Так до сих пор отзываются о латвийских микроавтобусах за границей

Большую часть крупных промышленных предприятий, построенных в советское время, можно было спасти и они работали бы до сих пор, считает промышленник с огромным стажем — руководитель Ассоциации машиностроения и металлообработки Вилнис Рантиньш. Почему не стали? «Скорей всего, это был политический заказ, ведь «старой» Европе были не нужны латвийские заводы, — говорит он в интервью «Субботе». — Фактически на помойку были выброшены огромные государственные средства. Наши крупные заводы многим мешали. Поэтому их больше нет».

* Почему в Латвии не стоятся новые заводы?

* Что мешает развитию промышленности?

* Выживет ли Liepaajas Metalurgs?

* Почему молодежь боится инженерных профессий?

Ольга КНЯЗЕВА.

Без стратегии

— Начнем с ситуации вокруг Liepaajas Metalurgs (LM). Сегодня она зашла в тупик, производство остановлено, украинские инвесторы обвиняют государство в нежелании помогать заводу. Но в чем, на ваш взгляд, основная проблема? В неудачном подборе инвестора или же такого рода крупный завод сегодня не может существовать без государственной поддержки?

— По-моему, сама жизнь показала, что инвестор для LM был выбран неправильно. Это предприятие вполне способно существовать без господдержки и даже хорошо работать. Но чего я лично не вижу, так это стратегии украинских инвесторов завода. Как они собирались развивать завод, где зарабатывать и пр.? Должен же быть элементарный план, каким образом работать с прибылью. Но пока мы видим, что завод работал с огромными убытками, а недавно и вовсе закрылся до лучших времен. Но настанут ли эти времена? Печально то, что с момента появления проблем у LM прошло уже три года, и те ниши, которые занимал завод, уже фактически заняты. Завоевать назад их очень трудно, тем более что ситуация на рынке стали сейчас не самая лучшая. Бум строительства прошел, и спроса на арматуру большого нет.

— Если бы LM отдали Кирову Липману, ему удалось бы его поднять, как 20 лет назад?

— Убежден, что удалось бы. 20 лет назад мы вместе с ним поднимали LM из руин. Нам удалось сделать так, чтобы из страны не вывозился металлом. Сейчас ситуация, конечно, другая, но Липман прекрасно знает изнутри, у него есть все связи, и он упорный человек. А эти украинские инвесторы… Знаете, у меня было с ними несколько встреч, и даже я не понял, что они намерены делать с предприятием. В целом ничего хорошего по поводу LM я не прогнозирую. И это печально, ведь LM занимал три процента в общем объеме промышленности в Латвии. Это для нас всех большая потеря.

Спасти могли, но не спасли

— Если говорить о цифрах, то в начале 90-х, когда еще работали такие гиганты, как «Альфа», РАФ, ВЭФ, промышленность давала экономике Латвии 42 процента, сейчас — около 13 процентов. Некоторые считают, что умерло то производство, у которого не было шансов на выживание. Другие уверены, что можно было сохранить заводы, модернизировать их и сейчас они могли бы спокойно работать на благо страны. Что вы думаете?

— Я сам начинал работать простым слесарем на РАФе и всю жизнь проработал на промышленных производствах, в том числе советских. Мое мнение однозначное: многие крупные предприятия можно было сохранить. Тот же РАФ, например. Три года назад в Казахстане я принимал участие в совещании представителей по металлургии. Мне вдруг задали вопрос: «А в Латвии еще производят микроавтобусы?» Я ответил, что нет, больше не производим. Меня спрашивают: «Ну а производство запчастей хоть осталось?» Я говорю, что его тоже нет, и удивляюсь, мол, зачем вам запчасти и сами машины, у вас же Китай рядом, там можно дешево аналоги «рафиков» покупать. Мне коллеги из Казахстана объясняют: «Что вы! Даже ваши старые «рафики» намного лучше новых китайских микроавтобусов». С одной стороны, мне было очень приятно услышать такой отзыв о наших автомобилях, а с другой стороны — неимоверно горько, что все так получилось…

— Но были хотя бы попытки спасти заводы?

— Были, конечно. Помню, как на старом «рафике» в начале 90-х мы просто поехали по Европе, чтобы найти рынки сбыта. Как действовать по-другому, мы не знали. Интернета не было, телефонов толком тоже, контактов не было, языков не знали, в бизнесе тоже мало понимали, плюс денег не было совсем. Поэтому взяли и просто поехали наобум в Европу. Но мы хоть что-то пытались сделать! Чуть позже, когда РАФ еще работал, я поехал на переговоры с компанией Mercedes. Была реальная возможность собирать в Латвии их модель микроавтобуса MB100. Такие же переговоры шли с Volkswagen. Но в итоге ничего не вышло…

Как кость в горле

— А что помешало?

— Мне трудно сказать. Но точно знаю, что когда в середине 90-х РАФ закрылся, был очень большой спрос на микроавтобусы. Думаю, что завод закрылся из-за политических игр. Но была и другая причина. Многие предприятия после развала СССР нуждались в модернизации и инвесторах. Денег не было, поэтому искали партнеров за границей. Помню, как на завод электроприборов приехали представители Siemens, посмотрели, все понравилось. Но когда зашли в ассортиментный кабинет и изучили новые разработки, желание сотрудничать сразу отпало. И больше никогда не возникало.

— Увидели конкуренцию?

— Да! Скажу открытым текстом: если смотреть чисто со стороны бизнеса, тот индустриальный потенциал, который был в постсоветской Латвии, старой Европе был как кость в горле. Мы были очень сильным промышленным игроком в Восточной Европе, мы этот рынок знали, связи были налаженные, и это никому, кроме нас, не было на руку.

В банкротстве многих промышленных предприятий сыграл злую шутку и тот факт, что они стали заложниками сумбурной ситуации того времени. Многим из них пришлось подать на неплатежеспособность, так как деньги за продукцию шли с большим опозданием, а то и не приходили вовсе. Предприятия должны были государству деньги в виде каких-то неуплаченных налогов и др. Если бы государство могло оценить и войти в положение тогда, многие заводы можно было бы сохранить. Для этого надо было проявить мудрость, подождав, когда наладятся разрушенные экономические связи.

— Может, те люди, которые строили экономику независимой Латвии, просто не понимали, как это надо делать?

— С одной стороны, это правда. Мы сами многого не понимали, все же было новое, и в рыночных условиях мы не знали, как работать. Но это не единственная причина. Было ведь очень большое давление извне… Вспомните все эти программы по реструктуризации крупных предприятий. Так поступили с тем же ВЭФом: поделили на мелкие части и фактически тем самым его уничтожили. А как закрывали РАФ! Я туда попал, когда на заводе уже был администратор неплатежеспособности. То, что я увидел там, было тихим ужасом. Резцы на токарных станках бульдозерами просто вывозили на металлолом. В лабораториях на полу валялись ценные инструменты…

Сейчас, оглядываясь назад, я понимаю, сколько государственных денег было просто выброшено на помойку. У администраторов, которые перенимали все эти советские заводы, не было никакой ответственности за то, что они делали. А все потому, что тогда наше законодательство было разработано таким образом, чтобы выгода предназначалась определенной группе людей. Поэтому много хороших предприятий были просто разворованы. Да и сейчас с Liepaajas Metalurgs ситуация похожая. Этот завод просто некоторым мешает.

— Кому он может мешать?

— Не секрет, что сначала его хотели купить шведы, чтобы потом закрыть. Они сами производили строительную арматуру, и Liepaajas Metalurgs им мешал. С советской промышленностью в Латвии было то же самое — она многим мешала. Поэтому ее больше нет.

Пять причин против заводов

— В Латвии много говорят о привлечении крупных инвесторов, о строительстве новых заводов, но почему ничего этого не происходит? Инвесторы готовы открывать в Латвии колл-центры, потратившись на покупку столов и стульев, но не сложные производства.

— Есть ровно пять причин, которые это объясняют. Первая: у нас предприятия не освобождаются от уплаты подоходного налога, если они вкладывают прибыль в свое развитие. У эстонцев такой порядок действует уже лет 15.

Вторая: у нас очень дорогое электричество. Для промышленности оно дороже, чем у Скандинавских стран, Великобритании и Германии. Это крайне неправильно. Причем дороговизна связана не столько с зеленой энергией, сколько с неправильной политикой государства. Построили ТЭЦ и станции когенерации, которые работают на газе, и записали все это в зеленую энергию. В результате эти станции получают государственную поддержку, а наши крупные госпредприятия входят в первые десятки самых прибыльных компаний страны. Но тот же Latvenergo нельзя в этом винить — они же всю прибыль отдают в бюджет. Однако не выгодней ли государству сделать так, чтобы развивалась вся экономика и промышленность в том числе? Потому что с такими ценами на энергию ничего сделать невозможно.

Третья причина: у нас слишком высокие налоги и пошлины на рабочую силу. Четвертая: в Латвии очень дорогие деньги. Если крупным предприятиям банки деньги буквально пихают, только возьмите, то для средних условия кредитования очень жесткие и невыгодные. Примерно в полтора раза дороже, чем в Литве и Эстонии. И пятая: у нас большой дефицит инженерных специалистов. Если построить тут завод, кто будет на нем работать?

Всего этого достаточно, чтобы терять инвесторов. Они смотрят на все это и даже не думают о каком-то производстве в Латвии. Я писал неоднократно обо всем этом в министерства, а потом перестал…

Почему в Латвии мало инженеров?

Потому что уровень знаний молодежи после окончания средней школы слишком низок, чтобы изучать в вузах технические науки, считает Вилнис Рантиньш. По его наблюдениям, около 50 процентов студентов первых курсов отчисляют из технических вузов, потому что они не тянут.

— Но ведь на первом курсе вообще нет ничего сложного! А спасибо за это нужно сказать в первую очередь Всемирному банку, который в середине 90-х вдруг выдал рекомендацию сделать математику, физику и химию необязательными предметами в школе. Все, с того времени и началось планомерное снижение уровня знаний у школьников по естественным наукам. А что будет дальше? Сейчас в Латвии сложилась ситуация, что уже некого принимать в вузы. В технические тем более. Поэтому студенты инженерных специальностей практически все трудоустроены уже на 2-м и 3-м курсах, не говоря про 4-й и 5-й.

Мы регулярно проводим опросы предприятий, которые входят в нашу ассоциацию. И они каждый год говорят, что ощущают нехватку кадров. Не только с дипломом инженера, но и простых специалистов, которых выпускают техникумы: сварщиков, наладчиков, фрезеровщиков и др. При этом заработная плата в отрасли совсем неплохая. Работники ручного труда получают 700-800 евро на руки, инженеры — в среднем около 1000 евро.

Как изменить ситуацию? Я вижу, что интерес к техническим наукам детям нужно прививать даже не со средней школы — надо идти еще ниже: в начальную школу или даже детские сады. Там ведь происходит первое закладывание основ математики. Единственный выход — заинтересовать молодежь, рассказать им, что быть инженером — это очень интересно и престижно.

Похожие публикации