Как через сто лет любое «старьё» становится антиквариатом

— Молодой человек, что вы мне лапшу на уши вешаете. Это Валдис Калнрозе? 1940 год? От двоюродной бабушки остался? А вам известно, что до 1961 года Калнрозе подписывался как Волдемар Розенбергс? Или, может, на экспертизу отдадим?

Незадачливый продавец поспешно ретируется, а Айгар Гринбергс поворачивается ко мне и усмехается:

— Вот люди! Рисовать уже научились, а пользоваться Википедией ещё нет.

Он антиквар, и такие случаи у него случаются раз в два месяца. Провести его ещё никому не удавалось.

Как у любого антиквара, в запасе у Айгара множество историй. Вот, например, про столяра, который притащил в мастерскую на растопку старые двери из идущего под снос дома. А выгребая потом пепел из печи, увидел «капли» золота и вплавившиеся в них камни. Оказывается, кто-то устроил в дверях тайник — наверное, ещё с 1940 года, спрятав туда ювелирные украшения.

— С тем периодом вообще связано много находок, — рассказывает антиквар. — Помню случай, как хозяин дачи на своём участке наткнулся на ящик с ценным хрусталём и серебром. Балтийские немцы закопали, уезжая в 1939-м. Но больше всего находок не в земле, а на чердаках. Там чаще находят военные артефакты — это или какая-нибудь сабля царского времени, или немецкая каска. Так что если у вас дома есть чердак — непременно проверьте…

Иногда целые собрания сокровищ отыскиваются по одному артефакту. У своего знакомого Айгар заметил шикарные подлокотники ручной работы красного дерева — не иначе начало XIX века. Откуда? Отказалось, тот нашёл их в Валмиерском районе в разрушенном деревенском доме, от которого остался только дымоход. Там много чего было, но вытащить из-под завалов смог только подлокотники.

Дом нашли, из-под завалов извлекли софу, удачно укрытую рухнувшей стеной от дождя и снега. В сельский дом она, судя по всему, попала в 1905 году при разграблении соседнего баронского поместья. И спустя сто лет шедевр ампира 1810 года был отреставрирован и продан за приличную сумму в частную коллекцию.

Возвращение блудного шкафа

Раньше Айгар ездил в такие экспедиции чуть ли не каждую неделю. Сейчас работает больше на месте, организует аукционы и выставки Maakslas Veestnieciiba. В антикварном бизнесе он уже 15 лет и с первого взгляда определяет, что купят, а что нет.

— Я даже примерно представляю клиента, который это купит, кто и как будет торговаться, — смеётся он. — Знаете, бывают такие моменты, когда можно продать определённого художника по цене, которой не было раньше и не будет позже. Тогда перед аукционом я звоню владельцам таких картин и уговариваю их выставить картину. А потом они ходят с круглыми глазами, не веря удаче.

На каждом аукционе всегда есть сюрприз: лот, который продаётся за двойную-тройную от первоначальной цену. Недавно таким сюрпризом стала картина Юлия Феддерса «Пейзаж со скалистым берегом Даугавы» 1891 года. С 38 тысяч евро она на торгах поднялась до 101 тысячи. А привезли её из России: заметили на выставке антикварного салона и вернули на родину.

— В Латвии, конечно, нет миллионных сделок, как на «Сотби» или «Кристи», но всё-таки и тут аукционы — главный индикатор рынка. Да и лоты там такие выставляют, каких в магазинах не увидишь, — говорит Айгар. — Есть коллекционеры, которые принципиально не продают хорошие вещи, но приходишь к ним в двадцатый раз, и наступает момент, когда они сдаются. Но бывает и по-другому. «Ты же мне раньше давал 500 латов за эти часы, а сейчас не хочешь брать за 200?!» Да, поезд ушёл — на рынке таких сегодня пять в разных магазинах.

…Для кого-то кризис — плохие времена, но только не для антикваров. Именно тогда на рынке появились вещи, которые в обычное время прочно оседали в коллекциях. «Да что там — один мой знакомый обанкротился и выставил на продажу всю свою коллекцию, — вспоминает Айгар. — Так на вырученные деньги жил пять лет и построил новый бизнес».

А ещё есть у антикваров вещи-«бумеранги», которые возвращаются и возвращаются. У Айгара таким стал шикарный буфет работы 1830-х из поместья священника. Он продавал его трижды, и трижды буфет к нему возвращался. «Наверное, это судьба», — смекнул Айгар, и теперь буфет красуется уже у него дома.

Глаз-алмаз

Учился Айгар Гринбергс на реставратора, занимался мебелью. Изучил все стили и направления.

— Когда держишь предмет в руках — чувствуешь, как он был склеен в XVIII веке, а какие были соединения в XIX веке. Это прекрасная школа, — объясняет он. — Потом я стал ходить на собрания коллекционеров, почти каждую неделю ездить в экспедиции. В каждом городе я знаю всех коллекционеров. Сейчас могу взглянуть на картину и по одному мазку определить, что за художник и когда он её написал. Могу отличить подделку от оригинала даже не по самой картине, а по соответствию холста и подрамника нужному времени.

Кстати, люди не всегда сознательно пытаются втюхать антиквару подделку. Вот висела у бабушки всю жизни картина на стене, и все были уверены, что это Пурвитис. А на самом деле это изначально была подделка.

— Профессионал знает, какими красками рисовал художник, каким у него был почерк в определённое время. А вот мошенники не всегда учитывают такие нюансы.

То же самое с мебелью. Например, стиль бидермейер возник в 1830-е, но в конце XIX века пережил второй пик моды. Так было и с ампиром, барокко, рококо. Люди покупают шкаф XVIII века в стиле барокко и не подозревают, что он сработан именно на втором пике моды, гораздо позже. В чём разница? В цене, конечно: бидемейеровский шкаф 1830-х будет стоить 1500 евро, а 1890-х — 300-400.

Живопись вечна, марки — преходящи

На вопрос о самой ценной вещи в магазине Айгар на минуту задумывается. Конечно, всегда в цене работы первой тройки классиков латышской живописи: Яниса Розенталя, Вильгельм Пурвитиса, Янис Валтерса. Подумав, он останавливается на Розентале, достав его работу 1910 года — эскиз фрески, которую можно наблюдать на здании Рижского Латышского общества. 15 тысяч евро.

Сейчас очень большим спросом пользуется фарфор. И если раньше фарфоровая ваза 1920-30-х годов мастерских «Балтарс», «Буртниекс» или фабрики Кузнецова стоила около 500 латов, то сейчас её начальная цена на аукционе — 15 тысяч евро. В цене и советский период — например, ваза «50 лет Советскому Союзу» Рижского фарфорового завода, выпущенная в 1972 году в трёх экземплярах, была продана на аукционе за 18 600 евро.

— Латышский фарфор, кстати, пользуется большой популярностью у российских коллекционеров, и все большие коллекции латышского фарфора находятся за пределами Латвии. В 1920-30-е годы прошлого века латышский фарфор занимал первые места на международных выставках.

Популярность антикварной мебели пошла на спад. Ещё 8-10 лет назад люди полностью обставляли помещения антиквариатом в одном стиле, теперь же отдельные старинные вещи (люстру или кресло) интегрируют в современные интерьеры.

Что совершенно перестало интересовать антикваров — так это марки. Люди почти каждую неделю предлагают альбомы, но увы… рынок умер. По крайней мере, в Латвии. То же самое можно сказать и про книги: очень мало кто сейчас собирает библиотеки.

— Зато военные артефакты неизменно пользуются спросом, — говорит Айгар. — Это целый отдельный мир, у них свои клубы. Кто-то собирает вещи Первой мировой, кто-то — Второй. В Латвии много частных военных музеев. Самое древнее, что я недавно продал, была карта осады Риги 1659 года — 1200 евро.

Среди клиентов, конечно, больше местных, хотя летом подтягиваются и российские, а недавно появились и китайские покупатели, ищущие китайские вещи с целью вернуть их на родину. И ещё они в восторге от антикварного янтаря, который пользуется спросом и у арабов.

Напоследок я спрашиваю: что вообще сегодня считается антиквариатом? Оказывается, таковой может обнаружиться в каждом доме, ибо это вещи, произведённые до 1950 года. Причём с годами эта планка будет всё повышаться: 1960-е, 1970-е. Так что если у вас есть изделия Рижского фарфорового завода 1950-80-х — храните их как зеницу ока, скоро они будут стоить намного дороже. Хорошие перспективы, по словам Айгара, у ювелирных изделий. Сейчас их сдают по очень низким ценам. Есть примеры, когда, купив в Латвии по дешёвке, грамотные антиквары потом выставляли ювелирку на европейских аукционах и неплохо зарабатывали уже через шесть месяцев.

Одним словом, не разбрасывайтесь старыми вещами. Даже если они кажутся вам совершенно ненужной ерундой. Кто знает…

Виктория СТИЕБРЕ.

Фото — _________ СТАРКОВ.

Похожие публикации