Внук Сергея Бондарчука в Риге стал поп-звездой

Своих любимых Гессе и Шопенгауэра он читает в оригинале. Разбирается в драгоценных камнях — легко отличит бриллиант от самой искусной подделки. Был награждён орденом Франца Кафки за изобретение собственной техники живописи. За восемь лет снялся в 30 кинокартинах, в том числе — в «9-й роте» и «Жаре» у Фёдора Бондарчука, своего любимого дяди.

При первом взгляде на Константина хочется цитировать Пушкина: «Острижен по последней моде… Как денди лондонский одет… Он по-французски совершенно…» А после краткой беседы выясняется, что этот мистер Совершенство в идеально сидящем костюмчике ещё «умён и очень мил». Кстати, к сведению роя девушек, которые повадились дежурить у дверей рижской гостиницы, где поселили съёмочную группу: Константин женат. Впрочем, специально для поклонниц Костя бросил напоследок туманно-многообещающую фразу: «У каждого человека есть пятницы».

«Я даже думал по-немецки»

Сын актрисы Алёны Бондарчук и преподавателя философии, бизнесмена Виталия Крюкова детство провёл в швейцарском городе Санкт-Галлен. Поэтому чрезмерное внимание народа к клану Бондарчуков его не касалось.

— Ваше пребывание в Риге совпало с фестивалем философов Riigas Laiks. Как сыну преподавателя философии вам, наверное, эта тема близка?

— Мой любимый философ — Шопенгауэр. Он буквально вскрыл мне сознание. Я вырос за границей и долго не читал и не писал по-русски. Собственно, вообще мало читал и писал — у европейцев с начальным образованием не очень. Шопенгауэр для них — это космос. Они понятия не имеют, кто это такой. Поэтому и я открыл его для себя довольно поздно.

Классе в девятом мне в голову явилась идиотская мысль: была в классе девушка Маша — я с ней встречался, потом появилась девушка Катя, посимпатичнее, — я к ней устремился, потом я окончу школу, потом институт, потом работа, потом одна машина, вторая… А счастье-то где?

С этим вопросом я и пришёл к папе. А он мне: «Опять ты изобретаешь велосипед!» Взял с полки книгу Шопенгауэра и дал прочесть шесть строк, в которых были все мои мысли: «Нет смысла в стремлении к моменту счастья, либо ты его развиваешь в сиюсекундном существовании, либо ты вынужден всё время подниматься по некой лестнице, и обстоятельства его получения на каждой ступени всё усложняются…»

Я сразу полюбил Шопенгауэра. А папа посоветовал прочесть ещё 465 страниц.

На мой взгляд, лёгкое индийское шанти (состояние покоя и гармонии. — Прим. ред.) нам всем не повредило бы. И в Латвии оно гораздо более возможно, нежели в Москве. Я тут провёл неделю и понял, что здесь ничего для гармонии не нужно — живи и всё. 15 минут ехать до любых съёмок. Вечером после одиннадцати при любом раскладе ты ничего плохого уже не сделаешь: негде и не с кем. Жизнь хороша! Правда, с пятницы по понедельник тут, в Старой Риге, всё в британской блевотине. Но с понедельника по четверг — шанти.

— Вас в детстве в Швейцарию вывезли тоже, чтобы вы ничего плохого не сделали?

— Скорей со мной. Мы уехали из России, когда мне было пять лет. Папе не нравилась ситуация в Москве: в 90-м году там было небезопасно. Я рос в Швейцарии до 10 лет. Немецкий стал мне родным, я на нём думал и учился.

— Где?

— Первый год — в известной школе Розенберг. Со мной в классе училась девочка по фамилии Ферреро, чьи родственники делают шоколадные шарики в золотых обёртках. Так она года четыре сидела в одном классе. Материально обеспеченные дети оказались реально несчастными. Их скидывают в этот интернат, как ненужный груз, и питают деньгами. У них нет никакого стимула учиться… Год я там помучился, а потом папа перевёл меня в обычную школу, где били линейкой по спине, — и всё стало на место.

— Зачем тогда вернулись в Россию?

— Стало скучно. Маме хотелось продолжать актёрскую работу — она из Швейцарии вылетала лишь на съёмки «Тихого Дона». К тому же все наши родные жили в Москве.

Поскольку с русским чтением и письмом у меня были проблемы, мудрые родители плавно ввели меня в российские реалии — устроили меня в школу при немецком посольстве. До четырёх вечера я был в знакомом дисциплинированном обществе, а потом выходил и начинал общаться с русским миром.

Бриллиант от подделки трудно отличить

В 14 лет Константин экстерном сдал экзамены за 10-й и 11-й классы. И поступил в московское представительство Американского геммологического института, где два года постигал науку о драгоценных камнях. Получив диплом геммолога, продолжил образование в Московской государственной юридической академии. Эти два образования помогли ему впоследствии начать свой ювелирный бизнес…

Своё первое украшение он создал в 17 лет — кольцо для мамы с уникальным закрепом бриллианта. Впоследствии «озолотил» всех своих родственников, в том числе придумал свадебные кольца к своей свадьбе. Эскизы этих колец легли в основу для создания серийных украшений.

— Ювелирные изделия какое место в вашей жизни занимают?

— Это мой бизнес, который с каждым годом укрупняется. Начинал с частных заказов. В 2009 году выпустил первую эксклюзивную коллекцию в ограниченном тираже, который продавался в элитной сети «Лувр» по очень высоким ценам, рядом с очень известными именами, которые существуют на этом рынке минимум 200 лет.

— Чем вы берёте?

— У нас каждое изделие несёт идею и смысл. Скажем, для первой коллекции мы взяли тему «Выбор». Все изделия на неё «рассуждают»: быть или не быть, чёрное или белое… Например, мы сделали запонки в виде белой и чёрной масок, которые олицетворяют хорошие и плохие человеческие поступки. У «плохой» на глазах повязка, на которой бриллиантами выложено слово «Прости». Это ссылка на изречение «Прости им, Отче, ибо не ведают, что творят».

Второй виток нашего бизнеса — массовое производство и продажи по всей России. Первой коллекции я придал форму сердца. Пять разных женских состояний: горячее сердце, холодное сердце, свободное сердце, чистое сердце и расчётливое сердце. Самые популярные — чистое сердце и, как ни странно, расчётливое. Хоть оно и самое дорогое — объёмное, зелёное, с бриллиантами и символами разных валют.

— Вы сами легко бриллиант от фальшивки отличаете?

— Есть синтетика, которую отличить от бриллианта без специального оборудования невозможно. Минимум — нужен тест на теплопроводность и рефракцию. А поскольку мир у нас весёлый и ловкий, на глаз лучше ничего не определять. После двух лет обучения на финальном экзамене тебе дают оценить шесть камней: чистоту, цвет, качество огранки и целый лист параметров. И либо ты сдаёшь на 100 процентов из ста, либо не сдаёшь вообще. Слишком велика цена ошибки.

Первый гений XXI века

Одним из своих главных достижений Константин считает орден имени Франца Кафки за инновации в искусстве, которым он был торжественно награждён в Праге. Лауреатами этой премии в разное время были Стивен Спилберг и Милош Форман.

Орден присуждён за серию художественных полотен под общим названием «Мыслеформы», которые, по оценке самых авторитетных экспертов, не имеют аналогов в мировой живописи ни по форме, ни по содержанию, ни по технике исполнения.

Известный чешский художник Ян Гайда сказал: «Картины этого художника, которого я считаю первым гением XXI века, — это не реализм, не сюрреализм, не экспрессионизм, не куб, не круг и совсем не квадрат, пусть даже и чёрный! Это вообще не «-изм». Это матрица мироздания в живописи!»

— Если я правильно поняла, любовь к живописи вам тоже привил ваш дедушка Сергей Фёдорович?

— Да. Он всё время рисовал. У него всегда при себе был мольберт, в шесть утра он вставал и начинал писать. Это для него было вроде медитации: встать пораньше, чтобы к завтраку на столе стоял натюрморт арбуза. Папа настоял, чтобы я пошёл в Швейцарии в художественную школу. Но там помимо техники рисования стали усиленно преподавать историю искусства. Как только нам стали объяснять, что Энди Уорхол гений, папа меня забрал.

Для меня живопись — непубличное занятие. Мне не раз предлагали выставку в Москве — я отказывался, потому что все хотят на этом заработать, а я не готов расстаться ни с одной своей работой и продать её.

Я могу два года писать и параллельно размышлять, а в итоге, когда картина готова, — что-то новое понять о жизни и себе.

«У дедушки была особая связь с Толстым»

— Быть частью клана Бондарчуков — это тяжёлый груз?

— Для меня Бондарчуки — просто мои близкие родственники: бабушка, дядя, родители. Я не воспринимаю их как одну монолитную единицу.

— Когда ваш дядя Фёдор дал вам, новичку, роль Джоконды в «9-й роте», которая, вообще-то, предназначалась другому актёру, все сразу заподозрили его в кумовстве…

— Это к прессе. На самом деле, вопрос не в том, кто и за что дал роль, а в том, сделал ты её или нет. Если всё получилось, то вопросов быть не должно. Почему потомственный управляющий шахтой дал сыну поуправлять забоем? Да потому, что он с детства видел, как это делается, и знает каждый пятачок в этой шахте. Так и среди творческих работников.

— А вы успели повариться в кино с детства — познали каждый пятачок в этой «шахте»?

— Моя мама много занималась моим культурным воспитанием. Пока моим школьным друзьям читали сказки братьев Гримм, она предпочитала выпотрошить мне душу под рождественскую сказку Достоевского «Мальчик у Христа на ёлке» — пронзительную историю о том, как бездомный мальчик бродит по улице под Рождество, заглядывает в окна, а у одного окна замерзает, умирает и попадает на ёлку к Христу…

Периодически к нам в Швейцарию наведывались бабушка с дедушкой. Но про кино до 18 лет я знал мало. До момента, когда попал в «9-ю роту». Первый съёмочный день стал шоком. Я представлял себе кино достаточно лёгкой штукой: вышел, отыграл, пообедал, выпил, дал интервью. Когда над головой завис раскалённый гелевый шар, а вокруг хором задвигались 130 человек съёмочной группы, трейлеры, танки, воинские части, я понял: всё серьёзно. После приехал к Ирише, бабушке, и сказал: «Больше я ни про один фильм на свете не скажу плохо. Я увидел, какой это адский труд».

— Что вам нравится из работ деда?

— Больше всего люблю «Судьбу человека». Уверен, что такие картины надо периодически пересматривать, чтобы переосмыслить отношение к жизни. Такая простая человечность, которой мы в последнее время даже стесняемся. Сейчас на подобные темы снимают или слишком в лоб, или лубочно.

За последнее время похожие ощущения я испытал лишь от фильма «Красата» с Хавьером Бардемом. Очень сильная и простая человеческая история про умирающего отца…

Конечно, дедушкина «Война и мир» — это на все времена. У Сергея Фёдоровича была какая-то особая, очень тесная связь с Толстым. А поскольку он любил многое делать руками — у нас в доме осталась куча бюстов Льва Николаича, которые дедушка изготовил.

— Как вы расставили бы приоритеты: что для вас наиболее важно?

— Ювелирка — она вечная. Актёр — профессия очень зависимая, но кино мне жутко нравится, я уже не могу без него жить. Хотя, конечно, чем дальше в лес, тем страшнее волки: больше вопросов, странностей и моментов, которые не нравятся.

Я вырос в семье, где все очень деятельные и очень много работают. Бездействие вгоняет меня в депрессию. Если обычный человек всё время мечется — семья или работа, то в нашей семье главной всегда была работа. А семье не оставалось ничего, кроме как подключаться к работе.

И о смысле жизни…

— Как человека западной закалки вас, наверное, тоже тянет встать на защиту демократии в России?

— Отнюдь. Я много путешествую и смотрю, как что устроено. Меня слово «демократия» никак не привлекает. Это давно умершее явление. Не понимаю, о чём думали люди, которые её придумывали. В итоге вся демократия в мире обернулась контролем и тотальным отсутствием персональной свободы, ничем хорошим не обернулась. Особенно это видно по колыбели демократии — США.

Я не стал бы брать на себя ответственность и советовать, что лучше для России. На эту тему хорошо сказал один знакомый дядечка из Одессы, который лечит людей дыхательными техниками. Как-то мы сидели за одним столом с радикальным православным человеком, который хотел спасти весь мир. Одессит ему говорит: «В той книжечке, в которую ты веришь, написано, что надо помочь своему ближнему. Пока ты ему не помог — ты другому не помогай. А ближний — это сначала жена (муж), дети, потом твой дядя, потом сосед… Когда поможешь ближним, тогда и будешь думать про детей в Африке». Я за такой подход.

Стёпа, Алекс, Настя

Российскую картину с рабочим названием «Стёпа, Алекс, Настя» снимает латвийская кинокомпания Forma Pro Films. Жанр — классический фильм-путешествие. Завязка сюжета происходит в Риге. Съёмки проходят в кинотеатре «Палладиум», санатории «Янтарный берег», 2-й городской больнице. Продюсер Игорь Пронин обещает зрителям похищение, погони, любовь и много поводов для смеха.

Главного героя картины — поп-звезду в смятении чувств — играет Константин Крюков, внук легендарного режиссёра Сергея Бондарчука и актрисы Ирины Скобцевой. Его продюсера играет бывшая рижанка Анастасии Калманович, а музыкальный продюсер картины — её супруг ди-джей Фёдор Фомин.

В главных ролях также — Равшана Куркова и Евгений Ткачук, известный телезрителям по образу Япончика в сериале «Жизнь и приключения Мишки Япончика». А ещё в фильме снялись Алексей Маклаков (прапорщик Шматко из телесериала «Солдаты»), Олег Верещагин (Comedy Club), муж Ксении Собчак Максим Виторган и много модных молодых рижан. Режиссёр — Араик Оганесян.

Похожие публикации