Воспитанник детдома и интерната Евгений Исаев играет в Новом Рижском театре. Непрофессиональный актер, увалень и добряк, невероятно талантлив, органичен и искренен во всех своих ролях. Одним словом, самородок.

Не все русские зрители знают, что в нашумевшем спектакле НРТ «Латышские истории» Алвиса Херманиса, который состоит из 20 подлинных историй наших соотечественников, занят человек необычной судьбы — Евгений Исаев. Мало кто из зрителей знает, что этот молодой актер рассказывает зрителям о себе — мальчике, брошенном в младенчестве, выросшем за госденьги в казенном доме.

— Детям, которые лишены семьи, пусть даже неидеальной, не хватает любви, — убежден Евгений. — У детдомовских есть все для полноценной жизни: игрушки, книги, одежда, котлеты, праздники и торты. Иногда больше, чем у их сверстников, живущих в небогатых семьях. Нет только самого главного — близких, которые любят тебя всяким, просто потому, что ты есть на свете.

Рабарбар с сахаром

Иногда Женя (его так зовут друзья) видит сон. В котором появляется Эрна (то ли нянечка, то ли кухонная работница) — большая темноволосая женщина, которая летом часто отпускала детдомовцев в сад, где росли кусты смородины и крыжовника.

— Эрна говорила: «Летите, пострелята, собирайте ягодки», — вспоминает Женя. — Потом мыла нашу добычу и аккуратно высыпала по мисочками. Пока мы уплетали ягоды, она рассказывала сказки или что-то пела. А еще Эрна угощала нас зелено-красным рабарбаром: чистила, резала эти прутья-стебли на большие куски и ставила на стол миску с сахаром. Мы окунали рабарбар в сладкие кристаллики и хрустели-хрустели-хрустели… Ничего вкуснее по сей день не ел, правда.

Женя считает, что с детским домом, который расположен под Тукумсом, ему еще повезло.

— В детдоме работали прекрасные люди. Помню как светлую сказку нянечку Ивонну, которая кормит меня ароматной черникой с молоком. У меня была одна личная игрушка (обычно в детдоме все общее) — большой деревянный самосвал, который можно было таскать за собой. Я с ним даже спал.

Когда Жене однажды сообщили, что его хочет видеть родной отец, он впал в истерику, обхватил ногу директора детдома и закричал, что никуда не поедет.

«Вставай, к тебе приехал отец!»

— Было подлинным потрясением известие о том, что у меня, оказывается, есть живой папа. Я привык к мысли, что воспитатели, директор, нянечки и детдомовские дети и есть моя семья. И тут такое известие. Странно, но я не обрадовался, а скорее перепугался до смерти: вдруг меня отдадут куда-то? Отец приехал во время тихого часа, меня разбудила нянечка: «Вставай, Женя, к тебе папа приехал в гости». Меня с трудом успокоили — пообещали, что не отдадут меня отцу насовсем, если мне вдруг не понравится у него дома.

Женя никогда не забудет «Икарус», куда ему пришлось зайти и сесть рядом с чужим дядей, который якобы его папа. Он не верил в это. Няня плакала и махала мальчику вслед…

— Отец привел меня в квартиру в Риге. Оказывается, у меня имелся не только кровный родитель, но и родной дед. Посреди комнаты стоял круглый стол, за ним сидел старик. Мне казалось, что все вокруг темное, пыльное и страшное. Дед побегал с ремнем за мной несколько дней, а потом сказал отцу: «Вези его обратно. Он нас не воспринимает, что мы ему? Он привык к детскому дому. Верни его в Тукумс к воспитателям, не мучай пацана». И меня вернули в детдом — как посылку, которая так и не нашла адресата.

Евгений еще один раз контактировал с отцом, когда уже жил в интернате и собирал документы для получения гражданства ЛР. Никакой радости общение не принесло — говорили, как чужие люди.

Подруга Раневской

Детство Жени закончилось в тот день, когда его перевели из родного детдома в интернат. Было ему семь лет.

— Нет, нас в интернате не били, ничего такого… — объясняет Женя. — Нас кормили и учили. Но при этом педагоги нас не любили, они просто без сантиментов отрабатывали свои часы. И мы, дети, это чувствовали.

При этом Евгений Исаев вовсе не считает, что его надо жалеть: у каждого своя судьба. Свой путь.

— Главная проблема в том, что интернатовско-детдомовские обычно не слишком хорошо приспособлены к взрослой самостоятельной жизни, недостаточно социализированы, не уверены в себе. Но, знаете, цветы прорастают даже сквозь асфальт.

Женя все детство мечтал о театре, который казался ему волшебным миром. В этом он признался тогда только одному человеку — пожилой женщине Тамаре, которая оказалась неравнодушной к интернатовскому ребенку. Когда-то она служила горничной у Фаины Раневской, когда та была в Риге на гастролях. Так случилось, что великая актриса и скромная горничная подружились. Тамара знала множество историй, поведанных ей Фаиной Георгиевной и которые она рассказывала названному внуку Жене Исаеву. Безусловно, эта добрая старушка очень помогла детдомовскому парню поверить в мечту о театре и в то, что мир все-таки не без добрых людей.

Русская «Соня» в латышском театре

— По окончании жизни в интернате пришел в театр (даже без среднего образования!) и попросился на работу «кем угодно». Повезло: меня приняли в Новый Рижский театр в 2001 году рабочим сцены.

Евгений поставил любительский спектакль в своем бывшем интернате и пригласил Алвиса Херманиса на премьеру — режиссер не отказал, посмотрел на творение рабочего сцены. А через какое-то время пригласил Исаева в массовку в спектакль «На дне» по Максиму Горькому. Параллельно дал непростое задание: понаблюдать и изобразить какого-то реального человека.

Алвис Херманис, по его собственному признанию, актера может почувствовать — сделать рентген очень быстро. В любом случае, после просмотра миниатюры, подготовленной неуклюжим рабочим сцены, режиссер Алвис Херманис предложил ему непременно попробовать себя в качестве… актера. Как показало время, гениальный режиссер не ошибся в выборе.

— Шесть — нет, уже семь — лет я на сцене, — улыбается Женя. — Это такое счастье и такая радость, что другого даже и не надо. Люди вокруг чудесные, коллектив прекрасный. Актер Гундар Аболиньш помогает советом на репетициях, учит мастерству. Спектакли «Соня» и «Латышские истории» играю на русском, остальные пьесы — на латышском.

Те, кто читал сборник рассказов Татьяны Толстой «Соня», наверняка вспомнят фразу, которой начинается и которой заканчивается действие: «Жил человек — и нет его». Чтобы поставить спектакль на основе короткого повествования, в котором рассказывается о судьбе одинокой, несчастливой, некрасивой женщины, где все больше воспоминания и эмоции, требуется какое-то особое понимание мира.

По признанию Евгения Исаева, он в этой роли — впрочем, как в каждой — пытается сказать, что главное в человеке не его кошелек, а внутренняя сущность, духовное богатство, доброе сердце: понятия, которые сегодня почти что уже антиквариат.

Советую посмотреть на игру Евгения Исаева в «Соне» по рассказу Татьяны Толстой, которую поставил режиссер Алвис Херманис в НРТ. Если не видели спектакля, ближайшая возможность это сделать появится 29 и 30 августа.

Неусатый нянь

Евгений Исаев, выросший без родных и близких, старается помочь тем, кому сегодня трудно.

Он рассказал, как вместе с другими актерами Нового Рижского театра старательно рисовал мишку своего детства. Зачем? Чтобы вместе с коллегами сделать необычные закладки для книг — с изображениями плюшевых медведей.

— Каждую закладку мы снабдили историей из своего детства, — рассказывает Евгений. — После чего в дворике нашего театра прошел благотворительный аукцион, доходы от которого (если не ошибаюсь, 854 лата) были пожертвованы программе «Милая нянечка». Надеюсь, мой мишка принесет какому-нибудь ребенку счастье. Я в это верю. Ведь для счастья в детстве нужно было так мало: возможность подольше не ложиться спать, свернуться клубочком на коленях и почувствовать, что кто-то тебя бережет от всего злого в мире. В моем случае это были простые люди — нянечки и воспитатели провинциального детдома, потом совсем чужая бабушка Тамара…

(Для справки: акция прошла в сотрудничестве со Swedbank, чтобы поддержать организованную фондом Ziedot.lv программу помощи родителям тяжелобольных детей «Милая нянечка». Эта программа дает возможность семьям, в которых растут дети с особыми потребностями, раз в неделю получить помощь профессиональной няни.)

 

Похожие публикации