После того как год назад Раймонд Волдемарович ушел из большой политики, вовремя покинув ряды ныне развалившейся, а некогда весьма успешной «Народной партии», маэстро можно встретить лишь на мероприятиях музыкального толка.
На открытии музыкального салона эксклюзивной аудиотехники Audio Bottega в Berga Bazвrs музыкант чувствовал себя как рыба в воде. На все вопросы журналистов на актуальную сегодня политическую тему Паулс предпочитал отшучиваться своим любимым черным юморком: вы что, смерти моей хотите?!
Желая маэстро исключительно доброго здравия, «Суббота» все же не избежала искушения поинтересоваться его мнением на злобу дня…
«Политики боятся думать головой»
— Вы уже год в стороне от политики. И как себя чувствуете?
— Великолепно! Да и какой я там был политик… (Смеется.)
— Как со стороны теперь вся эта политическая варка смотрится?
— А чего вы у меня спрашиваете? Сами выбрали лучших людей страны — пусть теперь они решают судьбу народа как могут. При чем здесь я? От ста воров, среди которых был я, вы избавились. Теперь выбрали «совсем других» порядочных людей… Вот и следите за ними сами!
— Разве вы их не выбирали?
— Нет. Я на выборах не был. Что мне их выбирать — разве я их не знаю?
— Неужели вам совсем не интересно, в какой стране вы живете?
— Я и так знаю, где живу. И, конечно, хотел бы, чтобы здесь лучше было, а не хуже. Но как это сделать? Знаю, если перед хором встает такой дирижер, как Марис Янсонс (всемирно известный дирижер латвийского происхождения. — Прим. ред.) , это будет великолепный хор. А у нас в стране нет сильных дирижеров.
Например, в Юрмале годами нет нормального мэра, хозяина. Нужен человек с мозгами, который что-то думает, что-то крутит. А они там даже не знаю, откуда появляются. Такие же люди с мозгами должны быть в правительстве. Но они все боятся думать головой!
— Вы удовлетворены, что народ высказал решительное «нет» вашему нелюбимому министру культуры Сармите Элерте?
— Про Элерте я сразу открыто говорил, что ее появление было ошибкой. Такой человек не должен быть министром культуры. И чего она там культурного сделала? Да что вы меня втягиваете в эти дела, я же сказал, мне все это уже не интересно! Лучше спросите, как я в Петербурге три спектакля отыграл…
— А что могло бы стать, к примеру, брендом латвийской культуры? Праздник песни?
— Ой, нет. Это очень локально. Это наше латышское дело. К другим народам оно особо не относится. Русские за столом поют одни песни, латыши — другие. А что должно быть брендом? Вот Марис Янсонс — латыш по происхождению, но разве он сегодня представляет Латвию? Нет. Это фигура совсем другого масштаба. Элина Гаранча тоже уехала и добилась мирового успеха. Имеет ли она теперь к Латвии какое-то отношение? Думаю, что нет. Гидон Кремер вообще хитро устроился: все время приезжает сюда, мы ему деньги даем, но и он уже давно человек мира.
С другой стороны, чем больше будет талантливых людей, которые добиваются успеха в России или в Америке, тем больше по ним будут и нас узнавать. Это как в спорте: получилась хорошая команда — и все вокруг орут: «Латвия!»
— Кто, по-вашему, нашей культурой заниматься должен? Кого вы назначили бы министром?
— Нужны нормальные умные люди. А министром… не знаю. Кто должен быть президентом, я тоже не знаю. Личность должна быть, но не хватает у нас личностей.
— А Берзиньш не личность?
— Знаете, он возник так неожиданно, что я не могу сказать про него ни «да», ни «нет». Слишком издалека его знаю. Посмотрим. Вот, я понимаю, в России сказали: «Путин будет!» — и все тут. А что здесь? Ищут-ищут — не найдут…
— Вам нравится идея прямых президентских выборов?
— А почему бы и нет? Это хотя бы интересная игра для народа. Как в нормальной стране, должно быть три-четыре кандидата, у которых между собой происходят дуэли и так далее. Во всяком случае, не было бы так скучно, как сейчас. Хоть какое-то шоу!
«Пугачева не так умна, как сложна»
— Что вы теперь думаете насчет походов артистов в политику?
— Лучше не надо. Ничего они там не решают. В той же России были в свое время министрами культуры хорошие актеры, режиссеры (Николай Губенко, Юрий Соломин. — Прим. ред.) — и рано или поздно все махнули рукой: хватит. Потому что неблагодарное это дело.
Был и я министром культуры, приходил куда-то — сразу вокруг собиралась толпа, но не потому, что им нужна моя музыка, — все просили деньги. Только один вопрос у них ко мне был: симфоническому — деньги, Опере — деньги…
Сидишь и смотришь, кому можешь помочь. Понимаешь, что надо менять всю систему, но если ты начнешь реформы — с тобой быстренько расправятся.
— Недавно в политику отправилась Алла Пугачева на пару с олигархом Михаилом Прохоровым. Думаете, Алла Борисовна способна собрать электорат под свои знамена?
— Думаю, что нет. Думаю, что люди понимают, в чем разница между президентом и артистом. Время артистов у власти уже прошло… Помните, кто был лучшим президентом Америки? Рейган, актер. Все смеялись-смеялись, а в конце концов получился один из выдающихся политиков своего времени.
— Почему Рейган смог, а Пугачева — нет?
— К политике должен быть талант. Там нужно другое! Пугачева не так умна, как сложна, очень сложна. Да, она великолепная певица, золотой фонд советской песни, но об остальном я даже не берусь высказываться — не мое это дело. Ничего радостного в ее жизни нет. Я сравнил бы ее жизнь с Эдит Пиаф, Марлен Дитрих, про которую мы сейчас ставим пьесу в театре «Дайлес»… Прочел книгу дочери Дитрих про мать — это кошмар. Они все трагические фигуры…
— В 1999 году вы баллотировались в президенты Латвии, но на втором туре сняли свою кандидатуру. Думаете, будь у нас народные выборы президента, вас избрали бы?
— Я сам до этого не дошел бы. Тогда это была игра. Я должен был прикрыть, чтобы другой не прошел. Поэтому поначалу выдвинулся, а потом сам же ушел.
— Почему?
— Вы что, хотите меня в гробу видеть? Это же кошмар! Вон какие вопросы ему сегодня приходится решать. Зачем это мне? Что-то заработать? Это же гибель! Я же был советником при Улманисе и прекрасно видел, что там творится. Нет, это не для меня.
«Человек важнее национальности»
— Какие у вас мысли по поводу «русского вопроса»? Когда это противостояние закончится?
— Есть группа людей, которые все время на этом будут играть. Это ясно. И перед выборами всегда все обостряется. Это козырная карта определенной партии, которая уже 20 лет была у власти под прикрытием национальных лозунгов. Я говорю о «Тевземей ун бривибай». И что они сделали за эти 20 лет? Хорошие посты занимали? Ничего не сделали. Лично я всегда был против любого национального столкновения.
— У вас есть мысли о том, как все это разрешить?
— Нельзя все время жить прошлым и смотреть назад. Все это мы уже прошли. Были страшные периоды и в России, и в Латвии. Мы под немцами были 900 лет, потом гитлеровская оккупация… Ну судьба у нас, латышей, такая — что поделаешь?!
В моей семье вообще была классическая латышская ситуация: один брат отца ушел идейным комсомольцем-добровольцем с Красной армией, был убит под Наро-Фоминском. Второй брат был на немецкой стороне — в рабочем легионе. Такая типичная латышская ситуация: то Красная армия, то немецкая, то репрессии против несчастных людей — это страшно все.
— И что делать?
— Нужно менять мышление. Если бы в той же Америке люди делили друг друга по национальности, там давно ничего, кроме крови, не было бы. Ведь туда съезжаются все подряд и потом говорят: «Я гражданин Соединенных Штатов Америки!» В Латвии, наверное, нет сильной необходимости это решать, ведь все довольно спокойно, нет серьезных столкновений.
— Что вы думаете на тему придания русскому языку статуса государственного? Это действительно повышает опасность исчезновения латышского языка?
— Мне на этот вопрос трудно ответить. Придя домой, я говорю по-русски и по-латышски, внучки у меня говорят только по-английски, одна еще и по-французски. У меня зять датчанин. Такая у нас каша! И так в латышских семьях было во все времена. Одно время немецкий язык был самым главным — все говорили по-немецки. В другое время главным был русский — все его знали. У меня дед лютеранин, а бабушка православная. В воскресенье каждый шел в свою церковь…
Возьмите любой европейский оркестр. Там никогда никто не будет говорить, почему японец, почему китаец — нет такого вопроса. Есть музыканты. И неважно, глаза у него черные или голубые. Никто не имеет права об этом говорить!
С другой стороны, в Латвии должно быть какое-то уважение к языку страны. Поэтому сколько я могу, буду на нем разговаривать. В разумных пределах. А вот поехал я в Даугавпилс — там язык латышский не востребован в повседневной жизни. Идешь в магазин, и 90 процентов говорят по-русски. Так сложилось. И я из этого трагедии не делал бы. Но это мои персональные взгляды, за которые меня всегда ругают и говорят, что я продался Москве.
— Так нужен русскому языку особый статус в Латвии?
— Это неважно. Он сам по себе здесь существует и будет существовать. Не забудьте, что до России какая-то сотня километров отсюда.
— А латышский сам по себе не будет существовать?
— Тут есть проблемы. Молодежь все больше на английский или русский переходит. Латышей меньше и меньше становится — ну сколько этот миллион будет держаться?! Тяжело. В то же время сам я должен с уважением относиться к своим культуре и языку. В мире есть много языков, но раз я латыш — буду с уважением относиться к своей стране, а взгляды на жизнь могут быть разными. Это нормально.
— Зачастую получается, что у нас национальность важнее человека…
— Я думаю, что человек важнее. Ну что значит национальность? Национальность — это когда мы празднуем свои национальные праздники, идем на Праздник песни, Лиго… У других национальностей это не вызывает таких эмоций — только у нас. У эстонцев свои праздники, у литовцев — свои… Каждый имеет на них право. Евреи вот добились, что три выборных участка открыли до 10 вечера, потому что у них до захода солнца шабат. Им пошли навстречу. Ну и хорошо. Надо уважать тех, кто живет рядом.
«Фестивали нужны, музы — нет»
— Недавно в Ялте прошел фестиваль, аналогичный вашей «Новой волне», с той же музой Пугачевой…
— Ох уж эта муза! Я был одним из тех, кто был против всего этого. Сразу сказал, что не нужна нам никакая муза. Нет, я не был против Пугачевой лично, я просто возмутился: зачем она нам и зачем это ей, каждый день выходить на сцену, не имея никакого отношения к фестивалю?! Несколько лет все шло нормально без нее, а потом телевидение стало указывать: если ее не будет, то и вас не будет… И начались интриги. Вот теперь и получилось, что наша муза в этом году появилась в Ялте…
— А вас не пытались переманить в Ялту?
— Что мне там делать? Мне этого не надо. Я и безо всяких фестивалей могу в России собрать больше публики, чем эти так называемые звезды. Вот недавно в Ленинграде было три выступления в «Октябрьском». Я еще ничего не сыграл, а зал уже аплодировал, кричал. И как я могу плохо говорить об этих людях? Я не имею права, да и нет никакого повода. К счастью, в культуре вообще национальности не существует. Не дай бог.
Паулс — самый любимый
Компания ВВ Latvia выяснила, кого жители Латвии считают самыми популярными личностями
Раймонд Паулс, композитор.
Валдис Затлерс, экс-президент.
Нил Ушаков, мэр Риги.
Айвар Лембергс, мэр Вентспилса.
Валдис Домбровскис, премьер-министр.
Ренар Кауперс, певец.
Вайра Вике-Фрейберга, экс-президент.
Артур Ирбе, хоккеист.
Сандис Озолиньш, капитан клуба «Динамо» (Рига).
Янис Лусис, копьеметатель, олимпийский чемпион.
Лаурис Рейникс, певец.
Ульяна Семенова, заслуженная баскетболистка.
Марис Штромбергс, велогонщик, олимпийский чемпион.
Райвис Дзинтарс, лидер национал-радикалов.
Эрнест Гулбис, теннисист.
Дадим Максиму шанс выжить! Следующая публикация:
Миссия Затлерса
