Народный артист России о сыщиках и киллерах, кино и театре, любимых режиссёрах и личной жизни

Андрей Смоляков — звезда кино и телесериалов. Этому актёру подвластны любые роли: от последних мерзавцев до отважных майоров-полковников, глядя на которых, безоговорочно верится в справедливость, правосудие и людскую порядочность.

В этом году рижанам повезло: мы смогли увидеть знаменитого актёра не только на экране, но и на сцене. В Ригу приезжал прославленный МХТ с «Вишнёвым садом» и со Смоляковым в роли Лопахина.

 

На встречу с Андреем Смоляковым я шла под впечатлением от фильмов «Паук» и «Палач», показ которых только что завершился по Первому каналу. Воображение услужливо рисовало мне образ героического следователя Черкасова: длинный плащ, широкополая шляпа, глаза-льдинки, которые видят тебя насквозь, как рентген…

В жизни Смоляков совсем не такой, как на экране: не выглядит ни зловещим, ни роковым, ни глянцевым. Вместо щегольского плаща — объёмистый уютный свитер. На шее — загадочный амулет. На лице — лёгкая небритость и чуть растерянная улыбка.

Спокойный, вежливый, доброжелательный, очень скромный. И взгляд абсолютно не колючий!

Мальчик из Подмосковья

Если бы пятьдесят лет назад кто-то предсказал этому мальчишке из подмосковного Подольска всероссийскую славу, он рассмеялся бы предсказателю в лицо. Актёров в роду Смоляковых не было, знакомств в кинематографических кругах — тоже.

Отец Андрея рано умер, а мама преподавала математику в школе. Долгое время семья жила в здании пожарной охраны, где работал дедушка. На первом этаже гаража размещались пожарные машины, а на втором — семьи пожарных.

Самые яркие воспоминания детства — брызги брандспойта, из которого дед иногда доверял Андрею мыть пожарные машины. И заброшенная каланча высотой с пятиэтажный дом, на которую мальчик взбирался с друзьями, чтобы посмотреть московский салют. Тогда Москва казалась ему далёкой и неприступной…

— Как же вас нашла актёрская профессия?

— Случайно. Идя в театральное училище, я абсолютно не знал, куда шёл. Потому что ни разу не был в драматическом театре. Правда, имел представление, что такое балет и опера: дважды в месяц мы с мамой ходили в Большой театр. Я на всё фойе рыдал над ужасной судьбой Чио-чио-сан, восторгался Майей Плисецкой в партии Китри в «Дон Кихоте»…

Став постарше, мечтал стать врачом и даже ходил в кружок юного медика при больнице. Но однажды прочёл в газете, что Щукинское театральное училище проводит набор, и решил попробовать. «Что ты! — всплеснула руками мама. — Туда только красавцев берут. Или по блату. Да и разве это профессия — артист?!» Но почему-то всё же записала меня на собеседование.

Меня послушали и приняли в «Щуку». Всё произошло очень быстро — в один день.

— Однако вскоре вы ушли из Щукинского училища в ГИТИС — к Табакову. Почему?

— У Константина Райкина возникла идея: поставить спектакль «Прощай, Маугли!» с молодыми актёрами курса Олега Табакова. Все герои были — не хватало только Маугли. Эту роль предложили мне и переманили в ГИТИС. Спектакль имел большой успех. И я до сих пор очень благодарен Константину Аркадьевичу за то, что он в меня поверил. Считаю его своим крёстным в театре.

— Именно этот первый табаковский курс, на который вас переманили, стал основой легендарной «Табакерки». Чем вам запомнилось это время?

— Со мной учились очень талантливые ребята: Вася Мищенко, Лариса Кузнецова, Серёжа Газаров, Лена Майорова, к сожалению, рано ушедшая из жизни… Наш курс выпустили в 1980 году. Табакову тогда не разрешили открыть свой театр, мы разбежались по разным московским сценам, но по ночам всё равно встречались в подвале на Чаплыгина — в будущей «Табакерке» — и работали. А потом, когда Ельцин сказал: «Да будет новый театр в Москве!» — собрались уже вместе по-настоящему. Дневали и ночевали в подвале. После ночных репетиций и строительных работ — мы же сами строили свой театр! — ноги в общежитие уже не шли.

Однажды нас разбудил Никита Михалков. Он тогда снимал Табакова в «Обломове» и очень следил за всем, что происходит в его жизни. Подхожу спросонья к двери, открываю, а там Никита Сергеевич: «Ну-ка, черти, быстро встали, приняли душ и поехали жрать! А то с голоду помрёте!» Михалков с Адабашьяном сажали нас в свои машины — все пятнадцать рыл! — и везли в ресторан кормить. А потом привозили обратно в подвал на репетицию.

— Вам везло на хороших театральных режиссёров: Райкин, Табаков, Машков, Карбаускис… А как работалось с нашим земляком — Адольфом Шапиро?

— Я очень люблю работать с Адольфом Яковлевичем. Он, во-первых, интеллигентный, во-вторых, очень одарённый, а в-третьих, профессиональный режиссёр. Режиссёр с большой буквы. Редко о ком можно сказать такие слова.

Роли и люди

Актёрская удача сопутствовала Смолякову не только в театре, но и в кино. Ещё на первом курсе он снялся в фильме Сергея Никоненко «Целуются зори». После этого кинороли посыпались на молодого артиста дождём.

Сегодня в арсенале Смолякова более 90 фильмов, в которых он одинаково убедительно сыграл сыщиков и криминальных авторитетов, олигархов и нищих, фашистов и подпольщиков, хирургов и журналистов.

Однако Андрей до сих пор вспоминает о своей первой картине так, словно это было вчера:

— Встретиться с Сергеем Петровичем Никоненко — это невероятное счастье. Судьба одарила им меня в 17 лет. Никоненко научил меня думать, чувствовать, держаться перед камерой. На этой картине меня окружали потрясающие люди: актёры Иван Рыжов, Мария Скворцова, оператор Анатолий Заболоцкий, которые работали с Шукшиным в фильме «Калина красная». Я познакомился с замечательным сценаристом Василием Беловым и великим писателем Виктором Астафьевым.

Полтора часа прогулки по парку с Виктором Петровичем я никогда не забуду. Рядом со мной шла глыба, целая галактика! А я крутился рядом с ним маленькой планеткой. Астафьев говорил, а я только слушал и запоминал…

— Сегодня вас трудно назвать маленькой планеткой. Вы как актёр сегодня нарасхват и можете выбирать, где сниматься, а где нет. По какому принципу вы соглашаетесь или отказываетесь от предложенных ролей?

— Костлявая рука голода не заставляет меня сниматься в первом попавшемся проекте. А потому в своём выборе я принадлежу сам себе. Выбираю то, что интересно. По этому принципу мною были выбраны «Высоцкий: спасибо, что живой», «Сталинград», «Вий», «Григорий Р.» о Распутине, «Родина» и другие фильмы, за которые мне не стыдно.

— Фильмы «Родина» и «Высоцкий» были приняты неоднозначно: зрители разделились на два лагеря. Одним эти картины нравятся, другие считают: к чему снимать такую чернуху? А вы как думаете?

— Я очень люблю эти фильмы, и если потребуется защищать их, готов кусаться. Да, фильм «Родина» — это удар битой. Режиссёр Пётр Буслов позволил себе откровенный разговор о нас, русских. Мы словно посмотрелись в зеркало, и то, что там увидели, оказалось не совсем приятным зрелищем. Но такова правда.

— А в чём она, эта правда? И нужна ли она?

— Если бы вы видели тех людей, которые уезжали в Индию за «просветлением» лет десять назад, вы меня поняли бы. Тогда самопровозглашённые гуру приезжали из Гоа и собирали группы отчаянных, которые потом ночевали на перевалочных пунктах в Ташкенте на цементных полах. Они все стремились туда, потому что Индия в их представлении была Шамбалой. Потом они возвращались в ещё худшем состоянии, чем уехали, в ещё более гнетущую атмосферу, от которой бежали. Это настоящая трагедия, потому что за деньги ничего не купишь: ни веру, ни карму, ни очищение.

Что касается картины о Высоцком, то в ней тоже прежде всего ценны правда и локальность истории. За три дня человеческой болезни создателям фильма удалось рассказать всю историю жизни Высоцкого. По-моему, это гораздо мощнее, чем развести байопик: вот вышел Высоцкий, увидел берёзку и запел.

— За фильм «Высоцкий: спасибо, что живой» вы получили «Золотого орла» в номинации «Лучшая мужская роль второго плана». Хотя мне кажется, что в этом фильме вы переиграли всех коллег-артистов, а ваш полковник КГБ — роль не второго плана, а первого. Разве не так?

— Это нескромный вопрос, и я скромно не буду на него отвечать. Для меня в этом фильме главный — Высоцкий. И в жизни тоже. Я вырос на его песнях и сына на них воспитал. Для миллионов людей Высоцкий был и навсегда останется тональностью времени, лакмусовой бумажкой, по которой можно определить, где добро, а где зло.

Ментовские будни

В последнее время кинорежиссёры всё чаще застёгивают Смолякова на все пуговицы милицейского кителя. Артист и раньше частенько играл суровых военных и умных следователей («Государственная граница», «Антикиллер-2», «Сталинград», «Григорий Р.», «Высоцкий», «Диверсант», «Свой — чужой» и др.). Но роль майора Ивана Черкасова в трилогии «Мосгаз» — «Палач» — «Паук» сделала Смолякова всенародно любимым.

— В этих фильмах рассказывается о расследовании самых громких преступлений советского времени. Что здесь правда, а что художественный вымысел?

— Все истории подлинные. Я жил в это время и прекрасно помню, как одно слово «Мосгаз» вселяло ужас в москвичей и жителей Подмосковья. Как мама предупреждала меня, чтобы я ни в коем случае не открывал дверь человеку, который представится работником газовой службы, потому что в области орудует маньяк. Как на всех кухнях шептались об ограблении Сбербанка. В фильме «Паук» , правда, действие перенесено из банка в Гознак, но это единственная вольная деталь.

— Ваш Черкасов настолько честен, умён и справедлив, что, посмотрев фильм, хочется расцеловать всех советских милиционеров. А как вы относитесь к вашему герою?

— Мне Черкасов очень близок. Он, как и я, человек из советского прошлого. Хорошо выписан: живой, не плакатный, способен на человеческие чувства, имеет неординарный подход к людям из преступного мира, у него есть совесть.

— А в жизни вам доводилось сталкиваться с людьми в форме?

— Подольск, где я вырос, считался бандитским городом. Там много пили, дрались, убивали друг друга… В детстве у меня было несколько приводов в милицию.

Однажды хотел взорвать школу и даже изобрёл для этого бомбу. А кто из пацанов не мечтает взорвать этот источник насилия над личностью? Это страшное заведение, которое отбирает время и куда надо регулярно ходить вместо того, чтобы заняться чем-то полезным — поиграть в футбол, например. (Смеётся.)

В зрелом возрасте мне тоже довелось столкнуться со стражами закона. Где и почему — не расскажу. Но ощущения были очень неприятные… Да, я верю, что среди этих людей есть потрясающие профессионалы, фанаты дела. Но если я увижу на улице человека в форме, то лучше перейду на другую сторону.

— Случалось ли вам заболеть ролью так, что она не отпускает в реальной жизни?

— Этого нужно избегать. Я строго придерживаюсь правила: вышел со сцены — вышел из образа. В противном случае можно либо сойти с ума, либо спиться.

Водопад для любимой

В свою личную жизнь актёр никого не впускает. Это сейф за семью замками, ключ от которого потерян. Когда журналисты начинают расспрашивать его о романах, интригах и привязанностях, Смоляков очаровательно улыбается и уходит от ответа. Впрочем, может и интеллигентно послать.

— Вы можете назвать себя счастливым?

— Могу. Потому что есть люди, ради которых я живу. Я всё делаю ради них. А о себе, собственном счастье или несчастье не думаю. Сейчас много говорят о том, что нужно себя любить. Не согласен! Нельзя жить ради себя!

— Как складываются ваши отношения с взрослым сыном? Он пошёл по вашим стопам?

— Мы друзья. Я никогда не навязывал ему свою волю. Однажды после школьного капустника я предложил ему пойти на актёрский, мне показалось, что в нём есть потенциал. Но он выбрал другой путь, стал продюсером. Я это только приветствую: главное — чтобы он нашёл себя. Единственное, чего я от него требовал, — чтобы он всегда оставался человеком.

— Простите, а что это у вас за загадочный амулет на шее?

— Это кельтский знак удачи. Его мне подарила жена (вторая супруга артиста — модельер и дизайнер Дарья Разумихина. — Прим. ред.). На меня женщины всё вешают, как на ёлку. А я, как дурак, ношу. Наверное, в детстве не наигрался. То пионерская организация не разрешала, то комсомол. А так хотелось чего-то оригинального. Вот и компенсирую в пожилом возрасте.

— А что вы дарите своей любимой женщине?

— В этом году у супруги был юбилей, мне хотелось ей что-то подарить. Бриллиантов я дарить не умею, да и не понимаю эту глупость. И я подарил ей неделю на самом красивом водопаде мира — Игуасу, на границе Бразилии и Аргентины. Я вообще очень люблю Южную Америку.

— А как вам Латвия? Наверняка вы не раз отдыхали в Юрмале…

— Поверите, ни разу не отдыхал! Я в Латвии пятый раз: дважды был на гастролях, потом снимался в фильме. Работал с вашим очень талантливым режиссёром Андрисом Гауей в фильме «Урок» (Izlaidijuma gads. — Прим. ред.). Но ничего толком не видел.

Правда, однажды меня быстренько, галопом провели по улице Алберта. Красота невозможная! Может, в этот приезд в Ригу мне удастся хоть что-нибудь увидеть?

 

Похожие публикации