Актриса Лилита Озолиня рассказала, как она понимает счастье, чего она боится, что такое настоящая дружба, как разум борется с чувствами и как надо воспитывать детей

Получив несколько недель назад в Санкт-Петербурге премию «Балтийская звезда», 8 ноября актриса сыграла в премьере новой постановки M. Butterfly в родном театре «Дайлес».

На сцене Лилита Озолиня распахивает душу до глубинной откровенности; вне искусства она рассказывает о своём внутреннем мире, мягко говоря, неохотно.

В отличие от большинства людей искусства, которые с удовольствием рассказывают о своих душевных переживаниях, мечтах и горестях, Лилита Озолиня остаётся закрытой.

Может даже как ударом плети бросить в ответ на вопрос одно-два слова. Они говорят, что это такой характер, другие — что Лилита просто очень самокритична, поэтому ничего лишнего о себе не скажет.

— У человека только одна жизнь и духовный мир, но актёры на сцене постоянно живут чужим опытом…

— Простите, я вас перебью. У вас своя жизнь и своя работа, и у меня совершенно аналогично — моя жизнь и моя работа.

— Это всё-таки не одно и то же, сцена — очень специфическое поле деятельности.

— Скажете, работа врача не специфическая? Спасти жизнь! Своими манипуляциями доктор может человека убить, а может оставить в живых, вылечить. Так что есть жизнь, а есть работа.

— Я хорошо понимаю, что роли не нужно идентифицировать с личностью самого актёра, и всё же — вы когда-нибудь чувствовали себя на сцене раздетой?

— Ну, когда приходится раздеваться, чувствую себя раздетой.

— Интересно! А как быть с той наготой, которая появляется, когда образ совпадает с внутренним состоянием души человека настолько, что он как будто уже играет не образ, а самого себя?

— Арнольд Лининьш говорил, что соответствие актёра роли определяет успех на семьдесят процентов. Значит, эти оставшиеся тридцать процентов надо создать. Играть себя…

Я считаю, что сцена — это место, где я должна быть собой… Не должна быть — после всех лет, проработанных в этой профессии, могу сказать, что на сцене и перед камерой я самая настоящая, самая откровенная, я отдаю то святое, что храню в себе. В повседневности я это не трачу.

— Получается, я вижу существо, живущее в коконе, которое только на сцене показывает свои крылья бабочки.

— Я не хочу сказать, что живу будто в коконе, просто обрисовываю ситуацию…

— Лилита Берзиня сказала Мирдзе Мартинсоне, что с годами выходить на сцену всё труднее, так как планка, поставленная себе самой, поднимается всё выше. У вас тоже возникают такие мысли?

— Я не могу сравнивать себя с Лилитой Берзиней. А за то, что Лилита Берзиня сказала Мирдзе Мартинсоне, пусть она сама и отвечает. Я этого не слышала, поэтому мне комментировать трудно. Я же с самого начала после сдачи спектакля и после премьеры всегда спрашиваю у своих: «Тебе не было стыдно за меня?»

— Отчего такой вопрос?

— Когда рос мой ребёнок, я считала: я должна сделать всё, чтобы ей не было стыдно за меня. Есть красивая японская поговорка: когда в семье рождается ребёнок, первые три года он господин, следующие три — слуга, а потом все становятся друзьями.

— Есть ли у вас комплекс неполноценности?

— Не знаю. По-моему, это не комплекс неполноценности. Просто вопросы, которые возникают на протяжении всей жизни, так как театр постоянно меняется и для меня важно понять, достаточно ли я это чувствую и могу ли сама меняться с течением времени.

— Вы чувствуете в театре усиленное уважение к себе?

— Я об этом не думаю, у нас простые человеческие отношения.

— Как в семье?

— Нет, я так не сказала бы. Семья есть семья, а работа есть работа.

— О какой роли вы сейчас мечтаете?

— Вы задаёте этот красивый вопрос с большим запозданием — это нужно было сделать лет тридцать назад.

— Сейчас у вас нет никаких мечтаний?

— О ролях — нет.

— А других?

— Я боюсь, успею ли добраться до Венеции, пока её не смыло.

— Многие творческие люди говорили, что их самые преданные критики — близкие люди, члены семей. С вашей дочерью, например, так же?

— Моя дочь больше любит кино, чем театр.

— Но она же приходит на спектакли с вашим участием?

— Да. Она очень критична, но я понимаю её позицию, поэтому…

— Не берёте в голову?

— Это не так, я ко многим вещам прислушиваюсь.

— Матери и дочери — это тема многих произведений мировой литературы…

— Я тут ни слова о своей дочери не скажу! Мы договорились публично не высказываться друг о друге.

— Если бы вам пришлось тремя предложениями охарактеризовать эту тему в своей жизни, что вы сказали бы, как подвели бы итог?

— Я горжусь дочерью.

— Это хорошо, ведь бывают случаи, когда дети заставляют родителей седеть.

— Это нормально, так как ребёнок дарит тебе самое большое счастье и самую великую боль. Хорошо, что так было и в моей жизни.

— Какие слова в вашей жизни были сильнее всего — сказанные или невысказанные?

— Думаю, что сильнее было молчание.

— Актёрам часто приходится в роли показывать, как разум борется с чувствами, и вам в том числе. Зачем вообще, по-вашему, эта борьба? Неужели Бог создал нас настолько дисгармоничными?

— Мы люди. А в человеке заложено всё.

— А что чаще одерживает верх в вашей борьбе?

— Во мне нет борьбы, и для меня само это слово в таком контексте неприемлемо.

— У вас настолько внутри всё упорядочено, разложено по полочкам?

— Человек устроен гораздо сложнее. У каждого есть свой секрет. Есть та часть жизни, которую надо приоткрывать другим, и есть та, которую надо держать закрытой.

— Значит, это ваша самодисциплина, привитая воспитанием с детства?

— Себя я создала сама. Когда-то я была другой — всё, что на языке, кричала вслух, рыдала, всё переживала. В какой-то момент поняла, что в этом нет никакого проку.

— Устали?

— Нет, просто поняла, что это не даёт никаких результатов. Нет никакой отдачи. Я научила себя терпению, выдержке и старанию узнать человека, не задавая ему вопросов.

— На что вы обращаете внимание в человеке, увидев его впервые?

— Это эффект первого впечатления. Тут я вам могу целую лекцию прочитать о невербальной коммуникации. С одной стороны, лицо точнее всего выражает эмоции человека, c другой — именно лицо натренировать легче всего.

— Сами вы легко доверяете людям?

— Нет.

— Вы разделяете людей?

— Почему вы меня так спрашиваете? И как разделяю — на белых и чёрных? На президентов и рабочих?

— При выборе друзей кого вы подпустите к себе, а от кого будете держаться на расстоянии?

— Тогда я выбрала бы другое слово вместо «разделение». Для меня важно, чтобы люди меня не предавали.

— Но ведь от этого никто не застрахован!

— О тех людях, кого я считаю своими друзьями, могу сказать: да, они меня никогда не предадут.

— Вы же знаете, как говорят: за полным столом и друзей всегда полно, а у разбитого корыта никого нет…

— У вас так бывает? У меня — нет.

— Давайте поиграем! Наверху написано ключевое слово, а вы под ним столбиком напишете, что у вас с ним ассоциируется. Даю ключевое слово — «женщина»!

— Цветок. Змея.

— А теперь — «мужчина»!

— Мудрость. Опора. Тайна.

— Обычно говорят, что женщины таинственны…

— Но если я открою в мужчине его тайну, он меня больше не интересует.

— Люди часто говорят о том, чего им не хватает для полного счастья, как будто знают, что это такое. А вы знаете, что это такое?

— Нет.

— Вы же когда-нибудь в жизни чувствовали себя счастливой!

— Да, я счастлива.

— И что это означает?

— Я живу.

— Стало ли для вас сюрпризом присуждение вам международной премии «Балтийская звезда» за развитие и укрепление гуманитарных связей в странах Балтийского региона?

— Конечно! Причём совсем неожиданным. За десять лет с тех пор, как премия присуждается, её до сих пор получили только трое латышей: Вия Артмане, Раймонд Паулс и Андрей Жагарс. В этом году её получили деятели искусства из России: Майя Плисецкая, Родион Щедрин, Валерий Гергиев и другие. Это мировые знаменитости с куда более широким полем деятельности по сравнению со мной, работающей и работавшей в Латвии и бывшем Советском Союзе. Я благодарна театру «Дайлес», так как без него меня вообще никто не заметил бы.

— Ещё случается, что вас случайно или умышленно называют Мартой?

— Очень часто, особенно в России.

— Какой на сей раз была ваша встреча с городом на Неве?

— Я влюблена в этот город и в его людей, чего не могу сказать о Москве. Жаль, что на следующее утро после церемонии мне нужно было улетать.

— Пару лет назад вы снимались в России в сериале «Хранимые судьбой». Каким было это возвращение?

— Любое возвращение — долгожданное и приятное. Было приятно снова встретиться с коллегами в России, и наши отношения остаются такими же замечательными, как и были.

— Культура опирается на традиции, но в наши дни господствуют лаконизм, функционализм, а не накопление. Люди выбрасывают мебель и покупают новую, отбрасывают старые обычаи и становятся по-деловому жёсткими. Как нам сохранить эту культуру?

— Я сама хотела выбросить старую мебель и купить новую, это было бы для меня легче, но один выдающийся мастер-мебельщик сказал: «Лилита, не допускайте такой ошибки! Я вам всю её отреставрирую». Теперь я ему кланяюсь до земли и благодарю. Так в собственности нашей семьи осталось и кресло с гербом.

— У вашей семьи был свой герб?

— Был. На нём дубовый лист с жёлудем. По-моему, заданный вами вопрос заслуживает отдельного интервью.

— О чём вы хотели бы позаботиться заранее, чтобы оставить в наследство — моральное и материальное?

— У меня свой критерий: пока я могу сама весной вымыть окна в своей рижской квартире на втором этаже, о наследстве я не думаю. В нынешнем году я смогла сделать это собственноручно, поэтому задайте, пожалуйста, этот вопрос мне через год. Когда уже не смогу сама окна помыть, тогда и стану отвечать на вопросы о наследстве.

— Говорят, что внутри каждого мужчины и женщины сидит маленький мальчик или девочка, которые остаются в нас на всю жизнь. Вы эту девочку в себе ощущаете?

— Я не совсем понимаю.

— Другими словами, мы осознаём свой возраст, но…

— Я чувствую возраст. И он мне очень дорог.

— А эту девочку в себе?

— Скорее нет. Но об ощущении возраста скажу: день становится ненормально коротким, не могу успеть сделать всё, что следовало бы. Ужасно бежит время.

— Какого времени года вы ожидаете больше всего?

— Жду зимы с солнцем и снегом, лета с солнцем и жарой, осени с жёлтыми и красными листьями. Меньше всего мне нравится время, когда деревья голые, дни дождливые, промозглые, серые и короткие.

Досье

• Лилита Озолиня родилась 19 ноября 1947 года в Риге.
• После школы освоила профессию медсестры.
• Училась в Народной студии киноактёров на курсе Ливии Акуратере и Алоиза Бренча.
• Актриса театра «Дайлес» с 1966 года.
• Играла также в Рижском театре русской драмы, нынешнем Русском театре им. Михаила Чехова.
• В кино сыграла много ярких ролей, в том числе Илзе в фильме «Ночь без птиц», Марту в «Долгой дороге в дюнах», Алвине в «Семье Зитаров».
• Награждена орденом Трёх Звёзд, призом Лилиты Берзини, званием лучшей актрисы года за роль Алисы в постановке «Пляска смерти» Театра русской драмы, Государственной премией СССР за роль Марты в фильме «Долгая дорога в дюнах», международной премией «Балтийская звезда» за развитие и укрепление гуманитарных связей в странах Балтийского региона.
• Дочь Лилиана Озолиня.

Похожие публикации