Историк Игорь ГУСЕВ, странствуя по Европе, открывает тайны далёкого прошлого родной земли — и приглашает нас за собой

Игорь ГУСЕВ только что вернулся из очередной экспедиции по Франции. Историк снова отправился туда вместе с давним другом из Болгарии, православным целителем Янчо ЯНКОВЫМ. Как и во время предыдущих поездок (о последней из них мы писали год назад), целью их было изучение исторических и сакральных мест, попытка постичь тайны далекого прошлого. Ранее автор многих книг и фильмов, издатель культурно-публицистического вестника «Клио» был в больших экспедициях по Балканскому региону, Польше, Германии, но вот уже третий год подряд исследует Францию. Путешественникам удалось увидеть такое, о чем они и сами не мечтали!

Игорь МЕЙДЕН

специально для «СУББОТЫ»

Игорь ГУСЕВ рассказывает «СУББОТЕ»:

— Очень люблю строку из стихотворения русского поэта Александра Блока: «Прошлое страстно глядится в грядущее». Я нисколько не сомневаюсь в том, что именно через осознание нашего человеческого прошлого мы способны понять, какими путями и куда должна двигаться современная цивилизация. Иначе старые ошибки будут повторяться снова и снова. Поиск истины и толкает меня в дорогу. Новая экспедиция стала логическим продолжением тех, которые были ранее, — в том числе по следам балтийских славян и, конечно, не только.

Мы с Янчо Янковым отлично дополняем друг друга. Он наделен даром видеть и чувствовать намного больше, нежели обычный человек. Он ощущает особые энергии разных мест. Я же, в свою очередь, оценивал новые места как дипломированный историк, заглядывая в глубокое прошлое сквозь призму науки. Часто традиционная наука, взаимодействуя с нетрадиционными для современных людей, но вполне обычными для наших предков методиками, добивается поразительных результатов. Зачастую устная традиция, мифы и легенды могут поведать гораздо больше достоверной информации о прошлом, нежели книги иных историков.

Когда изучаешь историю совсем давних времен, нельзя пренебрегать никакой информацией, тем более если получаешь ее от исключительных в своем роде людей. Поэтому можно сказать, что наша экспедиция по Франции — это не только странствия в поисках затерянной силы, но и мое личное служение музе Клио, во время которого я пытаюсь разобраться во многих тайнах — например, в истории балтийских славян и той земли, которую мы теперь называем Латвией.

Европейская история с древнейших времен неразрывно связана тысячами ниточек с землей Латвии. Но большая беда официальных ученых в том, что они зачастую пытаются трактовать историю нашей страны однобоко, в ложно понимаемом ими узконациональном контексте. Историческая роль славянства, русский культурный элемент, давние позитивные связи с Россией — темы, не поощряемые современной латвийской государственной идеологией. В итоге разрушаются духовные мосты, рвутся нити, искажается правда истории, а это совершенно недопустимо…

Наследие катаров

— В прошлом и позапрошлом годах мы с Янчо уже соприкоснулись с историей Франции, — продолжает Игорь Гусев. — Мы тогда были в северной и центральной Франции. А на этот раз поехали на юго-запад, к Пиренеям, к границе Франции и Испании, в Окситанию, Лангедок, легендарный Монсегюр.

Меня всегда манили земли бывшего Лангедокского графства, некогда раскинувшиеся от Аквитании до Прованса. В начале XIII века эта область была независимой, при этом ее язык и культура тяготели скорее к испанским королевствам Арагону и Кастилии.

Высокоразвитая культура Лангедока, воспринятая большей частью от Византии, не имела себе равных в тогдашнем христианском мире. Там господствовала известная веротерпимость, так отличавшаяся от религиозного фанатизма в других частях Европы того времени. Там процветали науки и искусство, развивались ремесла и торговля, множились города и селения. Это был поистине богатейший, цветущий край. С XII века там развивалось, крепло и ширилось общественно-религиозное течение, известное как альбигойская ересь, или движение катаров.

Кто это такие — катары? Лангедокских еретиков называли по-разному. Во-первых, альбигойцы — по имени города Альби, в котором их учение зародилось. Во-вторых, катары (от греческого «kаthаrоs» — «чистый»), в-третьих — «совершенные». Они создавали свои обряды, которые считали благодатными действами, и не считали католическую церковь непогрешимой. Они выступали против монополии Папы Римского на истину и верили, что божественная правда на их стороне.

Катарские проповедники, именуемые «совершенными», одетые в черные длинные плащи, подпоясанные простым вервием, несли в народ свои заповеди, и среди них главную: «Не убий!» Они утверждали, что в мире есть два начала: доброе, божественное, духовное и злое — дьявольское, телесное. Согласно учению катаров, любовь и власть несоединимы, а Иисус — один из пророков, который погиб на кресте во имя принципа любви.

Катары вели жизнь в простоте, смирении, и поскольку они не признавали католических храмов, то молились под открытым небом или в обычных домах. Они были вегетарианцами, но употребление в пищу рыбы разрешалось. Не только простонародье, но даже многие представители знати принимали вероучение катаров. При этом католические храмы десятилетиями пребывали в запустении. Это не могло не беспокоить Папу Римского, видевшего в набиравшем популярность альбигойском движении серьезную угрозу для своей церкви.

В 1209 году по прямому указанию Папы Иннокентия III начинается Крестовый поход против «вонючей проказы юга», как именовали альбигойскую ересь католические иерархи. Отряды северофранцузских феодалов общей численностью в 50 тысяч человек вторглись в цветущий край, чтобы огнем и мечом вернуть его в лоно католической церкви. Города и селения стирались с лица земли, тысячи людей безжалостно истреблялись ревнителями «истинной веры».

Уничтожение всего живого приняло такие чудовищные масштабы, что некоторые современные исследователи считают лангедокскую резню первым геноцидом в истории Европы. Описан случай, когда папский легат во время уничтожения жителей города Безье, многие из которых в ужасе кричали о своей приверженности к католической церкви и молили их пощадить, приказал своим головорезам: «Бейте их всех, Господь познает своих!»

Альбигойские войны длились более 20 лет, и прекрасный чудный край был обращен в настоящую безлюдную пустыню…

Монсегюр и нацисты из «Аненербе»

— Последним оплотом катаров стал замок Монсегюр, который они считали священным. Еще до начала альбигойских войн по всей Европе распространялись слухи о несметных сокровищах катаров, об их тайных чудотворных реликвиях. Предполагали, что главные из них запрятаны в пещерах Монсегюра.

Летом 1243 года армия крестоносцев под руководством королевского сенешаля Каркассона взяла Монсегюр в кольцо осады. В осаде Монсегюра участвовали более 10 тысяч человек. Хорошо вооруженная и обученная армия крестоносцев пыталась окружить гору, на вершине которой стоял замок, отрезав все подступы и уморив его защитников голодом.

Замок защищали его труднодоступное расположение и отвесные склоны высоких скал. 15 рыцарей, 50 солдат и несколько сотен мирных жителей, вынужденных взять в руки оружие, смогли почти год противостоять осадной армии. Героическая защита Монсегюра, длившаяся 10 месяцев, вошла в легенду.

К концу осады Монсегюра в крепости оставалось около 400 человек: более 180 «совершенных», остальные — рыцари, воины, мирные жители с семьями. Осаждавшие предъявили им неожиданно мягкие условия сдачи: всем даровалось полное прощение, разрешался свободный выход из крепости вместе с имуществом. Всем «совершенным» была объявлена свобода, если они откажутся от своих еретических заблуждений и принесут покаяние инквизиции в своих грехах.

Но ни один из «совершенных» не принял этих условий! Все они выбрали мученическую смерть на костре инквизиции. Кроме того, еще 15 воинов и шесть женщин также дали обет и, став «совершенными», обрекли себя на смерть.

Замок пал 16 марта 1244 года. Катарские мученики, не отрекшиеся от своих убеждений, в тот же день были сожжены на кострах у подножия горы. Это место с тех пор называется полем Сожженных. 25 защитников крепости покончили с собой.

Вопреки алчным ожиданиям, после того как крепость катаров пала, крестоносцы не нашли в ней ничего, представлявшего хоть какой-то корыстный интерес. Известно, что в ночь перед сдачей Монсегюра четверо посвященных вынесли из замка некое тайное сокровище катаров. Что это было? Какие катарские секреты были скрыли от католических инквизиторов? Может быть, религиозные книги, манускрипты, секретные письма или священные реликвии…

Легенда связывает катаров и с чашей Святого Грааля (сосуд Тайной вечери, куда затем была собрана кровь распятого Христа). А протестантский пастор Наполеон Пейра является автором легенды о том, что Монсегюр был катарским храмом Духа. Под конец XIX — в начале XX столетия, в эпоху расцвета оккультизма и спиритизма, окситанские поэты и эзотерики дополняли этот миф, превратив храм Духа в храм чаши Грааля, а потом храм Солнца.

Вовсе не удивительно, что этим местом интересовались самые разные люди. Даже нацистский оккультный институт «Аненербе» действительно серьезно относился к Монсегюру. Сотрудники института искали культовые предметы прошлого, чтобы использовать их для укрепления гитлеровского режима. Они неоднократно устраивали экспедиции на Монсегюр и исследовали место тщательно. По легенде, в один неслучайный день гитлеровские самолеты летали в небе над Монсегюром так, словно чертили какие-то мудреные фигуры — руны. Чего нацисты добивались? С какими силами входили в контакт? Это одна из загадок истории…

Тепло руин древнего замка

— Монсегюр — это теперь уже, конечно, не дикие места. Вообще, Франция очень цивилизованная страна, и таких уж прямо диких мест там, думаю, не осталось. Например, к горе теперь можно доехать по отличной дороге, а на вершину подняться без какого-либо профессионального снаряжения.

Сам Монсегюр — достаточно высокая гора, поросшая лесом, и на вершину надо подниматься по тропе. А то, что мы туда попали, для меня было событием огромного значения! Все, что я читал об этом месте, все, что ранее слышал, конечно, не оставляло равнодушным.

Мистики хватало и во время нашего посещения священной горы. Когда мы туда приехали, все заволокло туманом — густым, настоящим, на расстоянии вытянутой руки ничего не разглядеть. С одной стороны, было крайне досадно, поскольку хотелось сделать яркие фотографии. А с другой стороны, я даже порадовался, что судьба приготовила такой большой подарок: туман распугал праздно шатающихся туристов, любителей селфи…

Сейчас от замка катаров остались лишь руины. В свое время мстительный Папа Римский приказал уничтожить ненавистные ему стены Монсегюрского замка до скалистого фундамента. Сегодня лишь на северном склоне горы можно увидеть небольшие фрагменты древней кладки, относящиеся к легендарной катарской обители. А современные величественные руины, которые все сразу видят, — это французская оборонительная архитектура уже XVII века.

Однако каменные части древней крепости еще есть, их можно коснуться, и кажется, что от них исходит какое-то живое тепло. Там постоянно ощущение, будто с тобой хотят войти в контакт, рассказать о чем-то исключительно важном. А кто хочет вступить в контакт? Это тоже тайна. И я, ступая по горным тропам в тумане, словно перенесся в прошлое. Да, из-за тумана я не смог сделать хорошие фотографии, зато почувствовал место так, будто был одиноким странником, которому никто не мешает, которого никто не толкает локтями.

Неподалеку от города Бордо я видел бронзовую статую отдыхающего человека, возвращавшегося из паломничества в Сантьяго-де-Компостелу. Я долго рассматривал его: сидит человек, изможденный, настоящий аскет, ноги его до крови стерты, жилы вздувшиеся, а на высохшем от усталости лице — выражение огромного счастья.

Он счастлив от того, что возвращается домой, совершив восхождение к духовной вершине. Поразительный, по-настоящему талантливый монумент! Я там задумался, как всем нам сегодня не хватает высокой цели, достигнув которой, мы можем по-настоящему уважать самих себя…

Узнаешь прошлое — лучше видишь сегодняшнее

— Общая картина Франции, словно большой и очень сложный пазл, постепенно складывается для меня; осталось посетить юго-восток прекрасной страны — Лазурный Берег, где все пропитано историей уже римских времен. Вообще, во всей Франции чувствуется присутствие великого Рима: прослеживается преемственность культур, фундамент которых — совсем уже глубокая древность с ее священными мегалитами, чья история — огромная тайна.

Цель всех этих поездок — прежде всего постараться осознать и понять целостную картину мира. Для меня путешествия — попытка увидеть мир и свое место в нем. И, конечно, все это помогает в моей профессии историка-исследователя.

Когда сегодня я рассказываю об истории Риги, о храмах, домах и улицах, обязательно упоминаю о том, что видел своими глазами в других странах. Использую весь опыт и личные впечатления. Например, когда говорю о готике рижских соборов, я просто обязан рассказывать о них в контексте великолепной французской готики, а иначе может сложиться очень ущербное, неполное мироощущение. Когда я рассказываю о фахверковых постройках, вспоминаю, что видел в Германии и во Франции. Так протягивается мост между временем и пространством.

Наш путь был более чем аскетичен, и не каждый согласится два месяца жить в палатке, постоянно экономя на самом необходимом… Это трудно. Но это прекрасно! Мы видели мир во всем его многообразии, и это, полагаю, самое главное, — подчеркивает Игорь Гусев…

ФОТО — из архива Игоря ГУСЕВА

Похожие публикации