского дедушку, какие чувства она испытывала к Высоцкому и почему поддерживает политику Путина в Крыму.

Про отношения с Высоцким

— С Володей мы познакомились году в 62-м. Он часто приезжал к нам в общежитие ВГИКа. Как-то Высоцкий, Володарский (сценарист) и мой первый муж оператор Лёша Чардынин подрались в туалете. Уж и не помню, по какой причине, но с тех пор они подружились.

Лично я ближе познакомились и стала общаться с Володей на съёмках фильма «Вертикаль». Нам в той картине даже имён не меняли. Геннадий Воропаев был Геной. Я — врачом Ларисой. Рита Кошелева — Ритой. Саша Фадеев — Сашей… Просто Говорухин (сам он был увлечённым альпинистом) поставил нас в суровые условия выживания в горах, и это нас буквально заставило делать то, что нужно режиссёру.

Мы пять месяцев жили в Приэльбрусье. Снимались в местечке Приют-11. Всё было по-серьёзному: мы осваивали ледоруб, жили в палатках, учились ходить в связке, поднимались до 3000 м, в трещины проваливались, вертолёт у нас разбивался — всё было. Хорошо, что все живы остались. Недаром начальное название картины — «Одержимые». Мы потом все значки альпинистов получили.

— Высоцкий был известен своей влюбчивостью. Пытался ли он за вами ухаживать?

— Разве что в шутку. Ведь он был другом моего мужа. Да и вокруг него всегда столько девушек красивых порхало. Впрочем, может, я ему и нравилась, но уж точно не отвечала взаимностью.

— Тогда как появилась песня «Она была в Париже»?

— К тому времени я с картиной «На семи ветрах» проехалась по разным зарубежным фестивалям. Была в Каннах, Париже, Карловых Варах, Осло, Тегеране, Варшаве… И меня всё время просили рассказывать о том, как там.

Володя, который в то время был совершенно невыездным, всё это слушал… А в какой-то момент, когда в очередной раз прилетел на съёмки, сообщил, что посвятил мне песню, и спел ироническую песню про мальчика-слесаря, влюбившегося в звезду.

Помню, я тогда обиделась. Меня очень задели слова «Пусть пробуют они. Я лучше пережду». Прошло много лет, в течение которых я даже не вспоминала об этой песне.

Уже после смерти Володи на одной творческой встрече Говорухина спросили: а правда, что песня «Она была в Париже» посвящена Марине Влади? На что Слава честно ответил, что ко времени написания песни в 1966 году Высоцкий ещё не был знаком с Влади, а слова посвящены Ларисе Лужиной. А через какое-то время и сама Марина подтвердила этот факт.

— А какая ваша любимая песня Высоцкого?

— «Дом хрустальный» — посвящение Марине Влади. Хотя мне нравятся и его юмористические песни. Когда у меня была детская театральная студия, мои детишки так смешно разыгрывали «Ой, Вань, смотри-ка, попугайчики!» и «Жираф большой»…

— Как по-вашему, что женщин так привлекало в Высоцком?

— В первую очередь гитара, голос, стихи… Ведь внешне посмотришь — не такой уж он и герой-любовник. Но в нём было сильное мужское начало. Марина говорила: я такого Мужчины не встречала в своей жизни…

Сам он тоже был влюбчивым… Как Пушкин, у которого Наталья Николаевна была 203-й любовью. И каждое новое чувство его вдохновляло. Так и Володю вдохновляли женщины. И за это его трудно осуждать.

Про эстонского дедушку

— Мой дед по матери — эстонец Адольф Густавович Трейер. Сама я родилась в Ленинграде, пережила там блокаду, в которой от голода умерли мои отец и шестилетняя сестра. Мы с мамой выжили чудом. Но сама этого не помню. Мои собственные воспоминания начинаются лишь с эвакуации в Сибирь в 44-м, уже после прорыва блокады.

После войны мы вернулись в Ленинград, но там у нашей квартиры уже были новые хозяева. Жить было негде. К счастью, нас позвал к себе мамин брат — идейный большевик, который в своё время брал Зимний дворец, в 40-е восстанавливал советскую власть в Эстонии, а позже был прокурором Таллина и преподавателем марксизма-ленинизма в эстонской Академии художеств.

Дядя жил в большой четырёхкомнатной квартире с балконом и огромной ванной, в которой потом на каникулах Коля Губенко спал, когда мы студентами ездили в гости к дяде.

В Таллине я прожила до 20 лет: ходила в детский сад и школу — русскую, но там изучали эстонский и английский языки. И я до сих пор их знаю. Я с детства хотела быть артисткой. Во Дворце пионеров в театральную студию ходила, Снежную королеву играла, и в школе драмкружок посещала. А вместе со мной — Володя Коренев (Ихтиандр из «Человека-амфибии»), Виталий Коняев, Игорь Ясулович.

— Впоследствии все известные актёры…

— Да. Правда, когда после школы все мы поехали поступать в театральные вузы, я одна провалилась. Вернувшись, работала манекенщицей и на кондитерской фабрике «Калев» с мамой.

На одном из модных показов меня приметили работники Таллинской киностудии и позвали на роль певицы ночного кабаре в фильме «Незваные гости». Это была моя первая роль в кино. В 1960-м я поступила во ВГИК и осталась в Москве.

— Ваш дядя восстанавливал в Эстонии советский строй, а в 90-е вы наблюдали его разрушение. Какие это вызвало чувства?

— К тому времени я уже бывала в Эстонии редко. Правда, поскольку я всё время моталась по съёмкам, мой сын воспитывался в Таллине у бабушки. Но она ушла из жизни в 1982 году.

Мне было обидно и больно наблюдать развал большой страны и разрыв отношений между людьми. Но я знаю многих эстонцев, которые прекрасно ко мне относятся, возможно, потому, что я знаю язык.

Когда 9 мая 2007 года я с творческой встречи попала в Таллин — увидела, как был осквернён «Бронзовый солдат», а народ стоял и отмывал… Это было больно. Не верилось, что простые эстонцы могли такое учинить. Думаю, всё это политика.

Про украинский вопрос

— Сейчас политика вышла на такой печальный виток, что в Балтии на полном серьёзе ждут русских танков…

— Я люблю Эстонию и Таллин. И не меньше люблю Россию и Москву. Это мои родины. И мне больно, когда весь этот ужас происходит. Я точно знаю: то, что показывают на экранах, имеет мало общего с тем, что происходит в реальной жизни.

Признаюсь, когда ехала в Латвию — мне было страшно. В нашей прессе писали, что за русский язык в общественных местах у вас штрафуют. Но пока никто меня ни за что не оштрафовал. Повторюсь, простой народ нормально на всё реагирует, но когда политики нагнетают атмосферу, люди начинают во всё верить. Как всегда, политики чего-то не поделили, а страдают простые люди.

Сейчас, когда на Украине гибнут старики, дети, рушатся дома, брат идёт на брата, политики должны повернуться лицом к народу. Сколько можно думать только о личной выгоде!

— Вы подписали письмо в поддержку политики Путина по Крыму. Не опасались, что и вас включат в чёрный список невъездных?

— А почему я не должна была его подписывать? Я убеждена, что Крым — наш. Это исконно российская земля, нашими царями завоёванная. И если дурак Хрущёв кинул его Украине с барского плеча, а пьяница Ельцин не забрал обратно, когда была возможность, то это ничего не меняет.

Так что Путин сделал совершенно правильный шаг. И я не боялась его поддержать. Но пока никаких проблем нет. В прошлом году я гастролировала в Риге, была в Резекне на фестивале — везде нас прекрасно принимали… Все эти чёрные списки насаждаются нам сверху. Рыба гниёт с головы. Этих людей можно только пожалеть. В конце концов, они тоже не вечны, а что они скажут ТАМ?

Про свободу и деньги

— В своё время вы рисковали стать невыездной, когда в 1962 году исполнили твист на фестивале в Каннах!

— Тогда я это сделала не по своей воле. И прекрасно знала, чем это может кончиться. Меня Герасимов (режиссёр Сергей Герасимов возглавлял советскую делегацию в Каннах. — Прим. ред.) заставил, чтобы поразить западную публику. Пришлось идти. Танец-то я ещё в общежитии выучила — у иностранных студентов. А красивые наряды мне по старой памяти прислали из Дома моды в Таллине.

Когда вернулась в Москву, на столе у министра культуры Фурцевой уже лежал журнал «Пари-Матч» с заголовком «Сладкая жизнь советской студентки» и моим фото на обложке. Фурцева хотела отлучить меня от дальнейших поездок. Спасибо, что Герасимов с Ростоцким вступились. Время было такое…

— А сейчас свободы больше?

— Лично я не чувствую никаких ограничений. Впрочем, в любое время есть свои плюсы и минусы. Сейчас всё решают деньги. Если раньше в кино главным был режиссёр, то теперь — продюсеры. А они зачастую совершенно необразованные люди, вот и выбирают актрис отнюдь не по способностям. Получается, вроде и свобода есть, но ты всё равно не можешь делать, что хочешь.

— Вы сейчас востребованы?

— Ещё года два назад я активно снималась в сериалах. Кстати, я к ним хорошо отношусь. Считаю, что если артист будет себя достойно чувствовать на площадке, не халтурить, то всё получится. У меня был сериал «Любовь как любовь» — 320 серий. До сих пор люди говорят, что когда мы с Серёжей Никоненко появлялись в кадре, было интересно смотреть. Значит, цепляем.

Сейчас в кино у меня настала тишина. Не приглашают. Ну ладно. Я чудесно езжу по миру с антрепризным спектаклем. Была в Прибалтике, скоро отправляюсь в семь городов Германии, Прагу… Нас везде хорошо принимают.

Четыре мужа и одиночество

В детстве цыганка нагадала Ларисе, что она будет пользоваться огромным успехом у мужчин, у неё будет много мужей и поклонников, а в итоге она останется одна. Так оно и случилось.

Одним из её первых увлечений был Владимир Коренев (брат Елены Кореневой, впоследствии прославившийся ролью Ихтиандра из «Человека-амфибии»). Вместе с Лужиной они сидели в школе за одной партой таллинской школы и занимались в одном драмкружке. Однако этот школьный роман не зашёл дальше неловких первых поцелуев.

Были у Лужиной и длительные отношения с Александром Фадеевым-младшим — сыном классика советской литературы и экс-супругом Людмилы Гурченко. В отличие от Людмилы Марковны, Лужина так и не решилась официально зарегистрировать свой союз. «Саша очень сильно пил — до такого состояния, что приходилось постоянно спасать его. Приезжаю как-то в Переделкино, смотрю: он, пьяный, от ревности или ещё бог знает от чего пытается застрелиться. Насилу ружьё отняла».

Около года длился роман Лужиной с Булатом Окуджавой, который ради новой любви ушёл от своей предыдущей музы — Жанны Болотовой. «Булат водил меня за руку, как маленькую девочку, — вспоминала Лужина. — Я ведь была ещё совсем юной, в жизни ничего не видела. Он ввёл меня в круг московской богемы…

У нас были платонические отношения. Конечно, мы целовались, пережили немало романтических моментов. Ведь он обладал потрясающим обаянием. Эти глаза — большие, карие… Он внешне был очень интересным. Хотя и невысокого росточка, щупленький… А ещё когда гитару брал в руки… Но до постели у нас не дошло. Он вёл себя так деликатно, относился ко мне как к драгоценному сосуду».

В то время за Ларисой уже ухаживал её будущий первый муж оператор Алексей Чардынин. Вскоре она сделала выбор. Многие считали их идеальной парой. Увы, им не удалось вынести испытаний разлуками. Лариса много снималась, и у Алексея рабочий график был расписан на месяцы вперёд. «Мы с Лёшей не виделись по три-четыре месяца. Естественно, начинались какие-то встречи, новые увлечения. И с моей стороны, и с его. Всё закончилось тем, что мы разошлись спустя семь лет после свадьбы».

Её следующим официальным избранником тоже стал оператор. Валерий Шувалов («Экипаж», «Сказка странствий», «Интердевочка»). От него Лариса родила сына. При том, что врачи категорически запрещали рожать: примерно за год до появления на свет Павлика у неё, совсем ещё молодой женщины, случился инсульт.

Во время очередных съёмок Лариса встретила новую любовь, ради которой решилась бросить семью. Владимир Гусаков был сценаристом фильма «Встреча в конце зимы», где снималась актриса. Ларису не смутила разница в возрасте — будущий муж был моложе. Прожив вместе десять лет, Лариса узнала: у супруга связь на стороне. Она тогда еле выжила, даже собиралась покончить жизнь самоубийством.

В четвёртый раз Лужина вышла замуж, чтобы сбежать от одиночества. За администратора гастролей на Дальнем Востоке Вячеслава Матвеева. Увы, вскоре брак распался. С началом перестройки супруг потерял работу и впал в депрессию. Лариса пыталась помочь, но когда поняла, что бесполезно, развелась.

С тех пор Лужина замуж не выходила. Решила посвятить жизнь сыну, который из-за её бесконечных разъездов был обделён вниманием. Сегодня Павел Шувалов — известный звукорежиссёр на «Мосфильме». У него трое сыновей: Даниил, Матвей и Прохор.

Кристина ХУДЕНКО.

P.S. Благодарим за помощь в организации интервью руководителя организации «Чаша мира» Юрия КАЙДУ — инициатора установки памятного медальона Высоцкому.

Посвящения Ларисе Лужиной

От Булата ОКУДЖАВЫ

Море Чёрное

Непокорная голубая волна

Всё бежит, всё бежит, не кончается.

Море Чёрное, словно чаша вина,

На ладони моей всё качается.

Я всё думаю об одном, об одном,

Словно берег надежды покинувши.

Море Чёрное, словно чашу с вином,

Пью во имя твоё, запрокинувши.

Неизменное среди многих морей,

Как расстаться с тобой, не отчаяться?

Море Чёрное на ладони моей,

Как баркас уходящий, качается.

1962 г.

* * *

От Владимира ВЫСОЦКОГО

Она была в Париже

Наверно, я погиб. Глаза закрою — вижу.

Наверно, я погиб: робею, а потом —

Куда мне до неё! Она была в Париже,

И я вчера узнал — не только в нём одном.

Какие песни пел я ей про Север дальний!

Я думал: вот чуть-чуть — и будем мы на «ты».

Но я напрасно пел о полосе нейтральной —

Ей глубоко плевать, какие там цветы.

Я спел тогда ещё — я думал, это ближе, —

Про юг и про того, кто раньше с нею был.

Но что ей до меня! Она была в Париже,

Ей сам Марсель Марсо чего-то говорил.

Я бросил свой завод, хоть, в общем, был не вправе,

Засел за словари на совесть и на страх,

Но что ей до того! Она уже в Варшаве,

Мы снова говорим на разных языках…

Приедет — я скажу по-польски: «Проше пани,

Прими таким как есть, не буду больше петь!»

Но что ей до меня! — она уже в Иране.

Я понял: мне за ней, конечно, не успеть.

Ведь она сегодня здесь, а завтра будет в Осло —

Да, я попал впросак, да, я попал в беду!

Кто раньше с нею был и тот, кто будет после, —

Пусть пробуют они. Я лучше пережду.

1966 г.

Похожие публикации