Сын легендарной французской писательницы побывал в Риге с презентацией книги о матери

«Моя мать не пекла пирогов и не штопала носков, но она всегда была очень внимательна ко мне», — рассказал Дени Вестхофф на встрече с поклонниками творчества Франсуазы Саган в рижском представительстве Французского института. Мероприятие было посвящено презентации его недавно изданных мемуаров «Саган и сын» и фотоальбома с выдержками из интервью разных лет и своими комментариями к ним.

Сын сразу отклонил предложение издателя назвать книгу воспоминаний «Здравствуй, нежность!». Такая прямая отсылка к самому, пожалуй, известному роману матери «Здравствуй, грусть!», написанному ею в 19 лет и сразу принёсшему мировую славу, показалась ему не слишком уместной. Это было бы не в духе его отношений с матерью, которую, кстати, он ни разу не называет «мамочка» или «мама». Тем не менее мемуары Вестхоффа вышли в прошлом году на русском языке именно под этим названием.

Несмотря на то, что Франсуаза Саган, дама довольно эксцентричная и несдержанная, явно не была воплощением женского уюта и тепла, рассказ сына о ней на рижской встрече с поклонниками писательницы был пропитан особыми нежностью и деликатностью.

Писательство как спорт

— Книги Франсуазы Саган оставляют впечатление написанных легко, почти шутя, словно играючи. А как на самом деле шла её работа?

— На неё давило бремя налогов, издатели, которые требовали новой книги, сроки сдачи рукописи, которые нельзя было изменить. Она тянула до последнего. Ей нравилось предаваться безделью, она признавалась в одном из интервью, что это её любимое занятие. Но когда этот момент подходил, она работала основательно и прилежно. Уходила в свою комнату и порой выходила оттуда вспотевшей, как будто занималась спортом или тяжким физическим трудом.

— А она сама много читала?

— Очень. Причём начала она читать серьёзную литературу довольно рано. И продолжала много читать всю свою жизнь, но основной литературный багаж был накоплен ею в возрасте между 11 и 17 годами. Она и писать начала очень рано, как только вообще научилась писать. Это было подобие рыцарских романов, в которых принцессы ждали своего рыцаря на белом коне. Она выработала свой стиль, читая других авторов, и в нём можно найти следы Мюссе, Жорж Санд, Бальзака. Она была талантлива, это безусловно, но она многим была обязана и своему кругу чтения.

— Чем, на ваш взгляд, объясняется популярность Франсуазы Саган?

— Говоря о Саган, все отмечают её стиль: лапидарный, ясный, лёгкий для понимания. Её персонажи всегда обрисованы чётко и ясно, её взгляд прозрачен и незамутнен. Её темы — страсть, любовь, ревность, одиночество — близки каждому.

— Можно ли назвать её женской писательницей? У выражения «женская литература» есть несколько презрительный оттенок, хотя что может быть интереснее, чем жизнь женщины!

— Саган писала и о мужчинах! Один из последних её романов «Прощай, печаль!» — это рассказ о мужчине, больном раком.

Фотографии изнутри

— Судя по книге, ваши отношения с матерью носили характер той же значительности и неуловимости, как и многие взаимоотношения, описанные в книгах Саган. Вы осмелились написать о них. Название книги в оригинале — «Саган и сын» — словно относит нас к некому семейному торговому делу. И читателю дано в него войти…

— Латвийскому читателю понятна эта отсылка к семейному бизнесу?

— Конечно! Хотя у нас ввиду слишком короткой истории пока нет компаний, которые переходили бы от отца к сыну.

— У нас был острый спор с издателем по поводу этого названия. Его вариант — «Здравствуй, нежность!» — мне не нравился. Я боролся с этим целых два месяца. «Здравствуй, грусть!» — это отсылка к стихотворению Поля Элюара, как и «Немного солнца в холодной воде». У Саган часто встречаются такие отсылки или игра слов в названиях книг. Но «Здравствуй, нежность!» — это не имеет смысла.

— В книге нет ваших диалогов с ней. Только само повествование. Почему?

— Я с самого начала решил не цитировать её. Потому что если цитировать — то точно. Но я не хотел специально придерживаться какой-то дистанции, хотя она и чувствуется в книге.

— В книге вы рассказываете о том, как тщательно мать руководила вашим выбором чтения. С отцом вы много говорили о музыке. Но стали фотографом. Почему?

— Я получил свой первый фотоаппарат в 14 лет. Увлечение фотографией тоже связано с матерью. У меня та же страсть к фотографированию природы, что и у неё. У неё в машине всегда был фотоаппарат, и она через автомобильное окошко фотографировала различные пейзажи. Особенно она любила поля и леса в вечернем свете. Среди моих работ, выставленных сейчас во Французском институте, можно увидеть пейзажи Нормандии, сделанные в её манере.

— Почему ваша мать, которая была отличным психологом в своём творчестве, не фотографировала людей?

— Потому что она не могла фотографировать их изнутри, как она делала в своих книгах.

Запретные темы: наркотики и налоги

— Часто дети знаменитых родителей пишут о них книги и раскрывают какие-то негативные вещи, о которых не следует писать. Были ли для вас вещи, которых, по-вашему, не стоило касаться?

— Мать была очень застенчива, и было много вещей, которых мы по взаимному соглашения не касались. Её проблемы с наркотиками восходят к автокатастрофе 1957 года, это была по сути дела самоинтоксикация препаратом, который ей был прописан. Об этом я узнал где-то в возрасте 20 лет. Она много страдала от этой зависимости. И я решил: почему я должен писать об этом в книге, если наши отношения это не затрагивало?

Когда в конце жизни у Франсуазы Саган были проблемы с налоговым управлением, она старалась не говорить со мной об этих трудностях. В наших отношениях царили нежность и деликатность. И в своей книге я постарался отразить это. Можно сказать, книга — это перевод наших отношений. Я постарался быть настолько искренним, насколько это возможно.

— Вы часто перечитываете книги своей матери?

— Очень нерегулярно. Иногда перечитываю сразу по три-четыре романа, а порой месяцами не читаю ничего. Я читаю их, когда мне тяжело и грустно, они помогают мне обрести доверие к людям, какое-то своеобразное веселье. Её взгляд на людей помогает и мне верить в людей.

— Как складывались ваши отношения с отцом? (После развода с издателем Гаем Шуэллером писательница вышла замуж за молодого американского лётчика Боба Вестхоффа, сменившего штурвал самолёта на профессию модели. — Прим. ред.)

— (Смеётся.) Это будет темой следующей книги. Боб Вестхофф был значим для матери гораздо больше, чем полагали некоторые и даже он сам. В отношениях с отцом были те же нежные, взаимные привязанность и деликатность. В работе над своей книгой, размышляя над отношениями между отцом и матерью, я нашёл между ними гораздо больше сходства, чем считал раньше.

Хаос России ей понравился

— Бывала ли Франсуаза Саган когда-нибудь в Советском Союзе? Оказала ли на её мировоззрение влияние холодная война?

— Она дважды была в СССР, в России. В 1991 году она встречалась с Горбачёвым, а также сопровождала Франсуа Миттерана (президента Франции с 1981 по 1995 год. — Прим. ред.) во время его официального визита. Она вернулась в восторге от России, говорила, что в России везде бардак, и эта неорганизованность, даже хаос ей очень нравилась.

Я посвятил одну главу её политическим взглядам. Ей было всего 27 лет в дни Карибского кризиса, когда обострились противоречия между СССР и США, поставив страны на грань ядерного конфликта. Это оказало на неё огромное влияние: она была гуманистом, она любила людей, любила природу, любила жизнь, и мысль, что всё это можно уничтожить за пару часов, её очень пугала.

— Фотографии, вошедшие в альбом «Саган, моя мать», её или ваши?

— Мои только некоторые — это фотографии из её родного селения. В основном это фотографии из прессы и доступных архивов. Как и всё наследие Саган, фотографии находятся под арестом из-за проблем с налогами. Я ничего не унаследовал от неё, кроме её книг.

Главное воспитание — нежность

— Вы так часто употребляли слово «нежность», говоря о матери. Считаете ли вы, что нежность — главное в отношениях с детьми?

— Да, конечно. Нежность, даже если её не выказывают специально, очень важна. Она означает постоянное внимание к детям.

— У вас есть дети?

— У меня 7-летняя дочь, которая очень похожа на Саган в детстве, и 15-летний сын.

— Ваша мать уделяла вам много внимания?

— Да, безусловно. Она не штопала мне носков и не пекла пирогов, но она всегда была рядом. Её очень заботило, кем станет её сын.

— Вы были близки с матерью всегда или это чувство нежности пришло к вам по мере работы над книгой?

— Это чувство было во мне всегда. Такая же любовь связывала нас и с её родителями, моими дедушкой и бабушкой. (Мари Куарез фактически и воспитывала Дени. «Бабушка сполна компенсировала мне то, что в силу объективных причин недодавала мне мама. Мама жила литературой, была одержима ею и ничего не смыслила в обыденной жизни — истинно творческая личность», — рассказывал Вестхофф в одном из интервью. — Прим. ред.) Но это было скорее в сердце, нежели на словах. Мы не бросались друг к другу в объятия и не повторяли: «Я тебя люблю». Но это было так.

Похожие публикации