Арабские революции случились с голоду, а не во имя демократии.

— Великая Октябрьская социалистическая революция началась отнюдь не с выстрела крейсера «Аврора» — она началась в очередях. Бунт подняли бабы: им детей кормить надо, а тут оказалось, что хлеба нет. И пошло-поехало.

Следующая революция случилась в 1989-90-м годах. Люди постарше помнят, как области, республики и города СССР вводили свои визитные карточки — без них не обслуживали. Это тоже было вызвано нехваткой продовольствия и товаров повседневного спроса.

— Арабы тоже пошли в бой с голоду?

— Хлеба они требовали еще два года назад — во время беспорядков в Юго-Восточной Азии, на Филиппинах, в Индонезии, на Ближнем Востоке, в том числе в Египте. Тогда вопрос уладили дотациями к основным продуктам (маслу, хлебу, молоку) и созданием новых оплачиваемых государством мест мелких чиновников.

В этом году на каирских демонстрациях уже не кричали: «Хлеба!» — а требовали смены руководства, которое довело до страну до критической ситуации. На третьей неделе беспорядков власти снова попробовали пустить в ход пряник — на 15 процентов повысить зарплаты и пенсии шести миллионам мелких чиновников и пенсионеров. Но это уже не помогло, потому что не покрывало резкий прирост цен последних лет.

К тому времени самый дешевый хлеб, который стоил пять пиастров, напрочь исчез с прилавков Каира, а более дорогой был не по карману большинству. Вот и рвануло. В Тунисе все началось с самосожжения уличного торговца, которого всячески притесняли и грабили полицейские. Но реальная причина — тоже рост цен на продукты, связанный с их нехваткой.

— Куда же делись продукты?

— Сказались и неурожаи, и то, что примерно к концу 90-х закончилась «зеленая революция», начатая в 70-е годы, когда начали вводить новые технологии по выращиванию зерна из высокоурожайных сортов с применением минеральных удобрений.

«Зеленая революция» четыре десятилетия поддерживала мировой продовольственный баланс при растущих аппетитах землян. Два года назад прирост продовольствия вышел на ноль, а население-то продолжает расти. На Ближнем Востоке и в североафриканских странах прирост составляет 2,8 процента в год. В Египте это плюс 1,5 миллиона человек в год.

Кроме того, половина Ближнего Востока — люди моложе 30 лет, треть — моложе 20 лет. А новых рабочих мест для них не появляется, экономики не прогрессируют. Если в 1950 году Египет был в том же экономическом положении, что и Южная Корея, то сейчас его экономический потенциал — пятая часть южнокорейского.

— С чем это связано?

— Южнокорейский посол рассказал нам очень поучительную (особенно для латышей) байку. Корейский календарь начинается в понедельник, а после пятницы идут… пятница, пятница… и понедельник. Без шуток.

Там и детей воспитывают так, что каждый должен быть конкурентоспособным по отношению к своей сестре, своим соседям, ровесникам, одноклассникам, бывшим колонизаторам японцам и китайцам.

Ты не имеешь права стать безработным или бомжом, не можешь гулять день и ночь, ничего не делать, пьянствовать, колоться, тусоваться. Сперва ты учишься, учишься, а потом — работаешь, работаешь и повышаешь конкурентоспособность.

Вот с кого надо брать пример! А у нас латыши только ныть умеют: «Русские не дают нам…» Да кто мешает — независимость на дворе! Впрочем, русские тоже научились ныть.

…В Египте же совсем иной образ жизни и мыслей, чем в Корее. Там вместо трех пятниц — три воскресенья. Экономического чуда тут ждать не приходится. Новых рабочих мест — тоже…

— Значит, все дело в экономике, а не в тяге к демократии?

— Конечно. Никакой демократии на Ближнем Востоке ждать не приходится. Система власти там продиктована исламской традицией: есть один Бог, а остальные обязаны ему повиноваться. Отсюда и авторитарная власть. Трудно найти демократическую исламскую страну (Турция и Индонезия — исключения, но там своя историческая ситуация).

Конечно, в условиях глобализации демократические идеи проникают на Восток, но с большим трудом. Много модернистских толкователей Корана заканчивают жизнь на виселице.

— Есть версия, что за арабскими революциями стоят исламские фундаменталисты, которые хотят более радикальных режимов, причем не только на Востоке…

— Я не верю в теорию заговора. В истории периодически возникают леденящие кровь рассказы о заговорах тамплиеров, евреев, банкиров — все это ерунда из разряда беллетристики. Бывают, конечно, отдельные хорошо организованные акции. Например, Джордж Сорос обрушил валюты Юго-Восточной Азии. Но это дело одного человека с гениальным финансовым мышлением.

В отличие от христианской религии, исповедующей уход от мирского, ислам всегда стремился к власти: пророк Мухаммед стал правителем Медины, образовавшей первое арабское государство.

Все перевороты в мусульманских странах имеют религиозный подтекст. Ведь ключевое слово ислама — «`адл» («справедливость»). Если кого-то притесняют, у кого-то нет средств к существованию — значит, правитель (халиф) не тот. Надо менять.

Но исследования показали, что если исламские силы приходят к власти, они быстро теряют доверие народа. Каким бы практичным ни был ислам, он не решает современные проблемы ни в одной сфере: ни в банковской (по мусульманским законам проценты брать нельзя), ни в бизнесе, ни в общественных отношениях.

В этом смысле армия более прагматична: она коррумпирована, имеет долю в бизнесе и не хочет, чтобы экономика захлебнулась. Так что военные одерживают верх над религиозными радикалами.