Ирина ЧЖОУ: «Призвание человека там, где его боль!»

Ирина ЧЖОУ, член правления организации «Альянс Латвия без сирот», мама троих детей — двоих родных и одного приемного, называет себя счастливой женщиной. Потому что нашла применение своему таланту — помогать…

Людмила МЕТЕЛЬСКАЯ

В созданной Ириной общественной организации считают: каждый ребенок должен расти в любящей семье. Цель альянса — поднимать тему сиротства в стране, прививать культуру приемных, гостевых семей, поддерживать людей, решившихся на адоптацию, оказывать помощь детям-сиротам и делать все, чтобы проблема сиротства в стране перестала существовать.

— В организации «Альянс Латвия без сирот» вы главный человек?

— Самые главные там дети. Но я руковожу этой организацией.

— В 2012 году вы ее создали. Как появилась такая идея?

— По образованию я организационный психолог и специалист по управлению персоналом — семь лет проработала директором персонала, и карьера была главным делом моей жизни. Но в какой-то момент все изменилось. Момент этот был связан с появлением на свет моего первого ребенка.

Ребенок родился беспокойный. Кроватки, автокресла, коляски — это было не для нас: ему было нужно, чтобы его все время держали на руках. И тогда я задумалась, что есть дети, которых на руки вообще никто не берет: в доме малютки их берут только тогда, когда меняют памперсы. С ними практически не общаются — просто нет такой возможности.

— Эта мысль может мелькнуть — и все. Как вам удалось за нее зацепиться?

— Я начала замечать тех, кто от чего-то страдает. Увидела, что есть люди, жизнь которых совершенно отличается от моей. Начала задумываться, что у каждого человека есть призвание, что каждый человек рождается, чтобы выполнить какую-то миссию. И начала свое призвание искать.

Цели, к которым я шла все годы моей карьерной жизни, сформировались скорее из детских комплексов. Мне хотелось доказать, что я могу чего-то достичь. Доказала кому хотела, и в конце концов пришла к печальной мысли, что почти 14 лет мои поступки зависели не от той мотивации…

Отменённая песня

— Но почему бы не трудиться для собственного удовольствия, да еще и деньги зарабатывать?

— В поисках призвания я думала, что, наверное, буду петь. У меня абсолютный слух, хороший голос. Но однажды пришла одна мысль: призвание не там, где слава и аплодисменты. Призвание человека там, где его боль. О чем его сердце болит — вот туда ему надо идти и там работать.

У меня болело сердце о детях-сиротах, и это стало ответом на вопрос, куда мне идти. Начались раздумья. Если я ухожу с работы, все взваливается на плечи мужа. Ребенок родился, расходы увеличились; я боялась, что если уйду, то такую работу, которая стала для меня комфортной — села в машину, и через пять минут я на месте, — уже вряд ли когда-нибудь найду. Со временем она превратилась в насиженное место.

— В защитный кокон.

— Да. Но я поняла, что лучше поступлю согласно своим ценностям и, может быть, потом пожалею, чем не сделаю такого шага: уж в этом случае я стопроцентно пожалею! Чтобы получить лучшее, надо отказаться от хорошего. И я ушла с работы. Так открылся «Альянс Латвия без сирот»…

Самоотдача с нужным градусом

— Повторяет ли ваш альянс структуру в какой-то другой стране?

— Поначалу я не знала, куда мне двигаться. Поговорила с пастором Андреем Кочкиным, и он рассказал мне, что есть такие люди, как Сергей Демидович, Петр Дудник, Руслан Малюта, — все они на тот момент находились на Украине. И когда я узнала, как они работают с темой сиротства, стало ясно, что здесь нужно открыть такое же движение с тем же градусом, с той же степенью самоотдачи. Потому что они делали невероятные вещи — Дудники, например, усыновили девочку, абортированную на пятом месяце.

Сначала эти люди начали кормить бездомных детей, которые были абсолютно ничьи. Потом открыли детский дом семейного типа, потом начали усыновлять детей. Брали не по одному — по три человека, помногу. Геннадий Мохненко забрал 33 детей — одного ребенка, второго, третьего, и остановиться просто не мог.

Есть много организаций, которые дарят ребятам подарки, устраивают праздники, и жизнь в детских домах от этого меняется. А мне хотелось сделать что-то такое, что на самом деле изменит хотя бы одну судьбу…

За что дают «Гордость Латвии»

— Когда начались события на Украине, «Альянс Украина без сирот» вместе с организацией GCS Help стал вывозить детей, пострадавших от военных действий, на реабилитацию в разные страны, — продолжает рассказ Ирина. — То есть ребенок приезжает в нормальные, мирные, спокойные условия, ему составляют программу — спортивную, развлекательную, развивающую и так далее, — и через месяц он уезжает обратно. Мы с мужем решили взять такого ребенка.

Нам сказали: нельзя взять одного — собирайте группу. Поспрашивали знакомых, поискали, кто готов взяться за дело, набрали группу. Потом стали подтягиваться другие семьи, мы начали формировать еще одну группу, и еще одну. В общем, за полтора года мы привезли в Латвию 132 детей. За что в 2015 году я получила награду «Гордость Латвии».

Почему я об этом рассказываю? Потому что это послужило трамплином для дальнейшей деятельности. На Украине я познакомилась с замечательными людьми, которые вели там программу наставничества — менторскую программу для детей-сирот…

Статус: главный друг

— Кто такой наставник?

— Наставник — это друг, взрослый человек, который готов делиться с ребенком своими временем, мироощущением, частью себя. Ребенок живет в детском доме, а наставник раз в неделю (не пропуская сроков, стабильно, это очень важное слово — стабильно!) с ним встречается и становится для него самым главным другом.

— Где вы находите наставников?

— Мы сотрудничаем с различными организациями, клубами по интересам. С церквями: у верующих людей готовность помочь сильная сторона… С потенциальными наставниками мы работаем в группах и индивидуально, проводим интервью. Потому что очень важно понять, для чего человек пришел в проект, и мы являемся неким фильтром. Мы помогаем людям оценить их сильные стороны, определить ресурс, разбираемся, какому ребенку они способны помочь, а какого им лучше никогда не давать, потому что он просто не справится с определенной детской травмой…

Как совместить больших и маленьких

— То есть приходится разбираться, какому психотипу взрослого какой психотип ребенка подходит?

— Да, в этой методологии есть этап, когда наставник подбирается для конкретного ребенка. Когда наставники отобраны, мы проводим для них трехдневное обучение. Чтобы объяснить, чего ожидать от детей, от проекта.

И параллельно проводим работу с детьми. Сначала они не понимали, кто это такой — наставник, но чаще всего на него соглашались: все-таки что-то новое. Сейчас практически все, у кого еще нет взрослого друга, спрашивают, когда он у них будет.

С помощью персонала детдома выявляем, кому наставник нужен больше всего, у кого сейчас наиболее серьезная ситуация. И вот когда у нас уже есть обученные взрослые и конкретные дети, происходит взаимоподбор. Звоним и говорим: есть такой-то мальчик вот с такими-то характеристиками и особенностями. Вы готовы?

Иногда человек отвечает: да, я готов. А иногда ему кажется, что он с чем-то не справится.

— И все совпадает? Они же могут не понравиться друг другу: взрослый и ребенок посмотрели один на другого — и вместо любви возникла неприязнь?

— С неприязнью мы пока, к счастью, не сталкивались — наверное, потому, что к этапу взаимоподбора подходим очень серьезно…

Спасите потомков

— Многие хотят помочь детям, но не знают как, — говорит Ирина. — И наставничество служит первым шагом, позволяет понять, что это абсолютно нормальные дети. Конечно, очень травмированным нужно уделять много внимания. Но человек уже знает, что в силах с этим справиться. И если он говорит, что хотел бы забрать маленького друга в свою семью, мы интересуемся, можно ли это сделать. Потому что если ребенок юридически свободен, его можно усыновить. В других случаях можно оформить над ним опекунство или стать приемной семьей.

— Если я ребенка усыновляю, он юридически мой — и все ложится на мои плечи…

— Опекун, как и усыновитель, тоже является юридическим представителем ребенка. А в приемную семью воспитанник помещается на время. Например, когда у родителей его забрали и дали им возможность улучшить свой образ жизни. Если у них это получится, сын или дочь возвратится к ним. Есть вариант гостевой семьи — чтобы ребенку было куда приехать, чтобы он увидел, что такое семья.

— Иначе потом он не сможет построить свою?

— Ко мне в семью попал мальчик, который планировался для программы наставничества. У нас с ним сложились отношения, и мы начали приглашать его в гости. Приглашали-приглашали… Когда он в первый раз остался у нас с ночевкой, а потом я его отвезла обратно, было ощущение, что я своего ребенка отдала в детский дом. Проплакала полночи… Мальчик приезжал к нам каждые выходные, оставался на каникулы, и в конце концов мы решили, что можем дать ему больше. Теперь наш гостевой статус сменился на статус приемной семьи.

— Вы наблюдаете за будущими наставниками и определяете их способности. А что произошло с вашими способностями — как они менялись?

— Когда нормальный человек приходит в детский дом, он хочет забрать оттуда абсолютно всех. Месяца два я практически не спала — у меня все время крутились в голове эти судьбы, потому что мы же не просто общаемся с детьми, мы углубляемся в их жизнь. Я хотела спасти всех и потому брала на себя больше, чем могу унести, а со временем это вылилось в усталость, в надрыв.

И я поняла: нужно сосредоточиться на том, что я могу сделать, а не на том, чего не могу. Если я меняю судьбу хотя бы одного ребенка, то меняю судьбу всех его потомков. Потому что тот, кто вырос в детском доме, скорее всего, отдаст туда своих ребятишек, а те отдадут своих. Один малыш, попавший в детский дом, потянет за собой цепочку таких же, как он. И вырывая одного ребенка из такой среды, мы спасаем всю цепочку…

Наука обниматься

— Ваши соратники — кто они?

— В нашем волонтерском составе сейчас 47 наставников, я, две девушки-координатора, администратор. Есть психолог. А еще есть люди, которые нам помогают время от времени: кто-то открыл свои двери для мероприятия, кто-то шары привез, кто-то шашлыком накормил; таких людей больше сотни.

— Программе наставничества уже полтора года. Как она меняет людей, маленьких и взрослых?

— У нас есть одна превосходно подобранная пара наставник — ребенок: мальчик стал таким, что если бы он изменился и внешне, я сказала бы, что это вообще другой ребенок. Раньше я его несколько раз в неделю возила со своими ребятами на спортивную гимнастику. Когда мы туда приезжали — он всем шапки поснимает, свет всем повыключает, в машине моментально лампы выдернет с корнем, кнопки понажимает, кресла повыдвигает.

Этот мальчик — ему на тот момент было семь лет — практически никогда не смотрел в глаза. Подходишь его обнять, а он уворачивается. Он как будто тебя не замечал: ты с ним разговариваешь, а он где-то в своем мире. Прошло девять месяцев, и он смотрит в глаза, когда разговаривает, выслушивает, обнимается. Садится ко мне в машину, и я думаю: ну все, сейчас начнется! А он спокойно спрашивает: «Можно я музыку включу?»

Наставница стала для него самым близким человеком: ребенок оттаял, наставница от него в восторге, а ведь когда-то мы ей предложили ураган. Конечно, это еще не семья, но у ребенка уже есть за что в жизни зацепиться…

Тележка для сложностей

— Когда в эту тему первый шаг делаешь, есть определенный страх, — рассказывает Ирина. — Как и о чем я буду с этими детьми разговаривать? Как буду им в глаза смотреть? У меня-то все хорошо, а у них…

У меня мальчик уже четыре месяца в семье живет, и я могу сказать: со всем можно справиться. Любой груз можно унести, только вопрос — на чем. Если руки устали, можно и тележку подогнать. Если кажется, что семья задачу не потянет, — значит, ей нужны другие инструменты. Значит, надо искать дополнительную помощь, потому что поддерживать нужно не только ребенка, но и семью, в которую он пришел. С любой ситуацией можно справиться.

С нашим приемным мальчиком сложности были первые недели три, и мне казалось, что они никогда не закончатся. Он был очень беспокойным, не слушался, всему противился. Но я понимала, что он нервничает. Переход в семью — это тоже травма, потому что он оставляет свою среду, какой бы она ни была. Поначалу все мое внимание, все мои силы были на него направлены, все нервы к нему подключены: мы старались — и он успокоился.

— Какой он теперь?

— Очень добрый — главный помощник в семье. Если я кричу: «Дети, кто хочет помогать?» — первым прибежит он. Всегда. У него талант сопереживать, помогать: увидит, кто в чем нуждается, — придет и поможет.

— Вашим детям сколько?

— Приемному восемь, моему старшему — семь и младшему — четыре.

— Ревности у ваших не было, когда появился новенький? Ведь дети ревнуют даже к родным братьям и сестрам…

— Решение о том, чтобы привести ребенка в семью, дома должны принимать абсолютно все, в том числе и дети. У нас все сложилось наилучшим образом. Этот мальчик пригласил меня на день рождения, я пришла со своими детьми, и когда возвращались домой, старший сын сказал папе: «Давай мы его в гости позовем!»

Мой старший сын очень добрый мальчик и сам готов спасти весь мир. У нас семья верующая, и он молится перед сном: «Боженька, помоги мне, пожалуйста, сделать так, чтобы у всех детей были родители!»

— Такая мысль не могла его миновать. Это то, о чем он слышит в вашем доме, то, что он ценит. А с мужем-то вам как повезло!

— Муж — главная опора и поддержка! Принять в семью ребенка для мужчины еще более сложный шаг, чем для женщины…

«Один малыш, попавший в детский дом, потянет за собой цепочку таких же, как он. И вырывая одного ребенка из такой среды, мы спасаем всю цепочку…

«У нас семья верующая, и мой старший сын молится перед сном: «Боженька, помоги мне, пожалуйста, сделать так, чтобы у всех детей были родители!»…

Потенциальные спонсоры, наставники, помощники и сочувствующие могут получить дополнительную информацию по тел. 26473487, на сайте www.vienaceriba.lv и по e—mail: irina.czou@labb.lv.

Похожие публикации