Героем последней программы на канале TV5 автор передачи «Без цензуры» Андрей Мамыкин решил сделать мэра Риги Нила Ушакова. И пригласил его в студию. О политике они говорили мало. Больше о личном. И о том, какой именно видит Латвию один из самых популярных людей страны. Выдержки из этого интервью Андрей Мамыкин передал «Субботе».

О родителях

— Вы хорошо исследовали своё генеалогическое древо, откуда вы происходите?

— Я знаю линию, которая идёт из Краснодарского края, — мой прадед был из казаков, соответственно, участвовал в революции на стороне большевиков. Во время войны его расстреляли немцы. В городе Ейске, откуда мама и бабушка родом, стоит памятник всем погибшим — в том числе и имя деда там выбито. А бабушка была в зоне оккупации, она расстрелянного деда из братской могилы доставала, так что она слово «оккупация» воспринимает очень по-своему всегда.

— Поговорим о ваших предках. Фамилия Ушаков в русской истории встречается довольно часто. Адмирал Ушаков, который причислен к лику святых, — это ваш родственник?

— С точки зрения саморекламы надо было бы ответить, что да, но отвечу, что, скорее всего, нет.

— Скорее всего? То есть существует какая-то вероятность?

— Очень теоретическая. Может быть, фамилии где-то когда-то пересекались, но не думаю.

— А вообще Ушаковы, они какие по характеру?

— Да хорошие, и все! И мама, и бабушка у меня были учителями русского языка и литературы. Оба деда — военными…

О детях

— В одном интервью вы говорили, что вы хотите иметь троих детей…

— Да.

— Но ещё не пришло время?

— Придёт.

О любви

— Что такое любовь по Ушакову? Любовь мужчины к женщине.

— Это помимо всего прочего чувство ответственности, которое ты должен быть готов на себя взять. Любовь не может быть односторонней; если ты любишь, то должен быть готов не только получать, но и отдавать.

— Что отдавать?

— В зависимости от ситуации, времени и обстоятельств. Отдавать время, усилия. Отношения, они же не стоят на месте, это не что-то такое в консервной банке, это то, что постоянно развивается. И, исходя из этого, ты должен чувствовать, что и когда надо отдать другому, и не проспать этого момента.

О деньгах Березовского

— В своё время вы вели на телеканале TV5 программу «Русский вопрос». Вас потом критиковали за это очень сильно — мол, проект на деньги Березовского был сделан. Это были деньги Фонда гражданских свобод, который он основал. Почему вы согласились на этот проект?

— Это была в тот момент единственная возможность сделать впервые в Латвии полноценные предвыборные дебаты на русском языке. Такого масштаба дебатов, если я не ошибаюсь, с тех пор не было. Это был 2002 год, перед выборами, в передачах участвовали представители всех партий с аудиторией в зале. Программы показывали и на латышском LNT, и на русском TV5. Больше таких проектов не было. С тех пор, скажем так, освещением политических процессов для русскоязычной аудитории в Латвии никто больше в таком масштабе не занимался.

— А какая мотивация была у фонда тогда?

— А мне всё равно. Честно говоря, я так и не узнал, какая у них была мотивация. Мы сделали проект, который очень хорошо смотрели и который, в принципе, наверное, многим помог определиться тогда перед выборами, и это был удачный проект.

— На ваш взгляд, для вас лично, кем был Борис Березовский, какова его роль?

— Для меня лично никем, я с ним не встречался, не был знаком и не пересекался. Лично мы никогда не общались, и поэтому мне трудно говорить о чём-то личном.

— Ваш переход с проекта Березовского «Русский вопрос» на работу в государственное российское информационное агентство ИТАР-ТАСС многие восприняли как журналистскую беспринципность. Кто хозяин — под того дудку и пляшу? Всё равно, кто стоит в качестве владельца за тем или иным СМИ?

— Я делал только то, что мне было профессионально интересно и только то, что я считал нужным. И если мы говорим о проекте «Русский вопрос», снятом на деньги Фонда гражданских свобод, то если сейчас взять эти кассеты и посмотреть, то ни за одну секунду мне не стыдно. То же самое с тем, что я делал в ИТАР-ТАСС, — мне не стыдно ни за один из материалов, которые я передавал.

О политике

— Зачем вы пошли в политику?

— Если ты как журналист освещаешь политические события, то логично, что у тебя ко всему, что происходит в стране, есть своё отношение, ты можешь быть не согласен, у тебя есть свои мнение и взгляды. И у тебя есть две возможности. Один путь — с помощью редакционной политики влиять на события. Другая возможность — уходишь из профессии, переходишь на ту сторону, становишься политиком и тогда уже сам всё меняешь — если, конечно, тебе это удаётся. Я принял решение перейти на ту сторону.

— У вас есть поступок в политике, за который вам стыдно?

— Я не использовал бы слово «стыдно». Есть, конечно, вещи, которые я делал бы по-другому, или которые делал неправильно, или где ошибался.

— Почему? Потому что слово «стыдно» в политике в принципе не используется?

— Нет, стыдно было бы, если бы я осознанно что-то делал неправильно, понимая, что это навредит другим. Тогда за это должно быть стыдно. За ошибки, которые ты сделал потому, что были такие обстоятельства, или было недостаточно информации, или тебя просто перехитрили, или оппоненты были сильнее и ты не смог своего добиться, за это обидно бывает, иногда бывает чувство злости. Иногда — просто спокойное отношение, которое позволяет проанализировать, чтобы это не повторить в будущем.

— Каким вы хотите видеть город или страну? Латвия Ушакова — это какая Латвия?

— Самое важное, как говорилось ещё в классике, — каждый должен отвечать за своё и нельзя, извините меня, допускать разруху в туалетах. И самое важное — вот эту разруху в туалетах из Латвии как-то выбить, из Латвии в целом, из города в частности. Вот это, наверное, стратегически сейчас самое важное, то есть не петь в подвале, как, опять же, было в классике, песни о тяжёлых годах, которые грядут, а просто каждый должен заниматься своим делом.

Вот мне присылают фотографию: мол, посмотрите как выглядят улицы в Германии. Понятно, потому что за этой улицей в Германии последние 180 лет с перерывом на Вторую мировую войну ухаживали последовательно, каждый отвечая за своё направление: кто-то стриг кусты, кто-то ровно ставил бордюры, кто-то не халтуря выкладывал брусчатку.

Вот когда мы выйдем на этот уровень, тогда и мы сможем с гордостью показывать фотографии того, как выглядят наши улицы, и этим хвастаться.

— Но у нас же нету 180 лет, и лично у вас нету.

— Понятно, что у нас нету 180 лет, но чтобы через 180 лет было хорошо, через 100 лет было хорошо, через 50 лет было — надо закладывать основу сейчас, нужно отбросить в сторону песни в подвале и заняться разрухой в туалетах.

О вере

— Как вы относитесь к вере, коль скоро крещены в православии? Я видел, что у вас даже в рабочем кабинете иконы стоят…

— Это всё подаренные иконы, ни одной иконы, которую я сам принёс бы. Всё то, что дарили, они, соответственно, и стоят. Как обереги, наверное, в первую очередь. Да, вера — это важно.

— В церковь ходите?

— Наверное, надо было бы чаще.

— В грехах исповедуетесь?

— В процессе.

— Если только у меня правильная информация, вы крещены в честь Нила Столобенского…

— Нет, так получилось, что меня крестили не при рождении, а когда мне было 10 лет. Мама назвала меня Нилом просто потому, что ей нравилось это старое русское имя. И не было специальной привязки к кому-либо из святых.

— Вас часто предавали?

— Бывало, конечно.

— Как вы потом смотрите на тех, кому вы верили и кто отвернулся от вас, кто предал?

— Это уже будут когда-то его проблемы, не мои.

— Почему? Ушаков придёт — отомстит?

— Ну нет, я не Зорро, чтобы приходить и мстить. Человек будет сам за свои поступки отвечать.

— Последний вопрос не мой (тут меня будут обвинять в подражании Познеру): если бы вы оказались перед Богом, что сказали бы?

— «Что следующее?»

Похожие публикации