Как немецкие подростки восстанавливают душевные силы у нас в стране

Вот уже десять лет как немецкая организация Wellenbrecher отправляет проблемных подростков на реабилитацию из Германии в Латвию. И отправляет их не в города, а на просторы сельской местности. Немецкие дети живут здесь в среднем от года до двух лет. Подростков высылают сюда не силой, а по обоюдному согласию, и для каждого индивидуально подбирают семью, в которой он будет жить, в соответствии с его характером и проблемами. Но даже при всем желании жить у нас Латвия их поначалу шокирует…

Виктория СТИЕБРЕ

Михаэль КАУН и Гуна ГАРОКАЛНА — координаторы программы Wellenbrecher в Латвии. Именно они ищут по всей нашей стране людей, которые могут принять у себя подростка на длительное время. Для таких приемных семей и опекунов это работа, за которую они получают деньги. Но найти правильных людей всегда очень сложно. И не только в нашей стране. Ведь немецких детей отправляют на реабилитацию по всей Европе.

Михаэль КАУН: Основной критерий, по которому мы подбираем семьи, это толерантность. На ребенка нельзя давить и предъявлять ему какие-либо санкции. К нему нельзя относиться свысока. Второй критерий — это опыт работы с подростками. Третий — образование учителя, психолога или социального работника. К нам обращались многие, кто хотел участвовать в программе, но нам приходилось отказывать из-за их недостаточного опыта. Это все-таки серьезная работа, а не так, что ты берешь к себе пожить проблемного ребенка — и тебе за это должны быть благодарны морально и материально. А финансируется программа из бюджета города, откуда приехал ребенок…

Боязнь школы

Гуна ГАРОКАЛНА: Около 40 проблемных детей уже успели пожить в Латвии. Мы занимаемся детьми, которые не могут жить в группе и у которых нет доверия к взрослым. У них в Германии большие проблемы со школой — «школофобия». Они не ходят туда не злонамеренно, а просто потому, что боятся. В результате у них развиваются стресс и депрессия. Через некоторое время по приезде сюда они нам удивленно говорят: «В первый раз я иду в школу — и ничего плохого со мной не случается».

Михаэль КАУН: Аналог латвийского Сиротского суда в Германии рассматривает наши предложения, а потом вместе с родителями решает, как им помогать детям и где поселить. Но последнее слово всегда за ребенком…

Координаторы рассказали, что в Латвии находятся 10 постоянных «проектных мест». Так они называют семьи, пары или индивидуального человека. Большинство, конечно, это полные семьи. В некоторых уже успели пожить шесть детей. Например, семья берет ребенка, тот у нее живет, потом семья отдыхает полгода — и после может взять другого. Но люди могут уехать, развестись, жениться или просто отказаться. Поэтому поиск опекунов ведется постоянно.

Арнольд ЦЕРБУЛИС — один из тех, кто работает «папой» в одиночку:

— По образованию я семейный системный консультант, учился семейной психотерапии. И долгое время до этой программы я работал с семьями и парами как психолог. А четыре года назад я от коллег узнал о Wellenbrecher. Я как раз хотел что-то менять в своей жизни, и мне понравилась возможность жить в деревне: у меня там есть дом. Я бросил свою постоянную работу… Первый подросток жил у меня два года, потом был перерыв, и теперь я работаю с еще одним, но уже вместе со своим коллегой. Сам я живу в Риге с семьей, поэтому выбрал такой формат. Неделю я работаю, а потом уезжаю в Ригу. Так что я в свой деревенский дом езжу как на работу, а потом меня заменяет коллега…

Арнольд говорит, что эта работа не похожа на его предыдущую деятельность. Тут нельзя прийти с работы и отключиться, так как надо быть начеку все 24 часа. И это было для него вызовом. Он отмечает, что в самом начале есть так называемый риск «придумать себе ребенка». Тебе о нем рассказывали, ты читал его характеристики, но все равно можешь столкнуться с тем, что по приезде он оказывается не таким, каким ты его себе представлял. Поэтому важно быть гибким. Ведь для ребенка новая семья — больший стресс.

Колодец? Это шок!

Михаэль КАУН: Первая и очень частая реакция детей по приезде в Латвию: «Я здесь больше не вытерплю, я хочу домой к маме и пакую вещи». И это несмотря на то, что они тут добровольно и знали куда ехали: им показывают фотографии места, где они будут жить, и людей, которые их будут принимать. Обычно мы ездим проведать детей раз в неделю, но в таких экстренных случаях приезжаем чаще, стараемся успокоить, и обещаем, что ему станет легче, и что другим детям было так же плохо…

Михаэль говорит, что большинство испытывают культурный шок, когда видят туалет на улице и колодец, из которого надо носить воду. Они колодца ни разу в своей жизни не видели — в Германии такого уже нет. На фото подросток видит дом, красиво запорошенный снегом, лошадок и лес, но оказывается, что отопление не включается одним кликом, и дом надо самим топить. А чтобы добыть молоко, надо подоить корову.

Гуна ГАРОКАЛНА: Например, девочка говорит, что она умеет готовить рагу, и ей отвечают: «Замечательно, сегодня ты будешь готовить нам всем еду». Ей показывают погреб, где сложены мешки с картошкой, морковкой и луком, но она не может ничего сделать. Просто раньше девочка брала пакет с овощами, где все уже порезано кубиками, и тушила их — она не знает, как выглядит морковка в реальной жизни! Еще дети не берут с собой достаточно теплой одежды, но у нас зимы холодные, а у них не было опыта жизни в настоящем холоде…

В зависимости от способностей ребенка, помимо учебы в школе им дают какие-то деревенские работы. Дети могут заботиться о лошадях, колоть дрова, доить козу, работать в саду, собирая яблоки или пропалывая капусту, ездить на подледную рыбалку. После двух лет такой жизни эти дети получают нормальный школьный аттестат, хотя до этого элементарно не ходили в школу. 99 процентам детей такой образ жизни действительно помогает. Они снова могут доверять людям.

Гуна ГАРОКАЛНА: Здесь у них есть свой режим дня, и они учатся регулировать свое время. Ребенок должен вставать с утра и идти в школу, а раньше он мог спать день и ночь или сутками сидеть за компьютером. Он учится тому, что жизнь может выглядеть совсем по-другому. Бывает, что опекунам трудно справиться с подростками — иногда те отказываются работать, требуют карманные деньги. Взрослым нужно терпение, чтобы преодолеть это отношение, недоверие.

Михаэль КАУН: Я помню одного мальчика, который не ходил в школу вообще и поэтому не знал даже базовых вещей. Он не мог сконцентрироваться более чем на полчаса и не мог долго выполнять какую-то работу. За два года в Латвии он обрел веру в себя и понял, что он чего-то стоит. Сейчас он учится в Германии, получает профессию. Но и после 18 лет он не один, сиротский суд все равно заботится о нем…

Приезжая в Латвию, дети получают дистанционное обучение из Германии, но им предлагают посещать и латышскую школу. Это необходимо не столько для обучения, сколько для социализации, поэтому многие на это соглашаются. Они заново учатся коммуникации в обществе, а наши дети принимают их позитивно, с интересом. Приезжие могут выбрать школу на свой вкус: художественную, музыкальную, спортивную или общеобразовательную.

Страна, куда хочется возвращаться

Арнольд Цербулис признается, что, прожив здесь довольно долго, эти подростки становятся настоящими латвийскими патриотами. К примеру, если он шел вместе с ребенком на футбол, где играет латвийская сборная, то тот всегда болел за нашу команду, закупался нашими фанатскими футболками и шарфами. Арнольд говорит, что они начинают идентифицировать себя с тем местом, где живут, и начинают к нему привязываться. Говорят: «Поехали домой». Идут смотреть игру рижского «Динамо», поют латышские песни.

— Мне попадались довольно музыкальные воспитанники: один играл на гитаре, другой учился играть на пианино. Первый сочинял какие-то свои мелодии и слова к ним, а я был слушателем. Иногда в его сочинениях проскакивал какой-то негатив из прошлой жизни, и мы об этом говорили. Я видел его отношение к жизни и развитие, как он делает то, чего раньше не делал. Например, такая элементарная вещь, как порядок. Раньше он не убирал за собой, а теперь научился. Научился тому, что вода из колодца чище, чем из-под крана. Были моменты, когда я замечал гордость на его лице, когда он сам затапливал печь…

Арнольд говорит, что убранные носки — это, конечно, мелочь, главное, что его трогает, — это моменты, когда подросток осознает: он достиг определенного уровня в учебе и может ехать домой, но остается здесь, чтобы закончить еще один уровень обучения. Арнольд видит, что ребенок выбирает не легкий путь, а делает шаг вперед. И для Арнольда ценно, что он является частью этого процесса, проводником ребенка в новый мир:

— У меня вышло так, что первый подопечный приехал ко мне именно тогда, когда я взял себе маленького щенка, и они оба учились включаться в незнакомую им среду, стали друзьями. Эта привязанность очень помогла подростку, и потом уже у него стали появляться друзья среди людей. И чтобы вовлечься в коллектив, он постепенно научился разговаривать по-латышски. У него была для этого мотивация.

Латвия для этих подростков в основном малознакомая страна. Они знают, что это Европа — и все. Но со временем она становится для них страной, куда хочется возвращаться. Они начинают думать, как дальше использовать латышский и, может быть, даже о том, чтобы вернуться сюда поработать. А вообще я могу сказать, что наши отношения очень похожи на отношения с собственными детьми-подростками. Я, например, хочу, чтобы мой сын сидел, зарывшись в книги, а он фильмы смотрит, и я пекусь о том, как бы это изменить. Так вот с немецкими подростками такие же хлопоты, только с той разницей, что они находятся вдали от дома и в чужой языковой среде…

Арнольд объясняет, что жизнь в деревне учит подростка реальной жизни: что сделаешь — тот результат и получишь. От него самого и его работы будет зависеть, будет ли он спать в натопленной комнате или холодной. Не принесешь воду — не будет что пить и в чем стирать. Не наколешь дров — не будет чем топить.

— Все подростки разные, и к каждому необходим особый подход. Кому-то нужно больше дисциплины, а кому-то надо научиться не бояться людей — у многих из них мурашки по коже от слова «школа». Как это сделать — творческая работа опекуна. Я постоянно говорю: может, ты попробуешь сделать это, или научиться тому? Смотришь, серьезно ли он учится или притворяется. Подросток считает, что он хорошо все усвоил, а тебе надо найти способ, чтобы убедить его работать дальше ради цели. И еще: надо все время вспоминать себя в их годы, остерегаться давления, не быть командиром. Иначе можно получить проблемы — будет бурная обратная реакция. Необходимо найти способ убедить ребенка в том, что все не так плохо, что тот учитель не страшный и совершенно нормальный…

Программа работает!

Откровения немецкого подростка

Нам удалось на правах анонимности взять комментарий у одного из немецких подростков, который проходил реабилитацию в Латвии.

— У меня были проблемы с алкоголем, я даже резал себе вены, не ходил в школу и почти не ночевал дома. Но в какой-то момент у меня в голове что-то щелкнуло. Я понял, что люблю свою маму и больше не хочу причинять ей боль. Я тогда сказал ей, что мне нужна помощь. А после меня познакомили с Михаэлем Кауном, и в течение двух недель я оказался в Латвии.

Я ничего не знал об этой стране. Думал, что это такой регион в Германии. Первые две недели я был в шоке. В первую очередь — от тишины. Я ведь до этого жил в шумном Берлине! Тишина пугала, особенно неожиданные звуки, раздающиеся среди этой тишины. Пугал лес за окном. Но потом я уже восхищался свежим воздухом по утрам, пейзажем, и теперь могу сказать, что Латвия — самое красивое место из всех, где я успел побывать.

Я прожил в Латвии два года. Люди здесь дружелюбные и готовые общаться, даже если ты не знаешь языка. Поначалу у меня был очень плохой английский, но со мной все равно с готовностью пытались говорить. Со временем я выучился и простому латышскому, хотя это было непросто: для немца ваш мягкий язык трудно освоить.

Вообще люди здесь очень счастливые, они более свободны и менее подвержены стрессу. А в Германии все только и думают о том, как заработать больше денег. И когда я вернулся обратно в Берлин, то мечтал опять попасть в Латвию.

В приемной латвийской семье я заново научился тому, как жить семьей, как помогать друг другу. Здесь в деревне у меня было время подумать о своей жизни, и я понял, что хочу ее изменить. Мне не разрешали пользоваться мобильным и Интернетом (условия программы). Поначалу я злился, думал, что умру без своего телефона, но потом понял, что Интернет не поможет мне изменить жизнь. Я читал книги, слушал музыку, рисовал, конечно же, учился и изредка работал помощником в детском саду. Программа мне действительно помогла!

На каникулах я снова собираюсь приехать в Латвию вместе с мамой. Навещу семью, где жил, и своих новых друзей. До приезда сюда я видел лишь вещи, которые хотел видеть сам. А здесь я научился видеть мир шире. После жизни в этой стране я понял, кто я есть на самом деле и что я буду делать в будущем. В Берлине я жить больше не хочу, и растить там своих будущих детей тоже. В дальнейшем я хочу помогать людям — работать в области физиотерапии…

ОТ АВТОРА. В течение всего разговора я думала, что общаюсь с парнем. Но в конце он признался, что он… девочка. А ведь по мужскому голосу этого не скажешь! В будущем, призналась моя собеседница, она хочет сделать операцию по изменению пола. Кстати, в Германии за эту трансгендерность ее очень травили, а в Латвии довольно спокойно отнеслись…

Похожие публикации