Популярный латвийский актер Игорь Чернявский за 30 лет работы в Рижском русском театре им. Михаила Чехова сыграл множество блестящих ролей — шутов, дворецких и королей. По итогам прошлого года он признан лучшим актером РРТ.
Перед началам нового сезона Игорь Чернявский рассказал «Субботе» о сыгранных им ролях и признался в том, что сталкивался с призраками сцены и даже сумел с ними договориться.
Игорь Чернявский родился в семье инженера в Кировограде (Украина). В 1981 году блестяще окончил Московское театральное училище им. Щукина (курс Л. Калиновского) и был принят в труппу Рижского театра русской драмы.
Работы в кино: «Свидание на Млечном Пути» (Рижская киностудия, 1985 г.) и «Красная капелла» (ВГТРК — Рижская киностудия — «Рекун-ТВ», 2004 г.).
Женат вторым браком, есть сын.
Конфуз на премьере
— Игорь, простите, все время хочу у вас спросить: как вы умудрились не дрогнуть в тот момент, когда во время премьеры «Двенадцатой ночи» у вашего Мальволио с треском лопнули штаны?
— От Мальволио с его желтыми подвязками и дурью всего можно ожидать. (Хохочет .)
Начнем с того, что такого сложного сезона, как прошлый, в моей актерской биографии еще не было. Во-первых, мне предстояло осилить роль Афанасия Матвеевича в «Дядюшкином сне» Достоевского. Но как изобразить дурковатого супруга первой дамы губернского городка так, чтобы уйти как минимум под аплодисменты зрителей? Предложил режиссеру трюк: сначала мой Афанасий показывается в раздетом виде, а буквально через секунду выходит уже одетый — с прической, в буклях и бигуди. Эпизод одного выхода, но зато запоминающийся.
Вторая работа минувшего сезона — богатый купец Ермил Зотыч Ахов в спектакле «Не все коту масленица». Мне было чертовски сложно вживаться в образ человека, кардинально, просто полюсообразно далекого от моей психофизики.
А самовлюбленный дворецкий Мальволио вообще свалился на мою голову за две недели до премьеры! Андрюша Можейко, который репетировал Мальволио, буквально за две недели до премьеры очень серьезно заболел. И меня экстренно ввели в этот спектакль. Две недели не спал, не ел, но что-то в этом образе сложил по кусочкам. Мальволио, как многие, горазд придумать себе все что угодно и убедить себя в чем угодно. Пытался действовать по Станиславскому, который учил: когда играешь злого — ищи, где он добрый.
Но первое, что я сделал в первом акте премьеры, — разорвал штаны, кувыркаясь на подушках! Причем на том самом месте, которое обычно прикрывают даже на сцене. И смех и грех. Но я знаю, что должен вести себя на сцене в любой ситуации органично — так, чтобы зритель засомневался: а не по сценарию ли подобная оказия со штанами произошла? У фанфарона и бонвивана Мальволио вполне могли треснуть и камзол, и штаны, и даже мозги.
Король, шут и призраки сцены
— Игорь, а что за мистическая история случилась с вами и со спектаклем «Король и шут», который в 2004 году на малой сцене поставил Феликс Дейч?
— Жуткий сюжет — король и шут на плахе. Пьеса написана в 1996 году, в ней два героя — Соломон Михоэлс и Вениамин Зускин. В шекспировском спектакле Михоэлс играл короля Лира, а Зускин — Шута. Действие происходит в тюремной камере, где Зускин ожидает приговора по делу о Еврейском антифашистском комитете и к нему приходит тень Михоэлса, убитого по приказу Сталина 13 января 1948 года. Между этими двумя героями происходят диалоги о судьбе евреев, их культуре, жизни вообще и предательстве в частности.
По ходу репетиций со мной и Яшей Рафальсоном происходили просто невероятные, инфернальные вещи.
Во время репетиций, которые проходили на деревянном помосте, мы по очереди травмировали руки. Потом Яков Рафальсон (Король) попал в больницу с сердечным приступом, после чего мы оба — с разницей в два дня — заболели тяжелой формой гайморита. Во время премьеры на 10-й минуте в театре завыла сирена, завис главный компьютер и отключился свет. Мы играли на пяти дежурных лампах среди пронзительной тишины и, как всем уже казалось, мистических теней.
Видимо, мы каким-то образом затронули души умерших. Автор пьесы, ныне покойный Александр Борщаговский, посоветовал нам обратиться к раввину, и после совершения еврейской поминальной молитвы все наши неприятности прекратились.
Мушкетер и дочка посла
— Как вы стали актером?
— Судьба! Все началось с того, что я, мальчик из украинского города Кировограда, посмотрел английский фильм «Три мушкетера» режиссера Джорджа Сидни. История отважных французов меня так вдохновила, что я записался сразу в два пионерских кружка — фехтования и драматический.
После окончания школы без всякого напряжения с первого прослушивания был принят в «Щуку» — Московское театральное училище имени Щукина. Клянусь, я знал, что так будет! Попал на курс великого мастера сцены Леонида Владимировича Калиновского. Вместе со мной, кстати, учились такие известные теперь люди, как Антон Табаков, Миша Ширвиндт, Александр Сирин (доктор из сериала «Ликвидация»).
— Вы общаетесь с бывшими однокурсниками?
— Крайне редко. Москвичи, они еще в студенческие советские годы держались немного особняком от нас — понаехавших с Украины и прочих мест в столицу…
Четыре года учебы в Москве пролетели на одном дыхании. Кроме непосредственной учебы изучил спектакли Таганки и «Современника», которые были на пике своего расцвета. Каюсь: грешен, даже свистнул пачку студенческих контрамарок на спектакли с Владимиром Высоцким.
Вообще я тогда был настоящий трубадур и озорник. У меня была весьма фактурная внешность: романы крутил с девчонками — страшно вспомнить! Даже чуть не женился на дочке посла одной из соцстран, но вовремя одумался.
— Бедная обманутая девушка!
— Ну, во-первых, не бедная. И не слишком уж обманутая — я же в душе мушкетер. А потом, знаете ли, нам дворцов заманчивые своды не заменят никогда свободы, смех и радость мы приносим людям! (Хохочет .)
Свою любовь встретил намного позже, в Риге, и не сразу. Жену свою обожаю, можете так и написать. А театральным поклонницам — трепетно благодарен.
— Игорь, почему вы не остались работать в Москве?
— После выпускных спектаклей меня позвали три столичных театра, а еще Театр на Литейном в Ленинграде. Но я выбрал Ригу — казалось, что русский театр в Латвии — это что-то особенное.
Для начала поработал бутафором сцены. Все из-за того, что приехал в Ригу в самый неподходящий момент — в последних числах мая, когда труппа паковала чемоданы на гастроли. Что делать вновь прибывшему молодому актеру? Помогать рабочим сцены!
— Сегодня об этом своем решении не жалеете?
— Не могу жалеть, да и вообще не надо никогда ни о чем жалеть. Подумайте, в какие руки я попал изначально? Тогда, в 1981 году, главным режиссером Рижского театра русской драмы был легендарный и гениальный Аркадий Фридрихович Кац, под руководством которого наш театр снискал просто неувядаемую славу.
Беда, если какой-то актер всю жизнь играет одну роль — скажем, Зайца, как в прекрасном российском фильме Славы Росса «Тупой жирный заяц».
Мне повезло, в моем послужном списке — Билли Биббит в «Полете над гнездом кукушки», Де-Грие в «Игроке», Розенкранц в «Гамлете». А еще были Ленни в пьесе «Люди и мыши», Чарльз Друэ в «Керри», доктор Равик в пьесе по Ремарку «Дело было в Париже». В прошлом сезоне были Мальволио в «Двенадцатой ночи» по Шекспиру и купец Ахов в спектакле «Не все коту масленица» по Островскому. Сыгранные роли — это мое невыдуманное актерское счастье.
— Но за роль, скажем, Шампуня от Перхоти в рекламном ролике какой-нибудь американской компании можно заработать больше, чем вы получаете за месяц службы в театре…
— А кто против? Совру, если скажу, что отказываюсь от каких-то подработок в телерекламе, новогодних елочках или на радио. Это, кстати, бывает даже очень интересно. А деньги… знаете, их никогда не бывает много.
Прекрасно, что наш театр поддерживают как зрители, так и Общество гарантов. Я очень порадовался за молодого актера Андрея Коргина, получившего приз зрительских симпатий минувшего сезона и которому Swedbank вручил еще и денежную премию.
Поддержим доброе дело! Следующая публикация:
Штраф по-итальянски
