Пока Европа, теряющая христианские ценности, любуется собой в зеркале, мусульманский мир активно занимает западные территории.Профессор отделения востоковедения ЛУ профессор Леон Тайванс поделился с «Субботой» своим мнением о причинах теракта в Париже, проблемах интеграции, священных войнах и европейском будущем

Синдром Лампедузы

— Есть версия, что публикация карикатур на пророка Мухаммеда в журнале «Шарли Эбдо» была заказной провокацией, чтобы начались беспорядки, которые дадут повод прижать активно завоёвывающих Европу мусульман…

— Я так не думаю. Но в любом случае, для срабатывания механизма провокации нужен «порох», то есть назревшие настроения, которые заставили бы людей выйти на улицы, показать свою сплочённость вокруг некой идеи. В противном случае к таким картинкам никто не проявил бы такого активного внимания. В данном случае больше похоже на то, что определённой группе людей надоело…

— Что именно?

— Иммигранты. Люди с другими традициями, образом жизни, поведением, которые зачастую ведут себя в европейском городе как на восточном базаре: пристают, склоняют покупать то, что тебе не нужно… Есть масса ситуаций, которые у европейцев вызывают раздражение.

В самом невыгодном положении тут Франция. Её бывшие колонии находятся прямо рядом с южными регионами. В итоге около десяти миллионов жителей (пятая часть) Франции — иммигранты. Не менее уязвима Италия — отсюда и синдром Лампедузы: сотни беженцев регулярно погибают на этом средиземноморском острове, пытаясь всеми правдами и неправдами сбежать от бедственной ситуации на своей родине и проникнуть в Европу.

Принимали их тут по-разному. Скажем, французская система государственности требовала от приезжих полной ассимиляции. Получаешь гражданство — должен быть секулярным (свободным от церковного влияния) французом. Ещё в личном пространстве ты можешь придерживаться неких религиозных воззрений, но никак не в публичном. Но так не происходит.

— Почему?

— Эта проблема хорошо видна на примере второй русской иммиграции. Первая волна практически растворилась в Европе. Это были люди преимущественно с европейским образованием, знанием языков и даже родственными связями — так называемая петербургская, западническая Россия.

Вторая иммиграция, люди с советскими паспортами, во Франции долго не приживались. Даже те, кто вступал в брак с местными. Если же у тебя другой цвет кожи, другой образ мышления, цивилизационные различия, куда более значимые, чем с Россией, то всё ещё сложнее.

Почему интеграция забуксовала

— Но ведь страны Северной Африки, чьи выходцы запрудили Париж, были французскими колониями. Они знакомы с языком, традициями…

— Традиции в колониях существенно отличались. Если сама Франция жила под лозунгом французской революции «Свобода, равенство, братство» (Liberté, Égalité, Fraternité), то ни о каком равенстве в колониях речи не шло… Колониальная эпоха у Франции закончилась куда менее красиво, чем у Англии или Голландии, покинувших свои колонии более-менее мирно. Уход Франции из Алжира и Индокитая сопровождался многолетними войнами…

— Почему Европа, та же Франция, впустила такое большое количество иммигрантов? Из чувства вины за колониальное прошлое?

— Я не стал бы особо уповать на вину. Хотя доля истины и в этом есть. Главную роль тут сыграла Вторая мировая война. В Европе царила разруха. Тяжёлая промышленность стала производить станки нового поколения, для которых требовалось много рабочей силы. Стали привлекать гастарбайтеров: Германия завозила турок, Франция — переселенцев из франкоязычных стран, в Канаде оказалась в том числе и латышская послевоенная эмиграция…

Конечно, все надеялись, что вновь прибывшие растворятся в местном населении. В США даже пытались заняться социальной инженерией — расселяли темнокожих в «белые» регионы. Не получилось — белые стали бежать из «почерневших» районов… В конечном счёте не сработала ни одна интеграционная модель.

Считалось, что к третьему поколению различия должны стать минимальными. Но если, скажем, балтийская эмиграция действительно почти ассимилировалась, то третье поколение мусульман оказалось чуть ли не радикальнее предыдущих. Это признак того, что европейская цивилизация для них неприемлема. Чтобы её принять, им надо сломаться, а они этого не хотят.

Религия Европы — любование собой в зеркале

— Почему раздражение в отношении мусульман катастрофически усилилось в последнее время?

— Одним из детонаторов стал экономический кризис. Но он не сработал бы, если бы не было критической массы демографии.

— Критической массы в Европе или в Азии и Африке?

— И там, и там. Во-первых, в Европе. Об этом свидетельствуют наращивающие популярность ультраправые националистические движения, которые обзывают всякими нехорошими словами, но, по сути, это естественная реакция местной цивилизации против пришлой.

— Почему они так несовместимы?

— Современное европейское общество считает себя наследником даже не христианской культуры (христиан на Западе осталось мало), а эры Просвещения, центром которого в XVIII веке была Франция. Главной задачей было искоренение религии из сознания людей. На дрожжах этой идеологии и возникла культура карикатур, в которых церковь жестоко высмеивалась.

Результатом Просвещения стала Великая Французская революция. Мы её всячески восхваляем, забывая, что были пролиты реки крови.

Священников и верующих убивали без разбора. Позже Октябрьская революция повторила сценарий. Новая «религия Просвещения» проходит под лозунгом гуманизма, индивидуализма и равенства, но, по сути, это любование своим отражением в зеркале. Ни о какой духовности речи не идёт.

Есть и некие мыслительные особенности, которые иммигрантам не приобрести даже с образованием — они выковывались из поколения в поколение. Например, в библиотеке Тюбингена я разговорился с японцем, который пытался постичь парадигму европейского мышления и понять, почему большинство нобелевских открытий делают люди иудео-христианского происхождения…

— Увы, не только нобелевских лауреатов порождает Европа, но и массу сомнительных явлений с точки зрения выживания нации…

— Это так. Арабы мне говорили: вы предлагаете свободу индивида, права человека, но они у вас идут в пакете с безотцовщиной, наркоманией, пьянством, однополыми браками… Нам такой пакет не нужен, у нас свои ценности.

Ценности исламского мира

— А что предлагает арабский мир?

— Начнём с того, что чистых арабов осталось немного — это бедуины, жители пустыни. С VIII века началось активное перемещение арабов-завоевателей на Запад. Они стали сливаться с народами, которые принимали ислам.

Принцип крови сменился у них на принцип веры. В мединской «конституции» пророка Мухаммеда говорилось, что все арабы — родственники по религии. Поэтому мусульманина нельзя убивать.

— А немусульманина можно? Коран позволяет?

— Есть много интерпретаций священных текстов, зависящих от своего времени и своей среды. Скажем, в мирной интерпретации джихад (священная война) — это борьба со своими пороками. Но есть версия, в которой ислам от государства неотделим, а главная его задача — установить Всемирный халифат. При такой трактовке убивать можно не только немусульман, но и мусульман, которые попирают «чистый ислам».

Если говорить о ценностях исламского общества, то оно стоит на интересах общины, семьи, клана… Большая разница даже в идее сотворения человека: в иудео-христианской концепции Бог сотворил человека по образу и подобию своему, а в исламе между Аллахом и простым смертным — пропасть, их и сравнивать нельзя. И эти стереотипы воспроизводятся в построении общества.

— Каким образом?

— Примерно 70 процентов «клиентов» французских тюрем — мусульмане. И не потому, что они негодяи, — просто они не понимают, что есть один закон над всеми. На Востоке закон принадлежит царю. Как начальник скажет, так и будет.

Исламское общество не предполагает никакой демократии и гражданского участия в правлении. В нём есть вещи, совершенно несовместимые с европейской цивилизацией. Например, можно ли признать законной власть узурпатора? Исламская политология говорит: да, если он совершает смертные приговоры и народ не возражает.

— Зачем халифату творить террор, если мусульмане способны задавить Европу чисто демографически?

— Это так. В большинстве европейских стран самое популярное имя новорождённых на сегодня — Мухаммед. Вот и представьте, кто там делает демографию. Но это всё же требует времени.

Скоро Европе мало не покажется

— Почему именно сейчас пошла реакция на давнюю историю с карикатурами?

— Сказалось сильное психологическое воздействие от «Исламского государства» ИГИЛ, которое создаётся на севере Ирака и Сирии. Ведь государство Ирак, появившееся после Первой мировой войны, состояло из трёх плохо совместимых религиозных областей: курдов, суннитов (они и стали основателями «Исламского государства») и шиитов (персидский вариант мусульманства). После американского вторжения воссоздать его в прежних границах едва ли удастся.

«Исламское государство» привлекательно для многих. До сих пор ни одна исламская страна, за исключением Турции и Малайзии, не принимала иммигрантов, даже мусульман. В отличие от них, халифат даёт гражданство всем, кто присягнёт на верность. В итоге туда едут со всего мира — все, кто чувствует себя неуютно на других территориях.

Лидер (халиф) «Исламского государства» Абу Бакр аль-Багдади призывает всех мусульман вести священную войну в европейских странах.

— Каким образом?

— Самым дешёвым и эффективным — терактами. В расчёте на то, что запуганное население будет вынуждено вступить в переговоры, а там и присягнуть на верность халифату. По расчётам политологов, в парламенте Франции достаточно крепкой оппозиции из 20 процентов депутатов, чтобы совершить государственный переворот.

Единственная помеха для жёсткого разговора французских мусульман с европейцами — их этническая раздробленность. Берберы, марокканцы, алжирцы, пакистанцы пока разобщены и конкурируют за деньги из разных фондов… Но как только образуется сильное идейное ядро, которое сплотит мусульманское население, Европе мало не покажется.

Местное население чувствует это и реагирует. Трёхмиллионный «Марш единства» во Франции — это не акция в поддержку свободы слова, а марш против мусульман. Там были и представители властей, которые почувствовали, что если встанут на стороне иммигрантов — потеряют рейтинги.

Тактика сомалийских пиратов

— Не возобновятся ли своеобразные Крестовые походы против мусульман?

— Мы не совсем верно понимаем суть Крестовых походов. Да, они шли в XI веке под лозунгом освобождения святых мест. На самом же деле это был исход европейского населения в тёплые края, связанный с голодом и неурожаями. Колониальные войны стали продолжением походов.

Сегодня мы свидетелями исхода исламского населения. Экономическая ситуация на Ближнем Востоке трагична. Население стремительно растёт. При этом лишь пять процентов земель годны для сельского хозяйства, их суммарная торговля равна экспорту маленькой Швейцарии, а научный потенциал региона не больше, чем у американской корпорации Ford. Если Корея, Китай и Индия делают экономические рывки, опережая США, то на Ближнем Востоке тупик. Есть только нефть, и та не у всех.

Уже сейчас Европа платит миллиарды пограничным арабским странам, чтобы они держали свои границы на замке…

— Можно ли с ними договориться?

— Попытки диалога христиан с мусульманами, как правило, бесплодны. Мусульмане незыблемы как скала. Пока не уступишь, диалога не будет. Вот туркам пока удаётся договариваться, хотя «Исламское государство» претендует и на их территорию. С европейцами тактика халифата очевидна: захватят пару заложников и будут требовать выкуп. Франция даст — отпустят. США не даст — убьют… Как сомалийские пираты!

Свининки уже не поедим

— Есть ли вероятность, что Латвия станет частью Великого халифата?

— Пока экономическая отсталость бережёт нас от нашествий. У нас не очень благоприятные погодные условия, крепких социальных гарантий нет, малоквалифицированное производство с большим количеством людей отсутствует, сельское хозяйство требует вековой закалки…

У Латвии есть инфраструктура и удобная география (близость к России и северу Европы) — китайцы и турки с интересом смотрят на нас. В Турции прирост населения — около миллиона человек в год, они были бы рады куда-то их расселить. Но если здесь поселится ислам и другое население будет преобладать, едва ли мы этому обрадуемся: свининки не поешь, пивка не попьёшь… Придётся подчиняться их правилам.

— На днях глава комиссии Сейма по иностранным делам «национал» Рихард Колс заявил, что Латвия свою квоту по иммигрантам уже выполнила в виде 260 000 неграждан…

— Думаю, иммиграции с Востока мы не избежим. Придётся забрать свою долю из тех, что переполняют юг Европы. Пока этого не случилось, Латвии надо попытаться начать некую иммиграционную политику. Мне кажется, если нам и стоит кого-то привлекать, так это образованных богатых индусов. На них, к примеру, делает ставки Венгрия.

— Насколько успешно местные иммигранты интегрируются в латышское общество?

— Они учат преимущественно русский язык, видя за ним больше перспектив. Русским языком здесь можно обойтись, к тому же он конвертируем на больших соседних территориях.

— Могут ли общие христианские ценности сплотить русских и латышей перед возможным нашествием ислама?

— Если бы у нас были христианские ценности! Посмотрите, сколько людей в церквях! Социологические исследования показали, что более религиозна русская часть населения. Латыши — меньше. Если православие органично интегрировано в русскую культуру, то для латышей христианство — привезённое из Германии (лютеранство) и связанное с пребыванием Латгалии в составе Польши более 300 лет (католичество).

— Вы говорили, что к 2050 году Латвии грозят большие перемены. Какие?

— Я основывался на цифрах демографа Илмара Межса, по мнению которого, к 2050 году население Латвии сократится на треть. Отсюда можно сделать вывод, что латышей тут будет меньшинство, ведь при таком количестве рядом непременно поселится некий другой этнос.

Кристина ХУДЕНКО.

Думаю, иммиграции с Востока мы не избежим. Придётся забрать свою долю из тех, что переполняют юг Европы.

По расчётам политологов, в парламенте Франции достаточно крепкой оппозиции из 20 процентов депутатов, чтобы совершить государственный переворот.

Похожие публикации