В истории они навсегда рядом: властитель дум Лев Толстой и скромный служащий железной дороги Иван Озолин, латыш, прописанный в Риге. В ночь на 28 октября (10 ноября) 1910 года 82-летний Толстой тайно покидает родную Ясную Поляну… Далеко уехать ему не суждено. Писатель тяжело заболеет и будет вынужден сойти на первой попавшейся станции.

Волею судеб ею оказалась станция Астапово, начальником которой был Иван Иванович Озолин, «милейший человек». Он уступил больному писателю свою квартиру и сделал всё, чтобы облегчить последние дни его жизни.

«Сохранить всё, как было»

Озолин, по сути, был основателем и первым экскурсоводом музея Толстого в России. Вряд ли он мог предположить, что через сто лет в этом музее и для него найдётся место и что одна из улиц Астапова (ныне посёлок городского типа Лев Толстой Липецкой области) будет названа его именем.

Но Иван Иванович сразу понял, что в ноябре 1910 года стал свидетелем и участником исторических событий. На следующий же день после смерти Толстого он устанавливает на станции мемориальную доску «Здесь скончался Лев Николаевич Толстой. 10 ноября 1910 года».

Озолин настаивает: в его бывшей квартире, освящённой присутствием писателя, всё нужно сохранить, как было. И ведь сохранили… Вплоть до баночек с мазями на столике у постели.

Из комнаты, где болел писатель, Озолин не забрал ни одной своей вещи и стал показывать её всем желающим. «Приходили в любое время, и отказу не было никому», — вспоминает Марфа Сысоева, которая в то время помогала семье Озолиных по хозяйству.

Станцию Астапово пощадили бури российской истории. Здание вокзала, водонапорная башня, амбулатория, где писателю готовили лекарства, сегодня выглядят так же, как в начале прошлого века. Только на месте клуба к 100-летию со дня смерти писателя построили культурно-образовательный комплекс.

А вот от скромного уюта квартиры Озолиных ничего не осталось. Уезжая в Саратов, семья захватила свои пожитки с собой. Обстановку в комнате, где собраны материалы об Иване Озолине, восстанавливали по воспоминаниям той же Марфы Сысоевой.

— Ещё в 60-е годы прошлого века по указанию главы советского правительства Алексея Косыгина были изготовлены обои для комнат музея с таким же рисунком, какой был при Льве Толстом, — крупные цветы на бежевом фоне. Постепенно мы подобрали вещи той эпохи: овальное зеркало, столик, шкаф, комод, кофейник, — рассказывает многолетний директор музея «Астапово» Раиса Николаевна Крылова.

Под стеклом — мундир и красная фуражка, в которой начальник станции встречал Толстого. Копия сделана по образцу форменной одежды российских железнодорожников, сохранившейся в Центральном музее железнодорожного транспорта в Санкт-Петербурге.

Бесценные экспонаты — документы и фотографии из семейного архива Озолиных. Их передала музею вдова Ивана Ивановича Анна Филипповна, когда сотрудники Астапова в 50-е годы навестили её в Саратове.

Вот свидетельство о венчании Ивана Озолина с Анной Елизаветой Ассмус в саратовской евангелически-лютеранской церкви Св. Марии, которое состоялось 12 октября 1897 года. Жениху было 24 с половиной года, невесте — 20 с половиной. А вот служебное удостоверение начальника станции Астапово, выданное 21 мая 1909 мая сроком на пять лет.

В 1982 году в Астапово приезжала дочь Озолина Елена Ивановна Богатырёва. Врач по профессии, она жила в Саратове, работала в Тюменской области, на Крайнем Севере. Елена, конечно, не помнила драматических событий 1910 года — мала была, так что с отчим домом она познакомилась заново.

Сейчас все связи с потомками Озолиных у музея прервались.

Невольная слава

До того как войти в историю, Иван Иванович вёл самую простую и скромную жизнь.

Родился в 1872 году в Витебске, был прописан в Риге. По национальности латыш. Отец был осмотрщиком вагонов, рано умер. 16-летний Иван стал рабочим Рижско-Орловской железной дороги. Окончил железнодорожное училище в Саратове. Там познакомился с будущей женой, поволжской немкой.

Карьера его была успешной: телеграфист, помощник начальника станции, начальник. В 36 лет Озолин возглавил довольно крупный железнодорожный узел Астапово.

Семья занимала четырёхкомнатную квартиру в домике возле станции, имела небольшое хозяйство: корову, гусей и кур. У Ивана Ивановича и Анны Филипповны родилось семеро детей.

Старший сын Иван (1898 г. р.) умер совсем маленьким. В следующем году родился Евгений, который числится мещанином города Риги. В 30-е годы он с женой Евдокией и сыном, тоже Евгением, жил в Москве. В конце 30-х годов был репрессирован. Погиб в боях за Москву.

В то время как в его отчем доме разворачивались драматические события, Евгений учился в гимназии в Саратове, где жили мать и старшая сестра Озолина Люция. Находясь в астаповской квартире, Лев Николаевич слышал весёлые голоса четверых младших детей: Эльвиры (1902—1919), Валерии (1905—1982), Артура (1907—1997) и Елены (1908—1985).

Размеренный быт семьи Озолиных российский журналист Юлия Яковлева хорошо описала в своей пьесе «Станция»: «С Твери паровоз прошёл — обедать. С Ростова — пора самовар ставить».

Под колесом истории

После того как в семь часов вечера 31 октября 1910 года автор «Войны и мира» сошёл в Астапове с поезда номер 12, безвестная станция оказалась в центре внимания всего мира.

Лихорадочный пульс той недели запечатлён в телеграммах, которые уходили из Астапова, — до полутора тысяч(!) ежедневно. Часть их собрана в книге «Смерть Толстого. Астаповские телеграммы», изданной в 1929 году. Совершенно случайно она попала в руки доктора филологии Яниса Залитиса, крупнейшего латвийского специалиста по творчеству писателя.

Рубленые фразы телеграмм читаются как роман…

— В них чаще всего упоминается имя Ивана Озолина, — рассказывает Янис Залитис. — На маленькую станцию прибывали сотни людей. И всех их нужно было принимать… Управляющий Урало-Рязанской железной дороги Дмитрий Матрёнинский присвоил Озолину особые полномочия, чтобы на месте решать все проблемы.

А они закручивались в тугой клубок. Толстой для России не просто писатель, а крупный общественный деятель. Его последователи отказывались служить в армии, не признавали церкви, создавали коммуны. Жандармы не спускают с него глаз.

«Кем разрешено Льву Толстому пребывание в Астапове?.. Губернатор признаёт необходимым принять меры отправления в лечебное заведение или к постоянному месту жительства», — мечет громы и молнии генерал-майор Львов.

В шифрованных сообщениях жандармы просят прислать в Астапово отряды полиции, а также винтовки с патронами: «Для недопущения открытых демонстраций и антиправительственных выступлений».

Возле домика начальника станции дежурят священники, надеясь, что отлучённый от церкви писатель призовёт их к себе и покается в своём безверии. Тщетно…

В Астапове встретились два дорогих Толстому человека и непримиримых врага: жена и верный ученик Владимир Чертков. Софья Андреевна и старшие дети писателя считали, что доходы от его трудов принадлежат семье, Чертков же был уверен, что произведения русского гения должны быть общим достоянием. Раздор между ними доводил Льва Николаевича до отчаяния.

За всем происходящим на маленькой станции пристально следили десятки журналистов. Они буквально атаковали Озолина.

«Убедительно просим телеграфировать мельчайшие подробности приезда Льва Николаевича Толстого, пребывания у вас… Тарифом не стесняйтесь… Фамилию вашу сохраним в тайне», — такие телеграммы Озолин получал пачками и отвечал на них кратко: «Лев Николаевич просил о нём никаких сведений не печатать».

Нагрузка на Озолина легла невероятная. «Иногда у него сдавали нервы, и он начинал плакать… Ночи он проводил в углу на полу и, бедняжка, часами не мог сомкнуть глаз, слушая стоны Льва Николаевича… Однажды он в отчаянии сказал: «Нет, я не могу допустить, чтобы у меня в доме умер Лев Толстой», — вспоминают очевидцы.

То, чего все так боялись, всё-таки произошло 7(20) ноября.

После Толстого

О том, что было с Озолиным дальше, наверно, так никто и не узнал бы, если бы не латвийский садовод и писатель Янис Пенгеротс-Свешайс.

— Он работал в Саратове, куда после астаповских событий переехала семья Озолиных, — рассказывает Янис Залитис. — 18 ноября 1912 года Янис Пенгеротс-Свешайс вместе с женой навестил земляка и рассказал об этом в латвийской газете Dzimtenes Veestnesis. Мне удалось найти эту публикацию.

Это грустная история… «Первый удар случился весной, в мае, в служебном кабинете. У Озолина были парализованы конечности, пропала речь, затем отпустило, и он продолжал выполнять свои служебные обязанности, но потом произошёл второй удар».

Анна Филипповна повезла мужа на лечение в Москву, взяв с собой маленького Льва, который родился в 1911 году. Остальные четверо детей остались в Астапове под присмотром матери Ивана Ивановича, приехавшей из Саратова, и няни Марфуши. Толстые помогли устроить Озолина в Пироговскую больницу, где он пролежал два или три месяца. Ему стало лучше, но о работе не могло быть и речи… Анна Филипповна решила переехать в Саратов, поближе к родным.

Переезд состоялся глубокой осенью 1912 года. Покидая Астапово, Озолины бережно упаковали полное собрание сочинений Толстого с дарственной надписью от графини Софьи Андреевны Толстой.

«Я латыш»

За 18 лет на железной дороге Иван Иванович заработал пенсию в 400 рублей в год. Жили бедно…

В Саратове Анна Филипповна сняла небольшую квартирку в двухэтажном деревянном домике на Железнодорожной улице. Там, на окраине города, их и нашли гости из Латвии. «Устройство квартиры небогатое, блёклое, но всё блестит от чистоты, — пишет Янис Пенгеротс-Свешайс. — На стенах фотографии Льва Толстого, его могилы. Сам Я. Озолин лежит на постели бледный, слабый, поникший с довольно длинной чёрной бородой, и чёрные волосы делают его лицо ещё бледнее.

«Жан, ты узнаёшь? Земляки пришли тебя навестить», — спрашивает у него супруга. Он долго всматривается в нас… и с большим усилием и, кажется, собрав всю силу воли, выдыхает тихо, но достаточно отчётливо: «Ich bin auch ein Lette» («Я латыш»), и подобие улыбки скользит по жёлтому лицу…»

Это статья — уникальное свидетельство времени. Не менее любопытна приписка от редакции, в которой говорится, что в 1911 году Озолин приезжал в Ригу, заходил в редакцию и обещал подробно описать последние дни Толстого.

Иван Озолин умер 15 января 1913 года в возрасте 39 лет. В последний путь начальника легендарной станции провожали 15 человек: жена с детьми, старшая сестра Люция, которая работала в Саратове портнихой, и младший брат Артур. Ещё были трое журналистов и четверо работников товарной станции.

Артур, сын Ивана

В Саратове фамилию Озолин знают хорошо. Артур Иванович много лет преподавал в Саратовском государственном университете. Сегодня здесь работает его ученик — заведующий кафедрой Средних веков Александр Николаевич Галямичев. Вот что он рассказал:

— Если бы не Артур Иванович, моя жизнь сложилась бы совсем по-другому… Под его руководством я писал дипломную работу, он рекомендовал меня в аспирантуру.

Удивительным, даже мистическим совпадением я считаю то, что свои первые шаги я сделал в Риге, где мой отец, будучи военным, в 1958 году учился на курсах на улице Кришьяна Барона.

Мы все знали, что Артур Иванович сын того самого Озолина. Коллеги говорили ему: «Вы живая история!» Он подарил мне воспоминания своего отца о Толстом «Последний приют» со своим автографом, которые я с благодарностью храню.

Артур Озолин учился в техникуме культпросветработников, затем окончил два факультета Саратовского университета: лингвистический и исторический. У него была прекрасная жена, Нина Георгиевна. Их дочь умерла, когда ей ещё не было трёх лет, и супруги усыновили мальчика из детского дома.

Озолин серьёзный учёный с непререкаемым авторитетом. В память о нём в университете ежегодно проводятся научные чтения. В 1940 году Артур Озолин был направлен преподавать в Латвийский университет, но латышский язык он знал плохо и вскоре был вынужден уехать домой. С декабря 1942 года Артур Иванович служил в Красной армии, с 1944 года — в Риге.

После войны он вернулся в Саратов и с головой окунулся в научную работу.

Насколько помнят бывшие коллеги Озолина, отношения Артура с родными были непростыми. Его мать, как и многих поволжских немцев, после начала войны выслали в Тюменскую область. Дочь Елена поехала с нею. Вместе они и вернулись в Саратов.

О других потомках Ивана и Анны Озолиных ничего не известно.

* * *

То, что мы знаем об Озолиных, для истории сохранил саратовский инженер и страстный краевед Георгий Поляков. Его архив хранится в музее Льва Толстого в Москве, и Янис Залитис изучал его.

— В музее мне рассказывали, что Поляков был страстным поклонником Ивана Озолина, требовал увековечить его память и задавал неудобные вопросы: почему имени Озолина нет в Литературной энциклопедии, хотя он написал ценнейшие воспоминания о последних днях Толстого? Почему его «Последний приют» был опубликован только спустя… 67 лет? Почему никому не пришло в голову расспросить об астаповских событиях вдову начальника станции, которая умерла только в 1956 году?

На эти вопросы и в самом деле нет ответа. И чем больше времени проходит с того трагического ноября, тем призрачнее возможность узнать ещё что-нибудь о жизни Ивана Озолина, оказавшегося в центре событий мирового масштаба. Не утратить бы то, что известно…

Скромный и достойный человек, наш соотечественник, достоин памяти. И было бы исторически справедливо, если бы книга о нём вышла именно в Риге.

Ксения ЗАГОРОВСКАЯ.

Большое спасибо заведующей музеем «Астапово» Раисе Николаевне КРЫЛОВОЙ и сотруднику музея Сергею ИВАНОНЬКИВУ за их любезную помощь в подготовке материала и предоставленные иллюстрации.

Похожие публикации