О выдающихся православных подвижниках, чья судьба неразрывно связана с нашей страной

Валаамский посланец

История прозорливого старца Космы — первого несвятого святого духовника Спасо-Преображенской пустыньки под Елгавой. Во время похорон старца Космы все собравшиеся были поражены необъяснимой картиной (её успели запечатлеть на фото): от гроба, в котором лежал батюшка, и креста, который несли рядом с ним, исходил удивительной яркости свет. А когда кто-то из присутствовавших спросил тогдашнего главу Латвийской православной епархии епископа Леонида (Полякова), вошёл ли, по его мнению, старец в число святых отцов, владыка тихо и твёрдо сказал: «Батюшка — святой, святой, святой!»

Большую часть жизни старца Косму все знали как отца Кирилла. Монашество он принял в Валаамском монастыре, прошёл через аресты и лагеря, был участником знаменитой Псковской миссии священников в годы Второй мировой войны. В великую схиму (степень монашества с новым именем и полным отчуждением от мирской жизни) его постригли незадолго до смерти в родной Спасо-Преображенской пустыньке, где он прослужил духовником ровно двадцать пять лет.

Самым главным в своём служении старец Косма считал борьбу за то, чтобы каждый человек стал личностью. Его сердце всегда было открыто людям. Он никогда не поучительствовал, никем не командовал и никому ничего не навязывал. Считал, что ломать человека, делать его подобным себе — это духовное преступление. Обладая даром предвидения и исцеления, он приводил человека не к себе, а к Богу, не «делал» его, а нежно и чутко взращивал.

Путь в монашество

О том, что он будет монахом, Кузьма Иванович Смирнов (так звали в миру будущего старца) знал с самого детства. А когда кто-то из домашних говорил ему: «Ты такой некрасивый, поэтому в монастырь хочешь», — отвечал: «В этой жизни я некрасивый, а в той — красивый». Чуть позже в одном из своих видений мальчик услышал голос «Родился не от рода сего».

«А я думаю, — вспоминал он, — как же так, не от рода сего? Значит, я плохой? И слышу голос: «Нет, ты Божий».

Родился божий ребёнок Кузьма 22 октября 1885 года в деревне Дуплино Мышкинского уезда Ярославской губернии. Однажды на каком-то богомолье к его маме подошёл неизвестный старец и, указав на Кузьму, сказал: «Какая ты счастливая! Сын твой родился ради спасения очень многих людей».

Предсказывала будущее старца Космы и блаженная старица Ксения (Ксения Степановна Красавина), которая была от рождения слепой и жила неподалёку от деревни Дуплино. А когда вместе с братом Николаем Кузьма уехал в Петербург и устроился в булочную на Апраксином дворе, туда заглянул странник и, попросив у Кузьмы хлеба, сказал: «Когда приедешь на Валаам, я тебя чайком угощу».

Пророчество сбылось. В 1910 году Кузьма Смирнов приехал в знаменитую Валаамскую обитель. И как только ступил на монастырскую землю, к нему подбежал знакомый странник: «А, Кузьма приехал! Я давно тебя ждал. Ты будешь помощником архиерея». Спустя некоторое время Кузьма действительно стал келейником (помощником по хозяйству) игумена монастыря — кроткого и смиренного старца Маврикия (Баранова). А ещё трудился в монастырской гостинице — на праздники в обитель тогда приезжали около четырёх тысяч человек. Эта работа особенно нравилось послушнику Кузьме, и любовь к ней он пронёс через всю жизнь.

Испытание войнами и расстрел

В апреле 1915 года, во время Первой мировой войны, Кузьму мобилизовали. Вернувшись из армии в 1918 году, он поступил на Валаамское подворье Петербурга, где через шесть лет епископ Каргопольский Илларион лично постриг Кузьму в монахи с наречением имени Кирилл, а через год, уже в Смоленске, посвятил его в сан иеромонаха (монаха-священника).

Вместе с владыкой Илларионом батюшка ездил по разным городам — от Смоленска до Твери. А поскольку это уже было время советской власти, его не раз арестовывали, пока без суда выслали на девять лет в лагеря Беломорканала. Когда отец Кирилл возвращался из ссылки домой, началась Великая Отечественная война. Добравшись до деревни Свиблово, где жил его брат, батюшка тайно помогал партизанам, за что немцы приговорили его к расстрелу. Два конвоира увезли отца Кирилла в лес, поставили к берёзе.

«Я перекрестился, закрыл глаза, сложил руки на груди. Слышу три выстрела. Глаз не открываю. После выстрелов не падаю. Слышу, подходят ко мне и говорят по-русски: «Ты нас не подведёшь? Мы тебя убивать не будем, если ты будешь скрываться от нашей комендатуры. Если покажешься, нас расстреляют».

В 1943 году отец Кирилл стал участником легендарной Псковской православной миссии, занимавшейся сохранением церковной жизни на оккупированных немцами территориях. Батюшка обслуживал несколько приходов: Любанский, Пельгоровский, Ильинский, Хоченский, Сустие Поляны. В том же 43-м году (то есть ровно семьдесят лет назад) в ходе эвакуации всего населения немецкими властями отец Кирилл был увезён в Латвию, в Бауску.

Будни пустынного жителя

Рижский епископ Иоанн (Гарклавс) — тот самый, что спас от немцев Тихвинскую чудотворную икону Богородицы, — назначил отца Кирилла служить в Спасо-Преображенскую пустынь под Елгавой. Но из-за нехватки священников батюшку тогда часто отзывали служить в разные места Латвии: в женский монастырь в Илуксте, в Троицкий храм села Голышево, в дубултский Свято-Владимирский и кемерский Петропавловский храмы. И только в 1953 году отца Кирилла возвели в сан игумена и назначили на постоянное служение в пустынь. Власти в то время хотели превратить монастыри в заповедники для старушек, где те не могли бы оказывать никакого влияния на светский мир. В этот период и проявилось призвание отца Кирилла как старца — помогать всякому человеку прийти к Богу. Он часто тайно ездил по домам: крестил малышей, освящал квартиры, вёл духовные беседы. Старец не был искусен в проповедях, редко их говорил, но, как вспоминали многие его современники, он очень многое умел объяснить человеку без слов.

«Никогда я не видел его взгляда равнодушным, безразличным. На каждого человека отец Кирилл смотрел очень внимательно, с чувством глубокого уважения и интереса, — вспоминал священник Георгий Блазма. — Одной из главных его черт была постоянная нацеленность на добро. Он непрерывно искал и находил возможность чем-нибудь помочь людям, сделать им что-нибудь приятное. Отсюда и эта постоянная внимательность во взгляде: что человеку требуется? Что для него можно сделать?»

«Когда отец Кирилл приходил в храм, многих из нас слёзы прошибали», — рассказывала монахиня Афанасия. «В один миг и при первом взгляде я увидел в нём истинного, родного духом брата. Это было то же сияние, которому не нужны слова, — сияние благодати», — писал о нём другой выдающийся старец — архимандрит Иоанн Крестьянкин. Выходя из храма, отец Кирилл всегда подавал милостыню всем нищим, стоявшим на паперти, каждого из них благословлял, внимательно смотря в лицо, и с каждым говорил. Придя из храма, он сразу же насыпал зерно в птичьи кормушки и ставил еду кошке, потом всё внимание уделял гостям. Никогда не отпускал от себя, не накормив и не снабдив на дорогу подорожничками (так он называл пирожки). Сам ел крайне мало. Если со стола падала крошка — поднимал её, целовал и клал в рот.

Поздно вечером батюшка надевал передник, складывал в него продукты и шёл по кельям подкреплять монахинь, которые много работали и не насыщались скудной монастырской трапезой (пять мелких картофелин, огурец, хлеб). Стучал палочкой в окно или дверь и давал что-нибудь сестре из передничка: «Это тебе, подкрепись». За эти простоту и заботу монахини очень любили отца Кирилла. Одна из них однажды даже сказала ему: «Давай мы тебя будем называть не отцом, а матерью».

Отец Кирилла всегда был что-нибудь делал: копал огороды, чинил грабли, участвовал в сенокосе, мастерил скамеечки и скворечники. Лучшим подарком для него был какой-нибудь столярный инструмент. Он жил в маленьком доме у соснового леса. Над его кроватью висела большая фотография с видом Валаамского монастыря и снимки старцев, а также написанные на бумаге добродетели — «смирение, терпение и послушание», которые он считал главными в духовной жизни. Келью отца Кирилла называли часовенкой всех святых, а сам батюшка говорил: «У меня здесь второй алтарь. Я хочу, чтобы на вас посмотрели мои святые». Будучи всегда больным, незадолго до смерти отец Кирилл очень серьёзно заболел: сначала у него был приступ стенокардии, затем произошло ущемление грыжи. Говорят, архиепископ Рижский и Латвийский Леонид (Поляков), будучи врачом по профессии, вместе с помогавшим ему рижским хирургом прямо в игуменской сделал старцу операцию.

26 июня 1968 года отца Кирилла постригли в схиму, назвав его мирским именем Косма. А через несколько дней, в любимую им пятницу, старца не стало. На похороны батюшки приехало огромное число людей. Далёкие от церковной жизни рабочие говорили собравшимся: «Этот батюшка у вас святой». А таксисты, которые по окончании отпевания развозили всех по домам, наотрез отказывались брать у людей деньги за проезд, говоря: «Сегодня мы работаем бесплатно, батюшка давно уже всё оплатил»

По материалам книги архимандрита Виктора МАМОНТОВА «Пустынный житель».

Похожие публикации