В Ригу актёр, режиссёр и священник Русской православной церкви Иван Охлобыстин приезжал меньше чем на сутки. Встретиться с рижскими зрителями в Доме конгрессов на мероприятии под названием «Духовные беседы».

Перед концертом вместе с супругой-матушкой (в прошлом — актрисой Оксаной Арбузовой, запомнившейся зрителям по картине «Авария — дочь мента») зашли в Кафедральный собор — помолиться и освятить новые чётки. Каждые двести метров пару останавливали поклонники, преимущественно знающие Охлобыстина по роли доктора Быкова из сериала «Интерны».

Хотя в кино он в разных образах возникает уже добрых два десятка лет — с тех пор, как окончил режиссёрское отделение ВГИКа. Он даже был секретарём Союза кинематографистов России, написал немало сценариев («Кризис среднего возраста», «ДМБ-1, 2, 3, 4», «Даун-Хаус», «Соловей-разбойник» и др.) и сыграл много ролей.

В 2001 году, после выхода «Даун-Хауса» (современного прочтения «Идиота»), Охлобыстин был рукоположён в священники архиепископом Ташкентским и Среднеазиатским Владимиром.

Вернувшись в Москву, Иван продолжил богослужение, а через несколько лет снова стал появляться на экране, пояснив, что семью кормить надо. А семья у него немалая — шесть детей. В числе прочих отметился в роли Григория Распутина в картине «Заговор» и в роли «сущего дьявола» шута Вассиана в фильме «Царь».

В конце 2009 года Охлобыстин попросил Патриарха Московского и всея Руси Кирилла освободить его от служения из-за «внутренних противоречий». Патриарх просьбу удовлетворил, оставив шанс вернуться, но лишь в случае «окончательного и однозначного выбора в пользу пастырского служения».

Вскоре после этого Охлобыстин начал работу в самом успешном проекте своей жизни — сериале «Интерны».

Популярность его взлетела до таких небес, что на следующий год Иван заявил о готовности баллотироваться в 2012 году в президенты России. И озвучил свою предвыборную программу в форме «Доктрины-77» перед 28-тысячным стадионом «Лужники». Похоже, это было не более чем рекламным ходом перед концертом, ибо вскоре после мероприятия кандидатура была снята.

Несмотря на то, что для большинства поклонников Охлобыстин отнюдь не батюшка, а скорее доктор Быков, судя по названию рижского мероприятия, теперь он решил лечить души.

«Вот ведь умный-то выискался!»

Актёр Иван Охлобыстин — персона экстравагантная. Про таких говорят «скандально известный». Снимался в кино, придумывал сценарии, потом решил стать священником, служил в московском храме. В 2010 году попросил Патриарха Кирилла освободить его от служения и вновь начал сниматься. Прославился ролью доктора Быкова в популярном сериале «Интерны». А в прошлом году ни много ни мало — выдвинул свою кандидатуру на выборах в президенты России.

Странный герой, играющий то в шута, то в царя, то в политика, то в духовного просветителя. Именно в этой ипостаси он побывал в Риге — с «Духовными беседами», сам удивляясь, что среди рижан нашлись люди, заплатившие деньги за то, чтобы послушать его болтовню.

«Суббота» запротоколировала самые любопытные рижские откровения Ивана Охлобыстина.

О контакте с публикой

— Людей нельзя оскорблять по сути, потому что в сути — искра Божия. Это как Бога оскорблять.

Знаю я немного, но кое-что знаю. Матёрый человек, 47 лет, скоро полтинник. Скоро детей распихаем по замужам да по институтам, купим с женой «Харлеи-Дэвидсоны» — и по Европе.

В космос не летал — я не Гагарин. Песен петь не умею — я не Шаляпин. Я не написал «Войну и мир» — не Толстой. Грудь не разрывал, как Данко. Нет ничего во мне, чтобы оправдало то, что люди отдали мне свои полтора часа, заплатили деньги за болтовню… Для меня стало откровением, что люди пришли не развлекаться, а сопереживать, думать, смотреть в глаза и понимать, думаю ли я так же, как они.

Часто мы боимся наткнуться на саркастическую улыбку: вот ведь умный-то выискался! Всегда найдётся кто-то красивее тебя, сильнее, богаче… Значит ли это, что я не имею права высказаться? Нет. Если я дурак и не выскажусь, меня никто не поправит, и я не стану умнее. Если я мудрый и не выскажусь — я никого не сделаю умнее. Надо высказываться. Правда, не в ущерб чужим мнениям.

О «моей королеве»

— Я испытываю тоскливое неудовлетворение собой, когда вижу, как на стадионе рядом со мной испитые, опухшие английские болельщики, когда звучит «Боже, храни королеву!», отставляют в сторону пиво и встают слушать гимн. Почему в моей жизни нет такой песни и нет такой королевы?

Искренне убеждён, что монархия — единственное, что нам подходит в управленческом плане. И тут напрасен сарказм. Посмотрите, что происходит с государствами, где монархия сохранена, — они процветают.

О прибалтах

— Моим лучшим другом во ВГИКе был эстонец Пётр Эльмарович Ребане. Происходил он из ссыльных кулаков. Пять лет мы прожили в одном общежитии. И он был больше русский, нежели я. Он вырос на Шукшине и Вампилове, ходил в валенках, привёл меня впервые в церковь. Помню, мы стояли на крыше общежития и, глядя на сиреневый закат, мечтали, как мы станем великими режиссёрами и сделаем мир лучше.

Прошли годы. Он умер от цирроза печени. Был похоронен в глуши. Как собака. Или как Моцарт. Капитализма не пережил: деньги его не интересовали, он так и не смог понять, как всё делать. Я тоже долго не понимал…

А в звонкие 90-е в Риге существовал клуб фанатов моего первого фильма «Арбитр». Основал его бизнесмен, который потом трагически погиб… А ещё я всю жизнь пью кофе с «Рижским бальзамом».

О вере и религии

— Мне не привили в детстве, что нужно ходить в церковь. Мне мама не читала Библии перед сном. И мы не молились всей большой семьёй перед едой.

Не понимаю, почему Бог ко мне так милостив, потому что, в принципе, внутри я чудовище. И то, что Господь дал мне семью, друзей, которые меня изменили, не подвержено логическому объяснению.

В церковь меня привела случайность. Мои друзья-немцы попросили помочь архиепископу Среднеазиатской епархии. В дороге лопнуло колесо, мы застряли. Разговорились. В какой-то момент он и объявляет: «Ты должен быть попом. Тебе удаётся о сложных вещах говорить просто — значит, надо служить людям. Иначе сам себя сожжёшь». Я ему: «Так я ведь чистый демон для людей, разве найдётся такой архиепископ, который меня рукоположит?» А он: «Я это сделаю — приезжай завтра чай пить». Это было предложение, на которое нельзя отвечать отрицательно.

Русская православная церковь — это нищий больной сельский поп-язвенник, который будет водку пить с председателем колхоза за кровельное железо, чтобы покрыть дом, где голодные бабки будут питаться. Вот для меня святая церковь! Всё остальное — наносное. И дух этот не пропал. Пока у нас бабки голодные, мы не можем себе позволить блестящее богословие. Нам нужно ставить столы в трапезной, чтобы их накормить…

Бабки в церкви обычно ведут себя, как в ЖЭКе: пришли, зарегистрировались, взяли квиток, заплатили, ушли. В богословие особо не погружаются. Они знают, что надо сделать четыре вещи: отстоять службу, исповедоваться, причаститься, поцеловать крест. И осуждать их за это нельзя… Я бы напротив патриархии поставил бронзовый памятник: спереди — маленькая нелепая старушка, а за ней — красивый высокий архиерей. Ведь именно эти бабуси в советские времена спасли Русскую православную церковь.

…После первой своей исповеди в сане священника я подошёл к своему наставнику отцу Михаилу и спросил: как у меня получилось? Он говорит: «Всё замечательно, от вас люди уходят со светлыми глазами, освобождённые… У меня лишь два уточнения: не надо каждую минуту повторять «фу, какая гадость!» и не надо так оглушительно хохотать в финале».

В церкви я всегда хочу сказать спасибо за то, что у меня есть, что мне везло на людей, что у меня прекрасная семья, дети, жена… И попросить прощения у Бога за то, что во мне нет веры. За то, что я несправедлив и жесток к людям. За то, что я слабохарактерный лентяй. За то, что не научился любить ближних…

Я до сих пор в сане священника. Но у меня договорённость по личной инициативе, дабы тень от меня не шла на церковь. Я сейчас полезнее обществу в том виде, в каком я есть. Но чувствую себя дискомфортнее, нежели когда был священником.

Я верю в бессмертие души. Но безумно боюсь смерти.

О семье, браке, детях

— Если кто-то и ведёт нас к благу, так это женщины. Может, они и сами не понимают, куда ведут. Но в итоге всё неплохо кончается.

Женился — не бегай больше без трусов по городу. Иначе люди подумают, что ты или дурак, или неудачник, — а иначе чё женился без любви?

Секс — это отнюдь не когда одежду снимают, свет выключают или пьют вино перед тем, как лечь в постель. Секс — это когда сидишь за столом, смотришь в глаза человеку и понимаешь, что у вас всё произойдёт. И сквозь тебя прямо искра проходит, магма протекает — это секс. А всё остальное — лишь ландшафтный дизайн в усадьбе секса.

То, о чём дети узнают в седьмом классе, у нас, в многодетной семье с шестью детьми, с мылом моют своим младшим братьям и сёстрам. У моих детей биологический фактор отсутствует. И ложное стеснение тоже.

Мы прислушались к совету эльфообразного маленького старика-еврея — главного детского психиатра Москвы: «Точно могу сказать лишь одно: читайте детям перед сном!» Это позволит наладить некий внутренний контакт, который проведёт через все сложности подростковых периодов… Оксана читает им вот уже 18 лет: чуть-чуть Евангелия, а потом — Кира Булычёва, ну и молится с ними…

У меня дома Бах всё время играет. Дети ненавидят это, но прощают, считая, что я в возрасте и уже с придурью. А я в своё время прочитал, что когда вода морозилась и Бах играл — кристаллы правильные получались, а когда «Коррозия металла», то структура нарушается. А у детей же сосудики и всё прочее.

Ложкой по лбу тоже иногда надо. А иногда советую пороть офицерским ремнём. Он шумный, но не травматичный. Что же касается мнения «бить нельзя» и «надо с ребёнком через юриста переговариваться» — сие мне непонятно. В «Домострое» написано: «Пори чадо своё, дабы не умастило в старости слезами твоё лицо».

Лучше и доходчивее один раз дать по заднице офицерским ремнём, чем ходить и неделю молчать. Есть такая мода в европейских традициях. Жуткое эмоциональное насилие. А то, что ребёнок вырастет сумасшедший или суицидальный, — это ничего!

Мы живём по «Домострою», который корят лишь те, кто не знает. Вы думаете, там умалена роль женщины? Ничуть! Есть внешний мир, где управляет мужчина: он знает тропы, как в капкан не попасть, где мишка проходил, где он лося засадил… А внутренний мир — за женщиной: она одна ведает, как не сесть на горячую сковородку, из какой посудины есть, а где она грибок собирает — это её епархия… Нет главных.

Дети в некоторых вещах разумнее и честнее, чем взрослые. Взрослые в шорах. Они часто одно думают — другое говорят. Дети не такие. Едем с Дусей на велосипеде. Я ей: «Скажи мне, дочь, о чём мечтаешь?» — «О зелёных наушниках». Говорю ей: «Блин, а как же космос, любовь?» — «Нет, в 13 я мечтала о Барби, а сейчас у меня есть зелёный плейер — к нему нужны зелёные наушники, чтобы было красиво!»

Очень важно деликатное отношение к детям. Они должны знать: мы никогда не будем шарить в их компьютере или телефоне. Мы уважаем пространство их личной жизни. Это приводит к общему доверию.

Об уголовщине

— Терпеть не могу всякой уголовщины. Русский шансон про Серёгу, который и своровать толком не смог — в тюрьму посадили, и убежать толком не смог, и жена Маринка его не дождалась, и перстень брильянтовый он мамке не передал — это песня о лузере. Уголовщину нельзя пропагандировать — её надо наказывать. Вор должен сидеть в тюрьме — абсолютно согласен с Жегловым. Есть вещи, которые нельзя популяризировать.

О друзьях

— Иллюзия считать, что друзья познаются в беде, — они познаются в благополучии. В беде всё понятно: все ура-ура и побежали с шашками на помощь, а благополучие, когда у одного лучше, у другого хуже, — волей-неволей сравниваешь, проступают внутренние комплексы… Надо быть довольно устойчивым внутренне человеком, чтобы искренне принять того, кто преуспел. И радоваться за него без предательской нотки: а почему не я?

О кино и ролях

— Моя первая роль появилась случайно. Подошёл ко мне директор фильма «Нога» Ренат Давлетьяров и говорит: «Едем сниматься — там будут девки, море и халява!» Я посчитал, что у самого на море съездить денег нет, а тут ещё и барышни в коллективе — для молодого человека это больше чем мотивация. Всё сложилось хорошо. Снимался я с Петром Николаевичем Мамоновым — великим артистом. И фильм получился тяжёлым, депрессивным, но хорошим.

Участие в сериале «Интерны» мне, выпускнику ВГИКа, казалось предательством профессии. Пока не случилась одна история. На 130-й серии к нам привезли 10-летнюю девочку, больную волчанкой. У неё практически не было кожи — одна плёнка. Ей было всю жизнь больно. Благотворительный фонд оплатил ей сложную операцию по пересадке кожи, но врачи объявили, что после этого выживают единицы. Девочка согласилась. С двумя просьбами. Посетить дельфинарий и поговорить с живым доктором Быковым. И с меня сразу сошла вся моя дурацкая снобская гордыня. Именно ради этой девочки были сняты все 130 серий…

«Интернов» посмотрели 100-120 миллионов. Только представьте! Сколько в Латвии живёт людей? Два миллиона. А в России — 140 миллионов. И сто миллионов зрителей смотрят нас — уму непостижимо! Доктор Быков истерик, а я сангвиник. Я могу покричать, выпучив глаза, но мне важно знать, как долго кричать и куда пучить.

Как только сценаристы устают, начинается паховый юмор. Это хуже плохого! И нам всё труднее с этим бороться… Всё же 180 серий.

Доктор Быков и Соловей-разбойник — две стороны одной медали. Только Быков — это жизнь, а разбойник — это притча. Но разбойник — это не бандит, он не для денег всё делает. Он возникает, когда народ понимает, что больше не может терпеть насилие властей. Тут вам и Пугачёв, и Стенька Разин.

Всю жизнь хотел играть прынцев. Но прынцев мне никогда не предлагали. Одних мерзавцев. Не понимаю, почему!

Почему не любят русских?

— Почему представитель любой другой нации испытывает пусть лёгкую, но неприязнь к русским? У каждой нации есть своя национальная идея. По большому счёту у всех она сводится к мировому господству: становление, укрепление… и возможность других учить. Только у русского народа есть великая национальная антиидея — не допустить реализации других национальных идей, мирового господства всех остальных народов.

Ведь что такое русские… Сколько Америке лет? 200 или 300, как джинсам. Для истории это несерьёзно. А русских тысячелетиями как булатную сталь на наковальне куют — одна нация вмешалась, другая, третья… Одни вошли, другие вышли… Потому мы так хорошо понимаем и Запад, и Восток: резонируем и с теми, и с другими.

Миссия русских — служить другим. Простой пример: стоит толпа разных национальностей у светофора — русский обязан быть первым, кто переведёт бабушку. Русскому свойственна ответственность за весь мир. Мы должны выполнять своё предназначение. А мы ленимся. Ленимся бабушку переводить. А мы обязаны к ней метнуться вне всякой логики, вне зависимости от того, какая это бабушка — негритянка или еврейка.

У русских нет шансов, что их когда-то полюбят. И надо с этим жить благородно. Не надо преобладать во всём — надо преобладать в хорошем.

Каждый народ избранный. Но Господь каждому свой сегмент выделил.

Белорусы — ангелы. Они сами мне рассказали анекдот: для проверки толерантности в кинотеатре забили гвоздь в кресло. Русский садится — ать! — достал и выбросил. Садится украинец — ать! — достал и в карман положил. Садится белорус — ать! — и сидит: а может, так и надо?

Одна из первых наших задач — воссоединение украинцев, белорусов и русских. Мы друг без друга погибнем: хохлов запутают, русские сопьются, белорусы будут на гвозде сидеть… Когда время суровое, надо быть вместе.

«Иван, ты не должен стать антисемитом, — говорил мой отец, военный хирург. — Ведь если одну большую нацию обманула одна маленькая, то большая — дура».

О Ксении Собчак

— Первый разговор с Ксенией Собчак вызвал у меня ужас. Она сразу призналась на полном серьёзе: не хочу детей! Вот, думаю, демон-то, в печь её живьём, вперёд ногами! А потом на литературном вечере она прочла рассказ, как с мамой перевозила отца… И так раскрыла душу, что хоть пальцем туда можно было ткнуть, как в желе. Это показывает, что она искренний человек. Я проникся. И я теперь к ней необъективен. Хоть мне и не нравится, что она говорит и делает.

О вопросе собственности

— В этом мире ничего не принадлежит нам, кроме нашей личной жизни и любви. Всё общее. Просто тот, кто трудолюбивее, упорнее или просто в нужное время оказался в нужном месте — тот и получил.

Похожие публикации