Режиссёр нашумевшего спектакля «Муму» о русской классике, рабстве и просвещённой Европе

Если честно, настолько мощного впечатления от искусства у меня не было со времен просмотра фильма «Остров». А тут неожиданно — «Муму». В постановке латышского режиссера Виестура Кайришса. В нашей Русской драме. Да и зал весь по окончании сидел как оглушенный.

Елена СЛЮСАРЕВА

— Виестур, я думала, «Муму» было страшно читать только в детстве, но теперь она оказалось гораздо страшнее.

— Я сам, перечитав книгу, удивился ее глубине. Все знают эту душераздирающую историю про утопленную собачку, но в чем там суть, никто не помнит. И я не помнил. Театр предложил что-то поставить к 200-летию Тургенева.

Я обдумывал, естественно, его большие серьезные произведения, и ничего не складывалось. Решил отказаться от постановки: «Разве что «Муму», — а Дана (Дана Бйорк, директор Рижского русского театра им. М. Чехова. — Прим. ред.) неожиданно поддержала.

Русскую классику я знаю хорошо и постоянно перечитываю, но «Муму» буквально открыл для себя заново. Насколько глубокий текст! Насколько точный психологический рисунок рабства, крепостного права! Это, я понял, самое главное там — о несвободе человека. Иначе как можно утопить своего любимого щенка и уйти от барыни в деревню? Если ты можешь безнаказанно уйти, почему не берешь с собой щенка? Зачем его топить?

— Все зрители задавали эти вопросы друг другу по окончании.

— Простых ответов там нет. Только постигнув психологию рабства, можно понять тех людей. Я их не осуждаю, а пытаюсь анализировать. В том и гениальность классики, что она на протяжении столетий остается притягательной. Нам кажется, что на все вопросы есть простые ответы, а тут 150 лет прошло, а главное остается загадкой.

Без национального контекста

— Не боялись обидеть русских людей — на них и так теперь все нападают? Там у вас в образе вожака крепостных некоторые заметили человека, очень похожего на Путина.

— Знаете, я очень люблю русскую литературу, и у меня есть право на эту любовь. И у меня есть право на нелюбовь к путинской России, хотя у меня там много друзей. И я увидел, как в том, что я люблю, растут корни того, чего я не люблю. Я работал над «Муму» с большой любовью и уважением и не старался специально показать отражение сегодняшней России. Но это естественное отражение.

А что обижаться — мы, латыши, тоже имеем к этому отношение. У нас крепостное право отменили ненамного раньше, чем в России, — всего на 50 лет. Так что разговор не только о русских, но и о латышах тоже.

Тема рабства и сейчас не потеряла своей актуальности. Я вот смотрю, как работают мои актеры, и думаю, что рабство точно не отменили: репетируют и репетируют, самоотдача безграничная. Если серьезно, то рабство и свобода — это ценности универсальные. Зависеть ведь можно не только от государства. Например, внутренняя свобода — это у наших людей редко бывает.

— Холопство до сих пор во многом определяет наши поступки.

— Я так не думал, но в этот раз, перечитывая «Муму», многое понял о сегодняшнем человеке. Для меня самого это открытие стало сюрпризом.

«В нынешних семьях много крепостного права»

— Интересно, как Тургеневу удалось увидеть ситуацию со стороны, — он же писал барыню-самодуршу с родной матери, история настоящая, но ему крепостничество было глубоко противно.

— Я думаю, он просто написал как было. Мы же настоящие не такие, какими показываем себя в обществе, а дома, в семье. Сколько так называемых демократов дома ведут себя как деспоты!

Я думаю, в нынешних семьях очень много крепостного права: муж приходит с работы, садится у телевизора и требует у жены: «Где пиво, где ужин?!» Так что зря мы думаем, будто это пережиток прошлого, — его еще очень много в каждом из нас.

Я, например, помню, насколько деспотичным был мой дед в латгальской деревне. Я его очень любил, он был очень важный человек для меня, но в некоторых вещах я очень не хотел бы быть на него похожим.

— Просвещенная Европа, получается, прозрела духовно и стала отменять кабалу лет на 300-400 раньше России.

— Только духовность там ни при чем. Все видели, что свободное общество лучше функционирует чисто экономически, несвобода тормозит развитие, и это все определяет.

— Но наши люди, переезжая в Европу, неплохо там устраиваются и уживаются с системой новых ценностей.

— По-моему, как раз в тех, кто уезжает, отражается психология рабства. Они мстят этому государству своим отъездом за собственные оплошности.

Конечно, бегут от долгов по кредитам и тяжелого финансового положения, но где корень этих проблем? В неспособности быть свободными! Знают же, что не могут выплатить кредиты, но берут их, поддаваясь рекламе, в надежде «как-то выкрутиться».

Лишний цент они потратят не на лучшую школу для ребенка, а на новый телевизор, на вещи. Это и есть рабская психология — безответственность. Из-за этого они бегут, а потом боятся возвращаться, чтобы не выглядеть лузерами.

«Стабильность — это скучно!»

— Но уровень жизни там все-таки выше.

— Конечно, но наши очень много и тяжело работают и при этом никогда не выбьются в люди. Перспективы у них там нет, потому что они чужие. Наверх там пустят наилучших, повезет одному проценту суперталантливых. А здесь, я считаю, суперместо для самореализации.

— Уверенность в завтрашнем дне самореализации только помогает.

— Какая-то логика в этом есть, но все-таки мне в этом видится и отражение рабства. Например, я не уверен в завтрашнем дне, я не знаю, что он принесет, зато мне это интересно, это меня двигает вперед. Я встречал много людей, для которых главное иметь хорошую работу, стабильную зарплату и жить спокойно. Но это как раз не в психологии свободного человека — скучно же жить в таких обстоятельствах.

— Может, мы все здесь по природе и истории больше Азия со своей склонностью к деспотизму и покорности, а отдельным людям, как вы, просто повезло родиться внутренне свободными?

— Ну, не знаю. Я латыш, латгалец. Я внук крестьянский, но считаю себя западным человеком. У Латвии есть возможность стать частью западного мира, и мы должны туда стремиться. Конечно, мы были под немцами, под Российской империей, потом советский период, но с каждым поколением, я надеюсь, мы становимся свободнее.

— Как могло случиться, что после столетий рабства советские люди в конце 1980-х вдруг в один момент смогли стряхнуть с себя кабалу и почувствовать себя свободными и начали менять свою жизнь? Другое дело, что порыва хватило ненадолго, но дух свободы точно был. Как это вдруг в людях так меняется?

— Это очень интересный вопрос. Я много читал о близкой истории. Как это все могло случиться? Как и с отменой крепостного права. Оно отменилось просто из-за того, что в мире такого уже быть не могло. Изжило себя. Мир глобально меняется, и ты должен ему соответствовать.

— У вас самого были неоднозначные мысли насчет столетия.

— Однозначно хорошо, что оно у нас есть, столетие. Но это очень молодой возраст для государства, а мы хотим его отмечать, как будто уже умираем. Это тинейджерский возраст, когда надо смотреть только вперед, а мы по-советски — все в честь юбилея, а в остальные дни хоть трава не расти.

«Русские актёры более эмоциональны»

— Какая разница в ощущениях от работы в латышском и русском театрах?

— Во-первых, русские артисты более эмоциональны, но при этом никто, кроме Рафальсона, меня на «ты» не называет, хотя мы все очень дружим. Но все-таки я для них режиссер. А в латышском театре я очень удивился бы, если бы кто-то назвал меня на «вы».

Но везде мне нравится атмосфера свободы, в которой рождается что-то творческое. И для хорошего результата мне нужны всеобщая влюбленность в работу, хорошее настроение. Бывало, приходили на репетиции люди замкнутые — я с такими работать не могу.

Для меня работа — это праздник, это мой стиль. Я люблю горизонт, большие линии, масштабные постановки — в этом смысле мне многое открыла опера. Я понял, что камерные постановки не мое, мне дано другое.

— Все-таки удивительно, как вам, латышу, удалось отразить русский дух, атмосферу русскости в «Муму» — не каждый русский режиссер так сможет.

— Ну, мы же готовились. Да и русских я знаю неплохо: вижу каждый день, язык хорошо знаю. Я ведь могу рассказывать только про то, что знаю. «Казачью молитву» нам актер Максим Бусел показал, я ее никогда раньше не слышал, а он до театра много лет пел в православном хоре. Для меня главное освободить мышление артистов, чтоб каждый максимально раскрылся.

А то, что латыш рассказывает русским и о русских, — тут я как раз парадокса не вижу. Мне кажется, со стороны ты свободнее и видишь лучше. А ближе ты уже, может, видишь не то, что происходит, а то, что ты думаешь об этом.

Брать ответственность на себя

— Возвращаясь к рабству — все-таки свободным человеком быть страшно, как показывает история. И крепостные уходить от хозяев не хотели, и мы сейчас норовим вернуться под крепкую руку.

— Удобнее жить, когда о тебе хозяин заботится. Поэтому еще в Древней Греции положение рабов считалось лучшим, чем свободных работников. Рабов было кому содержать. Но мир меняется. Всем кажется, что в худшую сторону, но история показывает, что это не так.

Никто никого не заставил бы отказаться от коммунизма, неоколониализма, рабства и крепостничества. Теперь маятник качнулся в другую сторону, антиглобализма. И это тоже все мы. Естественное развитие мира.

Я помню, как в Латвии многие были довольны, когда Америка бомбила Ирак. Это, считали, надо. А когда к нам хлынули толпы беженцев — этого не надо. Мы не чувствуем, что это связанные вещи.

В этом парадокс латыша: видеть одну сторону и не просчитывать последствий. Не хочу никому читать мораль, но в своих бедах все-таки полезно бы нам почаще искать собственную ответственность. Иначе по-настоящему свободными мы так и не станем.

(www.press.lv.)

«Русские артисты более эмоциональны, но при этом никто, кроме Рафальсона, меня на «ты» не называет, хотя мы все очень дружим. Но все-таки я для них режиссер. А в латышском театре я очень удивился бы, если б кто-то назвал меня на «вы».

«В этом парадокс латыша: видеть одну сторону и не просчитывать последствий. Не хочу никому читать мораль, но в своих бедах все-таки полезно бы нам почаще искать собственную ответственность. Иначе по-настоящему свободными мы так и не станем.

ФОТО автора.

ФОТО: http://www.press.lv/post/rezhisser-kajrish-v-dushe-my-do-sih-por-krepostnye/

Похожие публикации