Латышский интеллектуал Улдис Тиронс предлагает сделать вторым государственным языком Латвии… английский и считает, что преамбулу к Конституции могла придумать «Рука Москвы». Главный для нас вопрос сегодня: как Латвии остаться островком спокойствия и стабильности?

«Взмах крыльев бабочки в Бразилии может вызвать торнадо в штате Техас», — так американский математик и метеоролог Эдвард Лоренц в 1972 году сформулировал один из законов теории хаоса. Наукой установлено, что незначительное воздействие на систему может привести к крупным и непредсказуемым последствиям совершенно в другом месте и другое время. И вот почему об этом стоит напомнить…

В воздухе пахнет войной. И все мы, живущие в Латвии, должны особенно ценить и хранить то, что эта прекрасная земля остаётся островком стабильности и спокойствия. Как уберечь эту главную ценность? Не расшатать сложившийся баланс неразумными словами, необдуманными поступками, спорными законами прочими «взмахами крыльев»?

Об этом «Суббота» побеседовала с одним из самых уважаемых латвийских интеллектуалов, главным редактором журнала Riigas Laiks Улдисом Тиронсом.

Фальшь и набор глупостей

— Улдис, вы редко участвуете в политических дискуссиях, но против преамбулы к Конституции высказались очень остро. Почему?

— Это тема, мимо которой проходить нельзя. Смотрите, 60 процентов молодёжи хотят уехать из страны, сотни тысяч жителей Латвии уже уехали, а депутаты толкуют о преамбуле!

Её текст написан крайне невнятно, неясны его смысл и цели. Как человек, профессионально работающий с языком, я чувствую в словах преамбулы фальшь и фантастическое лицемерие.

Латвия была создана как национальное государство, у неё есть своя история — неважно, длинная или короткая, — и свои особенности, узнаваемость, которую пытаются описать неудачным и сомнительным с точки зрения философии термином «идентичность». Внятно сформулировать, что это такое, никто не в состоянии. Вот авторы преамбулы и выдали набор глупостей, которые мне не хочется даже обсуждать. Преамбула просто не нужна и не несёт обществу ни йоты хорошего.

— В чём, по-вашему, опасность изменений к основному закону?

— Во время дискуссии в телеэфире я задал Илме Чепане (депутат Сейма от «Единства», одна из сторонниц преамбулы. — Прим. авт.) вопрос: не опасаетесь ли вы, что этот документ станут использовать в качестве обоснования для действий? Она ответила: «Нет». А потом уточнила: «Преамбулу будут использовать только на уровне государственных учреждений».

Но ведь и школы тоже государственные учреждения! Не сомневаюсь, если такой текст написан, то найдётся множество способов его использовать… Даже если сейчас такая цель не осознаётся.

— И как вы считаете: можно использовать преамбулу к Конституции?

— По необходимости. Например, для предоставления преимуществ предпринимателям латышского происхождения по сравнению с предпринимателями русского происхождения.

И я понимаю людей, которые, прочитав нечто подобное, могут обидеться. Я не знаю, что отвечать своему знакомому предпринимателю, который говорит, что в нашей стране латышский пьяница уже изначально поставлен в более выгодные условия, чем он, который работает, исправно платит налоги и свободно говорит по-латышски.

— В русской среде это называется «профессия — латыш»…

— Именно.

«Не учите нас жить!»

— Очевидно одно: принятие преамбулы открывает дверь для создания новой национальной идеологии. А по-моему, не нужно законодательно закреплять что-либо, связанное с национальной идеологией.

Мне правда претит любая идеология. Позвольте напомнить Бродского: ворюги лучше, чем кровопийцы. Кровопийцы — это те, кто указывает мне, как жить и что думать. Я уж сам как-нибудь в этом разберусь!

Я хочу спокойно жить, заниматься тем, что мне нравится, дружить с тем кем хочу, верить во что хочу. Всё это моё глубоко внутреннее, личное дело, которое не должно регулироваться законодательством.

Я против того, чтобы национальное ставилось выше, чем нормальная человеческая жизнь, как это происходит в России. Это противоречит моему представлению о достойной жизни — обывательскому, если хотите.

Желание проявлять национальную принадлежность в повседневной жизни проявляется редко, только в каких-то особых ситуациях — например, во время войны или всеобщей национальной истерии, которая специально подогревается (увы, опять укажу на Россию).

Мне трудно ответить на вопрос, что характерно для меня как для представителя нации, латыша. Я говорю по-латышски, работаю с языком. И хоть я знаю русский, английский, как-то владею немецким, но это всё не то. Когда нет культурного и исторического контекста, остаётся только довольно сухое, техническое общение, а это мне неинтересно.

Латвия мой дом, здесь похоронены мои предки. Я ощущаю эту землю своей и знаю, что имею здесь некие права. О том, что у меня есть некие национальные чувства, можно судить и по тому, что я не хочу никуда отсюда уезжать.

Для меня очевидно: я хочу принадлежать к этой группе людей, которые говорят по-латышски, связывают себя с этой землёй. Но для этого я никаких усилий не предпринимал. Я латыш, потому что родился латышом.

— Но ведь и русский или поляк, который здесь родился и живёт, может испытывать такие же чувства?

— Мне представляется, что люди других национальностей просто должны сделать выбор: хотят они жить в Латвии или нет? В основном этот выбор касается прибывших сюда в советские времена. Эти люди, которые обозначаются словом «русскоязычные», переезжали не в национальное государство, а на территорию в пределах СССР. И всё дело в том, насколько они сегодня готовы признать, что теперь живут в государстве Латвия, а не в бывшем Союзе, и хотят жить именно здесь.

К сожалению, для меня очевидно, что в Латвии есть достаточное количество людей, которые хотят жить в Советском Союзе или в Российской империи, в которой Латвия была бы незначительной частью.

Если они не хотят жить в государстве Латвия, то они должны выбрать: где же тогда? Если хотят, то им нужно принять, что Латвийская Республика сформировалась как национальное государство, что его существование было прервано, а затем восстановлено. Особенность этого государства в том, что оно образовалось и существует как национальное государство латышей и поэтому государственный язык здесь латышский.

Понимаю, что многим могут не понравиться мои слова о необходимости выбора. Но такой подход обусловлен исторически. Мы как бы ещё «сидим» на пластах истории, в том числе недавнего, не только советского и досоветского периода.

— Просто напомню: в Латвии сегодня около 300 тысяч неграждан…

— Я не знаю, как сократить их количество. Но знаю точно: чем больше граждан, тем лучше.

Если человек принял решение натурализоваться, то, думаю, в 80 или даже 90 процентах случаев он становится лояльным государству. И не благодаря клятве, а благодаря собственному решению связать свою жизнь с этой, а не другой страной.

Гражданин может быть русским

— Как вы относитесь к тому, что понятие «народ Латвии» в преамбуле, по сути дела, заменяется на «латышский народ»?

— Меня коробит слово «нацменьшинства», которое упоминается и в преамбуле. Зачем нужно их выделять? Разве люди других национальностей не часть народа Латвии? Можно быть гражданином Латвии, оставаясь при этом русским или поляком.

— Но желание — такая тонкая материя. Не кажется ли вам, что политики его порой убивают? В том числе и тем, что принимают такие документы…

— Это вопрос гражданской зрелости. Не надо думать, что тобой постоянно кто-то занимается, что всё, что принимается, пусть даже и в Сейме, делается для того, чтобы тебя унизить. Хотя такие основополагающие вещи, как преамбула, нельзя оставлять без внимания.

Всё началось с референдума о втором государственном языке. После него был поставлен вопрос о неизменном ядре Конституции. Преамбула — следующий шаг в этом направлении. И, конечно, одна из причин — это страх перед Россией.

— Опять страх! Этот мистический фактор уже много лет определяет латвийскую политику…

— Реактивность нашей политики — одна из самых неприятных проблем маленьких стран, и, думаю, Латвии она присуща в большей степени, чем многим другим. Кто-то где-то чихнул, и у нас сразу все встрепенулись, начали реагировать. Это, кстати, противоречит тезису преамбулы о том, что Латвия защищает свои национальные интересы на уровне Европы.

Если Россия захочет нас завоевать, её ничто не остановит. Но человек не может действовать исходя из страха перед Россией, и политика государства не может быть продиктована страхом перед Россией. Страх и отчаяние туманят разум. Только в нормальной спокойной обстановке, в радости можно что-то понять.

Присутствие НАТО важно, 5-я статья тоже. Но это не всё. Важнее борьбы с «рукой Москвы» мне представляется лояльность нелатышей, да и латышей тоже, к своей стране.

И, кстати, я скорее радуюсь, чем тревожусь по поводу того, что в Латвию переезжают весьма интересные мне русские и нерусские люди, которые могут быть весьма полезны для нашей страны. Не только потому, что они тратят деньги, покупая вид на жительство, а потому, что они уже по определению не хотят, чтобы здесь были беспорядки, и не хотят, чтобы здесь была Россия. Они ищут островок спокойствия между Россией и Западом, и это спокойствие — важное достоинство нашей страны.

Я за маленькие государства. Мне очень нравится, что Европа состоит из множества разных стран, хотя экономическая целесообразность существования национального государства весьма сомнительна. Но с другой стороны, для малых стран характерна высокая степень самоорганизации, когда каждый сам устраивает свою жизнь.

Я до тех пор за ЕС, пока могу жить в национальном государстве, но не в том смысле, что оно закрыто для граждан других национальностей, а в том смысле, что оно является страной, отличающейся от Литвы, Эстонии и множества других стран. И угрожает этому своеобразию не ФСБ, не Кремль, а резкий подъём радикализма — и в русской, и латышской среде — после действий России на Украине.

Кому нечего терять

— Страшно даже проводить параллели с событиями на Украине…

— Я недавно прочёл статью, в которой сепаратистов Донбасса, как русских, так и украинских, рассматривают не в национальной, а в социальной плоскости. Автор пишет о том, что на блокпосте его остановил человек в тренировочных штанах, майке, с сигаретой во рту и автоматом наперевес, в котором он узнал… нищего с вокзала в Донецке. В этом-то и суть! Под пули готовы подставляться не предприниматели. Они как раз бегут из охваченных беспорядками районов, потому что банки закрываются, на улицах грабят, машины отбирают. И делают это те, кому нечего терять, кто отчуждён от общества.

В самом деле, если у тебя есть работа, если ты социально защищён, то зачем тебе выступать против государства? Десяток экстремистов всегда найдётся, но они ничего не решают. А вот пара сотен тысяч бабулек, которые, живя в Латвии, считают, что в России могли бы получать большую пенсию, — это уже сила, которая может на что-то повлиять.

Поэтому, на мой взгляд, нужно делать всё, чтобы люди в Латвии были включены в общество. Это серьёзный шаг к сохранению внутреннего мира и стабильности, хотя бы на их нынешнем уровне. Не уверен, что деньги, которые вбухиваются в интеграцию, тратятся с пользой.

— А что нужно делать?

— Чрезвычайно важно, чтобы в Латвии было очень хорошее образование, чего пока нет. Кстати, у меня есть весьма оригинальное предложение и для русских, и для латышей.

— Интересно!

— Сделать вторым государственным языком (или официальным языком общения) в Латвии не русский… а английский. Или немецкий, или любой другой. Но английский больше подходит. Ведь его сегодня знают все образованные молодые люди Латвии. А вот русского молодое поколение латышей уже не знает, и это ставит их в неравное положение с их русскими сверстниками. Английский в качестве официального языка дал бы возможность молодым людям хоть как-то разговаривать между собой, потому что сейчас они практически не общаются, привлёк бы и иностранцев. Если бы мы рискнули пойти на нечто такое экстраординарное, многие проблемы стали бы удивительным образом решаться сами собой.

— Ох, скажут, что вы «рука Москвы»! Шутка…

— Скорее руку Москвы можно увидеть в принятии преамбулы, ведь это взбудоражило всё общество. С одной стороны оттолкнули меня, национала, латыша, да и не меня одного, а с другой — встревожились русские. Дальше остаётся только заслать провокаторов. Так что если Россия хочет дестабилизировать обстановку в Латвии, эта преамбула ей как раз на руку.

— Что могут сделать русские Латвии для сохранения стабильности?

— Я же сказал: добиваться, чтобы английский стал вторым государственным.

— Спасибо за беседу!

Ксения ЗАГОРОВСКАЯ.

==================

В нашей стране латышский пьяница уже изначально поставлен в более выгодные условия, чем русский предприниматель, который работает, исправно платит налоги и свободно говорит по-латышски.

* * *

Позвольте напомнить Бродского: ворюги лучше, чем кровопийцы. Кровопийцы — это те, кто указывают мне, как жить и что думать. Я уж сам как-нибудь в этом разберусь!

* * *

Разве люди других национальностей не часть народа Латвии? Можно быть гражданином Латвии, оставаясь при этом русским или поляком.

* * *

Политика государства не может быть продиктована страхом перед Россией. Страх и отчаяние туманят разум.

Похожие публикации