Уроженка Лудзы Инга Ляшенко изобрела уникальные янтарные нити, которые стали брендом Латвии и могут претендовать на Нобелевскую премию

Из янтарных нитей ткут в подарок от Латвии шали для королевских особ и глав государств, создают фантастический текстиль с редкими качествами и косметику.

Доктор технических наук из Латвии придумала, как из камня сделать нить, — сотворила из янтаря тончайшее особенное волокно. Это не удавалось сделать ещё никому в мире.

Инга разработала метод создания (запатентованная технология) компрессионных материалов: сначала из серебряных, потом — из янтарных нитей. А товарный знак Ambelikа стал не только брендом страны, но находит широкое применение как в Латвии, так и во всём мире.

Скромный руководитель лаборатории Рижского технического университета получила сразу две престижные золотые медали Всемирной организации интеллектуальной собственности: Инга Ляшенко может претендовать на Нобелевскую премию — таковы уровень и ценность её открытия.

Первая эксклюзивная шаль из янтарных нитей была соткана весной этого года на Огрском трикотажном комбинате: президент Латвии Андрис Берзиньш торжественно преподнёс её шведской королеве Сильвии. После чего подобные вещи уже делают регулярно — лучшего подарка на уровне государства, пожалуй, не придумать.

Сегодня инвесторы буквально выстроились в очередь к Инге Ляшенко, но она пытается и в Латвии находить средства для реализации своих открытий.

Вечный двигатель из Лудзы

Ингу Ляшенко уговаривают продолжать научные разработки в других странах: зовут испанцы, немцы, американцы и даже японцы. А она признаётся: «Я патриот Латвии и своей любимой Лудзы — родного города, где знакомы и дороги каждый деревянный дом и тропинка в парке…»

Дело в том, что Инга выросла в Латгалии, где жили, как она сама говорит, предки её предков.

— Я латгалка по крови, по воспитанию, по менталитету, — улыбается Инга. — Мама наполовину полька, наполовину русская. Её отец купил кусок земли в приглянувшейся Лудзе и построил дом, в котором, кстати, выросли мы с братом. По папиной линии вся родня латыши из латгальского поместья Пушмуцева.

Мама Инги работала рентгенологом, отец — главным механиком транспортного объединения.

— Думаю, ребёнком я была ужасным, — смеётся Инга. — С мальчиком, который жил по соседству, много чего натворили. Помню, какое-то лето бились над изобретением средства от комаров — разбежались все окрестные коты. Потом запустили самодельную ракету и приступили к устройству фонтана (садовый шланг плюс глина). Из игрушек у меня были лишь две куклы и заяц, который ездил на тележке и стучал по барабану. Зайца я, не удержавшись, разобрала, чтобы понять, в чём секрет устройства. А из деревянной катушки из-под ниток, спичек и резинки пыталась изобрести ни много ни мало — вечный двигатель.

Самая трагикомичная история детства Инги — вертолёт, который можно было запускать в воздух. Любопытная девочка и его разобрала на винтики, только вот обратно соединить конструкцию так и не получилось. Зато вышел новый механизм — вроде трактора.

— Моя учительница Нина Борисовна Гребнева как-то на собрании (дело было в 5-м или 6-м классе) сказала: если я буду более усидчива и ещё более усердна, стану знаменитым учёным. Дело в том, что зубрить формулы мне не нравилось: главное — понимать. С радостью бегала на факультативы по физике, химии, математике. На республиканских олимпиадах обычно занимала призовые места. К поступлению в вузы нас, ребят из скромной провинциальной Лудзы, готовили по программе МГУ.

После окончания 8-го класса хотела уехать на БАМ, но родители не пустили — просто стеной встали. Пришлось учиться дальше. Самое любопытное, что к выпускному вечеру Инга даже не определилась, в какой именно институт поступать. После долгих мучений и раздумий раскрыла брошюру с перечислением всех вузов огромной тогда страны. Решила: на какой странице книжечка откроется — туда и поедет. И к своему удивлению, уткнулась в информацию о Рижском политехническом институте.

— Мама плясала от счастья, — вспоминает Инга. — Зная мой упрямый характер, она понимала, что я могу уехать, например, в Тюмень, выпади так жребий. Но судьба указала на Ригу.

Провинциалка в резиновых сапогах

Выпускница лудзенской школы приехала покорять Ригу в красных резиновых сапогах (в которых ходила в родном городе, где тогда были заасфальтированы всего две улицы). Без проблем сдала экзамены и поступила на факультет приборостроения.

— Сегодня думаю: какой я, наверное, была несуразной — высокая провинциальная девица с бантиками(!) в косичках, в пальто в клеточку и резиновых сапогах революционно-красного цвета! С другой стороны, никого это не волновало: тогда не было такого внимания к одежде, все люди проще одевались. В Лудзе очередь за чешской обувью начиналась в шесть утра, если к пяти вечера обещали выбросить импорт. К счастью, современные дети не знают, как стоять часами за килограммом колбасы «в одни руки». И мороженое я впервые попробовала в Риге, когда мне было пять лет.

Любопытная деталь: резиновые сапоги, в которых 17-летняя Инга приехала в Ригу, по сей день не развалились и служат хозяйке для походов в лес по грибы-ягоды.

По словам Инги, факультет приборостроения она выбрала поневоле: швейное дело привлекало девушку больше, но на инженеров швейного производства набор вёлся раз в три года.

— В Латгалии все женщины многое умеют сотворить руками. Моя бабушка вязала многоцветные варежки со сложным рисунком, мама панно крестиком и гладью вышивала расчудесные… Меня научили рукодельничать. Я это к чему говорю — с нитью я дружила с детства, правда, о янтарной тогда ещё и не мечтала.

Инга успешно окончила институт по специальности «трикотажное производство». На втором курсе отличница вышла замуж за однокурсника. По большой любви.

— Познакомились со своим Олегом в стройотряде на дискотеке, — вспоминает Инга. — Свадьбу играли уже через два месяца! Уже 27 лет мы вместе… За год до окончания вуза родился сын — начались пелёнки, кашки, бессонные ночи. А так как я училась уже в двух институтах сразу (одного показалось маловато), было трудно. Мужа надо было кормить, экзамены сдавать, научную работу писать — всё одновременно. Пригодились мне латгальское терпение и привычка не пасовать перед трудностями. Получила диплом и устроилась работать технологом на предприятие Sarkanais Riits. А вскоре ушла в декрет и родила второго ребёнка — дочку.

А на самом взлёте карьеры Инга решила, что больше всего на свете нужна своим детям, и на 15 лет оставила работу. Хотя ей настойчиво предлагали поступать в аспирантуру, она отказалась: мол, малыши важнее, и точка!

— Страдала от того, что мой мозг как бы совсем не нагружался. Дошла до того, что стала учить стихи — томами. Когда дочь и сын подросли, окончила магистратуру: два года восстанавливала старые знания и только затем двигалась дальше.

Вскоре Инга Ляшенко возглавила научно-исследовательскую лабораторию биотекстильных материалов Института биоматериалов и биомеханики РТУ.

Носки из серебра и можжевельника

Десять лет назад Инга вплотную занялась тем, о чём мечтала с юности, — созданием новых биотекстильных материалов.

Одна из самых удивительных разработок Ляшенко — хирургические нити из синтетических волокон, имитирующие волокна можжевельника, которые не вызывают аллергических реакций, препятствуют слипанию живых тканей и образованию коллоидного шва, хорошо вживляются в организм, создают бактерицидный эффект.

Важное открытие, получившее мировое признание, — текстильные компрессионные изделия с серебряными нитями для профилактики и лечения варикозного расширения вен. Это принципиально новая технология изготовления компрессионного трикотажного изделия с распределённым локальным давлением.

Серебряные нити можно использовать как в медицинских, так и в профилактических целях, они обладают антибактериальным действием и предотвращают развитие грибков, вирусов и бактерий. Патент купили финны и успешно реализуют его в производстве.

На зависть Тутанхамону

В самом начале работы над серебряными и янтарными нитями Инга побывала в Каире, где в библиотеке и музее изучила опыт древних египтян, которые делали хоть и доморощенные, но правильные серебряные нити; решения древнеегипетских мастеровых навели учёную из Латвии на ряд ценных идей.

— В Каирскую библиотеку попасть сложно, но один коллега — египетский профессор сумел выписать мне пропуск в это хранилище знаний. Кстати, там я узнала, что раньше — три тысячи лет назад — в Египте изготавливали янтарные трубочки для пересадки кровеносных сосудов. Насколько эти операции были удачны, судить трудно, но факт остаётся фактом: пациенты этих лекарей выживали.

Может, не случайно именно балтийский янтарь вставлен в корону египетского фараона Тутанхамона? Янтарю 40-50 миллионов лет, в его составе более 40 компонентов. Он состоит из летучего ароматического масла, двух растворимых фракций хвойной смолы, янтарной кислоты и 90 процентов остатка, который не растворим ни одним из известных растворителей, кроме горячей концентрированной азотной кислоты. Это высокомолекулярное соединение органических кислот, содержащее углерод, водород и кислород.

Самый высококачественный янтарь — сукцинит. Именно из него Инга Ляшенко сумела сделать порошок (что само по себе чудо) и далее — нити.

В 2008 году она запатентовала изобретение по созданию композитных янтарных нитей, в которых используется уникальный химический состав сукцинита, солей янтарной кислоты и эфирных соединений. Важность изобретения состоит не только в том, что теперь существует технология, благодаря которой янтарь превращается в волшебную гибкую нить, но и в том, что в процессе промышленной переработки не теряются редкие свойства этого камня.

Скорее всего, янтарные нити в скором времени будут использованы в медицине. Но их реальное применение началось с индустрии моды и создания особой одежды, которая непосредственно соприкасается с телом. А ещё янтарные нити собирают статическое электричество, которое не полезно человеку…

Чтобы изготовить шаль для королевы Испании (заказ канцелярии президента), учёная обратились на Огрскую трикотажную фабрику. В основе шали — кашемировая пряжа для создания особой мягкой текстуры и сохранения тепла. Янтарные нити придали изделию особенные блеск и качество. Подобные изделия ручной работы теперь изготавливают многие латвийские художники.

У янтаря начинается новый путь, а о новых открытиях Инги Ляшенко мы ещё точно услышим.

Солнечный символ Тутанхамона сделан из нашего янтаря

Балтийский янтарь использовался в Древнем Египте как символ бога солнца Ра — в следующем году древнеегипетские драгоценности будут доставлены на выставку в Ригу.

На прошлой неделе, 30 мая, посол Латвии в Египте Иева Шулца обсудила с министром по делам древностей Египта Ахмедом Иссой возможности сотрудничества и просила о поддержке в организации в Риге выставки «Янтарь Тутанхамона», сообщает на своём сайте Министерство иностранных дел (МИД) ЛР.

Выставка «Янтарь Тутанхамона» станет одним из центральных событий программы «Рига-2014», когда наш город станет культурной столицей Европы.

Организаторы выдвигают гипотезу о том, что балтийский янтарь был известен в Древнем Египте ещё 3600 лет назад и использовался в изображении солнечного символа Ра на драгоценностях фараона Тутанхамона (1341-23 гг. до н. э). В наши дни эти предметы хранятся в Египетском музее в Каире и являются культурно-исторической ценностью всемирного значения.

Похожие публикации