В этом признался бывший рижанин Андрей Кузьмин, который уже 12 лет живёт в Исландии

Дмитрий МАРТ

Сейчас Андрею 29 лет. Он оказался в Ледяной стране (так переводится ее название), когда ему было 17 лет. Его мать — филолог, выпускница Ленинградского государственного университета (ныне СПбГУ), отец — музыкант, скрипач. Когда мой собеседник еще жил в Риге, то сменил несколько школ. Сначала посещал 16-ю среднюю школу на 3-й Югле, потом Пушкинский лицей на Саркандаугаве. Позже учился в университете Рейкьявика. А сейчас он студент факультета истории и социальных наук Российского государственного педагогического университета имени А. И. Герцена в Санкт-Петербурге.

Начинал брусчаточником

— Как возникло решение переехать в Исландию?

— Спонтанно. После 11-го класса появилась возможность съездить поработать в Исландию. Один сезон (шесть месяцев) провел на брусчатке. То есть клал плитку. С одной стороны, это хороший заработок, а с другой — неплохая школа жизни для мужчины. На этой работе в основном трудились выходцы из Прибалтики: латыши, литовцы… А во время мирового кризиса (на исландском — kreppa) пришлось посидеть без работы. В целом же мне довелось быть не только брусчаточником, но и уборщиком, и чернорабочим, и работником лесхоза, и кассиром, и заведующим библиотекой. Ну а через 10 лет после приезда я обнаружил себя выходящим из паспортного стола с синей исландскою паспортиной. Как известно, человек предполагает, а Господь располагает.

— Что было самое трудное?

— Много чего. Скажем, трудно было привыкнуть к темноте. Да, именно к ней. Потому что в Исландии темно и пасмурно в течение большей части года. Дни становятся короче, а зимой их, считайте, и нет вовсе. Наступает практически полярная ночь. А ночь, как известно, «темна и полна ужасов». И это действительно так. Очень многие переселенцы, в том числе и я, страдали от пресловутой winter blues — зимней хандры.

А еще в Исландии все другое: еда, вода, воздух. Первое время страна будто старается всеми силами тебя отторгнуть, как некое инородное тело. «Самое тяжелое — это исландский язык!» — так часто говорят новоприезжие. Я считаю, что это не совсем так. Самое печальное, что никто не хочет с тобой говорить на этом языке. Исландцы, слыша какую-то неуверенность в голосе или ошибки в речи, сразу переключаются на английский и принципиально говорят только на нем. Адски трудно заставить их помочь тебе попрактиковаться в исландском.

О России без стереотипов

— Чем сейчас занимаетесь?

— Общественной работой, журналистикой. Поскольку русский язык мой родной, то я участвую в деятельности Русского культурного центра в Исландии. Это одна из старейших и крупнейших организаций, работающих с соотечественниками и исландцами, которые желают познакомиться с Россией без стереотипов и предубеждений. Я сознательно посвящаю свою жизнь популяризации положительного образа России — при помощи лекций, показа фильмов, занятий для молодежи. Так мы показываем, какие мы, русские, настоящие. Я считаю, это действует лучше любых слов. В прошлом году исполнилось 75 лет международных отношений между Россией и Исландией.

Сейчас мы стараемся продвигать народную дипломатию. Популяризуем наших культурных деятелей, которые не связаны с политикой, но при этом могут влиять на отношение к России, формировать ее достойный имидж. Я занимаюсь многими социальными проектами, пишу статьи. Не раз был ответственным за выставки, которые проходили на базе общества российско-исландской дружбы «Мир». Организовал «Бессмертный полк» в Рейкьявике. Выступал с лекциями по истории России. Еще участвовал как переводчик и консультант в работе над книгой «Великая Отечественная война и Мария Митрофанова» (она вышла в 2017 году) исландского историка Гисли Йокудля Гисласона. Она посвящена судьбе единственной жившей в Исландии женщины — ветерана ВОВ Марии Митрофановой. Увы, она скончалась в этом году. Конечно, хочется, чтобы книга появилась и на русском языке.

Об исландских йогуртах

— Как я понимаю, вы уже полностью освоились в Исландии?

— Дорогу осилит идущий… Иногда по-прежнему тяжело. Но трудности стали житейскими, более банальными, что ли. Вначале было тяжелее. Я несколько раз был на грани того, чтобы плюнуть на все и уехать куда угодно. Помогало, наверное, то, что я понимал: в другом месте я тоже никому не нужен и все пришлось бы начинать сначала: учить новый язык, получать новое гражданство, заново находить место в обществе. Что бы ни говорили про социальную мобильность, но когда тебе уже под тридцать, это не так просто, как в молодости. Хочется все-таки какой-то определенности.

— А что оказалось самым приятным на новом месте?

— Исландские йогурты, возможность видеть горы через окно, ощущение, что ты оказался в какой-то сказочной, зачарованной стране, отрезанной от остального мира, где время течет по-другому. Хотя при этом — важное уточнение! — Исландия действительно далеко НЕ сказка. Ехать сюда в расчете на мощеные золотом дороги и кисельные берега не стоит. Здесь все то же, что и в остальном мире: преступность, домашнее насилие, коррупция, равнодушие властей, расслоение на богатых и бедных, обнищание среднего класса. Просто это не так сильно бросается в глаза, потому что страна-то маленькая. Проблемы не так сильно видны только на первый взгляд, но они есть…

Стыдно, что не тянет на родину

— Получается, что переезд был нелегким?

— Не было ничего легкого, мне так кажется. Да и что может быть легкого в переезде в другую страну?

— Что совсем не устраивает?

— Цены на жилье, бытовой расизм («Вы очень хорошо говорите по-исландски для приезжего…»), коррупция, повсеместное кумовство, фрукты, похожие на резину. Серьезно, почему фрукты из теплиц на вкус такие, будто их напечатали на 3D-принтере?

— Нет ли ностальгии по родной Риге, по Латвии?

— Никакой. За это мне временами бывает даже стыдно. Ведь в школьные годы нас учили быть патриотами Латвии. Но, видимо, я, как лягушка, сварился в молоке постепенно. Не заметил момента, когда охладел к Латвии. Сегодня слишком мало — да, в сущности, ничего — не связывает меня с этой страной, от которой меня отделяет почти 3000 километров. Верно писали Ильф и Петров: «Заграница — миф о загробной жизни». Для друзей и близких, оставшихся в Латвии, я все равно что умер. И сейчас пребываю в неком сказочном месте, в котором якобы «все лучше». На самом деле, оно не лучше и не хуже — оно просто другое. Жизнь в Исландии настолько другая, что никаких точек соприкосновения с латвийской реальностью нет. Оттого, наверное, нет и ностальгии. Как и желания вернуться.

— А если приехать в качестве туриста? Многие так делают…

— Честно говоря, не хочется даже в отпуск приезжать. Последний раз был в Риге в 2017 году. Тогда меня шокировали какая-то опрятная и чистенькая бедность, а еще мрачные люди на улицах. Порой было ощущение, что могут проломить голову, ограбить…

Исландская сеть

— Какие местные традиции вас удивили?

— В исландцах удивительным образом сочетается неутомимое трудолюбие с готовностью отложить все второстепенные дела на потом. В офисах никто не работает после 16 часов: после большого кофе-брейка все отправляются по домам. Нормальной является ситуация, когда работа какого-нибудь государственного учреждения оказывается парализована, потому что все воспользовались правом на законный отпуск и улетели на Тенериф отдыхать, а единственный оставшийся сотрудник или сотрудница работает только до 12. А потом он или она сообщает начальству, что ему или ей стало плохо и лучше продолжить работу из дома.

Однако при этом — парадокс! — супервайзер, если надо, выйдет на смену и будет работать вместе с филиппинскими и польскими клинерами или продавцами, не боясь запачкаться. У исландцев всегда поощряется трудолюбие, умение что-то делать своими руками. Они в большинстве своем могут построить дом, посадить дерево и воспитать сына. И это вовсе не метафора.

Живут с 14 лет

— Когда исландцы создают семью?

— Они подолгу не считают нужным обременять себя узами брака. Причем исландцы обычно живут вместе уже с 14-летнего возраста. Типичная ситуация: мальчик с девочкой дружили с детства, а потом, когда подросли, съехались. За такими отношениями чаще стоит прагматизм, нежели глубокое чувство. Просто так удобнее. И чем больше твоя семья, тем большая «сеть безопасности» тебя окружает. У исландцев существует понятие «тенгсланетид». Слово можно перевести как «паутина» или «сеть отношений».

Это те люди, которых ты знаешь, кто может помочь тебе устроиться на работу, выгодно приобрести участок земли или снять жилплощадь. Без тенгсланетида в Исландии жить очень трудно.

А если говорить непосредственно о браках, то обычно они длятся либо совсем недолго, либо заключаются на всю жизнь. Третьего в Исландии, похоже, не бывает. При этом бывшие мужья и жены дружат семьями, помогают друг другу деньгами и из тенгсланетида не выпускают: деньги должны оставаться в семье!

— Что особенно нравится в Исландии?

— У нас приветствуется, если ты уважаешь местную культуру, платишь налоги, позиционируешь позитивный образ страны в мире. Но при этом ты можешь оставаться русским. Не потерявшим себя в натурализации чужаком, а русским исландцем. Еще должен отметить, что исландцы очень доброжелательные люди. Искреннюю дружбу с ними придется строить долго, это трудный процесс, но в итоге на хорошие отношения можно рассчитывать.

— О чем мечтаете?

— Хочу связать свою жизнь с академическим изучением истории. Хочу завести семью, стопроцентно осесть, перестать трястись над каждой кроной (это наша местная национальная валюта). Мы здесь небогаты, скажем прямо. В целом хотелось бы некой определенности. Удивлены? Да, в одной из самых безопасных стран мира мы все равно страдаем от личной неустроенности и хотим, чтобы завтра было лучше, чем вчера…

Фото — из архива Андрея КУЗЬМИНА.

врезка

«Жизнь в Исландии настолько другая, что никаких точек соприкосновения с латвийской реальностью нет. Оттого, наверное, нет и ностальгии. Как и желания вернуться. Последний раз был в Риге в 2017 году. Тогда меня шокировали какая-то опрятная и чистенькая бедность, а еще мрачные люди на улицах. Порой было ощущение, что могут проломить голову, ограбить…

врезка

«У нас приветствуется, если ты уважаешь местную культуру, платишь налоги, позиционируешь позитивный образ страны в мире. Но при этом ты можешь оставаться русским. Не потерявшим себя в натурализации чужаком, а русским исландцем… Их неутомимое трудолюбие сочетается с готовностью отложить все второстепенные дела на потом. В офисах никто не работает после 16 часов: после большого кофе-брейка все отправляются по домам.

Похожие публикации