Красные, белые, Первая мировая, Вторая мировая, Россия, Латвия… Всё это самым причудливым образом переплелось в биографии Марии Островской

5 марта одной из старейших жительниц Латвии исполнится 102 года
В семье Марии Павловны долгожители не в диковинку. «Тётя прожила 107 лет, дядя — 105 лет, мама умерла на своё столетие — день в день. Я приехала к ней на юбилей и успела обнять-поцеловать. Ушла мамочка очень легко: не охала, не ахала, лишь водички попросила. Выпила и выдохнула. Вот и мне бы так… Зажилась я уже», — виновато улыбается бабушка.
Мария Павловна живёт одна. Сама себе готовит из продуктов, которые помогают доставить работники социальной службы. Сама поддерживает чистоту в своей маленькой уютной квартирке. До недавнего времени скрашивала жизнь чтением, но в последние четыре года зрение стало подводить. Пока один видящий глаз позволяет смотреть по телевизору любимые программы о здоровье, но уже больше приходится слушать.
Время от времени к бабушке заглядывают внук или соседи. А вот сына своего Мария Павловна похоронила 20 лет назад — он умер в 54 года. Сердце. Недавно случилось ещё одно горе: умер последний родной брат Иннокентий — он был младше на семь лет.
Свою немаленькую биографию бабушка помнит в мельчайших деталях, как будто всё было вчера. В ней как на ладони вся наша история.

Партизанская дочь

Родилась Мария Павловна в сибирской деревушке Змеиногорке в 100 км от Красноярска. Своё название населённый пункт получил благодаря соседней горке, где росло огромное количество грибов и обитали ядовитые змеи, кусавшие местных жителей. До ближайшей больницы в Красноярске люди доехать не успевали, поэтому лечил народ местный знахарь по фамилии Кочурин. «Он перекидывал укушенных через колесо. Некоторые не окочуривались!» — смеётся бабушка.
В простой крестьянской семье росли три брата и две сестры. Причём старшую звали… тоже Мария. Так случилось, что крёстные новорождённую повезли крестить в дальнюю деревню, а по дороге забыли, как родители просили назвать малышку. Выбрали по святкам — получилась Мария Вторая. «В церковных книгах переписывать не положено. Так и оставили, — смеётся бабушка. — В семье сестру звали Мария, а меня Машенька».
Машенька появилась на свет в самый разгар Первой мировой: «Размах у той войны был почище, чем сейчас на Украине. Через нашу деревушку кто только не ходил: красные, белые, немцы, поляки… Засыпали мы при одной власти, просыпались при другой. Мой отец был красным партизаном. Как-то пришли белые, стали допытываться, где он. Привязали маму к лавке, хлестали до крови плетью. Но она ничего не могла сказать — сама не знала.
Мы с братом и сестрой бегали вокруг и визжали от ужаса. Ничего не добившись, мучители потребовали, чтобы мама изжарила им поросёнка, иначе грозились убить нас. Пока она готовила, обложили дом травой и подожгли. Нас вышвырнули на дорогу. Я бегала вокруг пожарища и плакала по любимой кошечке.
По счастью, нашёлся добрый офицер, который перенёс нас во двор и вытащил из пожара два мешка муки — пшеничной и ржаной. Это и спасло нас от голодной смерти. Ночевали в баньке на полу, а позже перебрались к бабушке с дедушкой. Там рядом был березняк, а в нём груздей — хоть косой коси. Так и питались всю войну картошкой да грибами. Всё остальное военные забирали.
Отец спасся чудом. Как-то он вышел из леса и полез в погреб за едой. И тут появились белые. Привязали к кольцу погреба лошадей, а сами пошли обыскивать дом. До погреба не добрались — кто-то их позвал в другую деревню. Папа вышел весь чёрный от страха. Ведь казнили тогда страшно: уши-руки отрезали. Одного моего дядю застрелили, другого привязали к берёзе и поставили на раскалённую сковороду…
Та война за что была? Чтобы всем нам лучше жить стало, — рассуждает Мария Павловна. — Когда к власти пришёл Ленин, он хоть Бога нашего и разорил, зато всё сделалось бесплатным. В деревне построили школу. Отец наш читать-писать выучился самостоятельно, по газетам, но очень хотел, чтобы мы были грамотными. Сказал: «Сам буду ходить в лаптях, но мои дети будут учиться». Так оно и получилось».

Латышско-сибирский роман

После семилетки Мария получила в Красноярске профессию учителя и, вернувшись в родные края, работала в школе, одновременно в двух классах: учителей катастрофически не хватало. «С одними позанимаюсь, дам задание — бегу к другим… К вечеру так уставала, что ног под собой не чуяла», — вспоминает Мария Павловна. Вскоре выяснилось, что у неё врождённый порок сердца. Врачи посоветовали менять профессию, и она прошла курсы медсестёр.
С первым мужем, учителем, вскоре расстались: сильно пил. Вскоре после рождения сына началась война. Как матери-одиночке Марии Павловне удалось избежать мобилизации в армию. Все фронтовые годы она проработала в детско-женской консультации.
Вторым мужем Марии стал латгалец Иозиф Островский. Его семья в своё время отправилась осваивать Сибирь, где давали землю. После войны времена были голодные, Мария с Иозифом отправились на заработки на Север. В городе Туруханске зима царила большую часть года, лето длилось всего месяц. Зато грибов и ягод море. Но медведей ещё больше.
Через девять лет и второй муж умер. Сердце. Мария Павловна лечила туберкулёзников в туруханской больнице. Бок о бок с ней трудился старший медбрат Роланд Калнозолс. Его вместе с женой-пианисткой в 40-е годы депортировали в Сибирь. «Мы очень дружили. Когда через какое-то время они вернулись в Латвию, я почувствовала себя очень одиноко».
Судьба распорядилась так, что среднего брата Марии Павловны Иннокентия, бывшего лётчика, отправили служить в Ригу — возить воинских начальников. Он согласился принять и единственного сына нашей героини Юру, к которому вскоре подтянулась и его сибирская невеста.
«Решили они пожениться. А на свадьбу нам и приглашать некого! — рассказывает бабушка. — Тут вспомнили про моего «родственника» Калнозолса. Он очень обрадовался встрече. С тех пор, когда я приезжала из Туруханска в Ригу, мы всё время проводили с его семьёй».

Новые реалии: с «потолка» на землю

Мария Павловна проработала в Сибири до пенсии, а в 1965 году переехала к сыну в Латвию. Тут уже родился любимый внук Женечка. К тому же подошло постановление партии, что заслуженным учителям на пенсии надо давать квартиру в первую очередь. Благодаря выслуженным в суровых условиях Севера 45 годам пенсия у Марии Павловны была «до потолка».
«И на себя хватало, и сыну помогала. На огороде овощи выращивала, — вспоминает Мария Павловна. — Соседи были очень хорошие — латыши, но по-русски идеально говорили, научили помидоры сажать. Рига красивая. Взморье чудесное. Не жизнь, а сплошная радость.
Брат устроил меня подрабатывать в охране какого-то военного завода. Если честно, я даже не знала, что охраняла. Но позже мне эта работа боком вышла. Как настали новые времена, посмотрели в мою трудовую книжку: из латвийского стажа — только военный завод. Мне сразу отказали в сертификатах, а пенсия упала до земли — 24 репшика. Хорошо, что был огород, а то не выжила бы».
С латышским языком у Марии Павловны так и не сложилось. Однако все знакомые латыши прекрасно говорили по-русски и никогда не имели претензий к душевной сибирской бабушке. «Так и осталась я в неведении, — признаётся она. — Только «хлеб» — «майзе» знаю да «здрасьте» — «лабдиен». Поэтому, когда из нашего соцотдела пришли поздравить со столетием, принесли огромный букет и открытку по-латышски, я так и не поняла, что мне пожелали. Но было очень приятно».
Бабушка ни на кого обиды не держит. «Денег немного. Но мне уже ничего и не надо. К хорошей жизни я привыкнуть не успела. Одна война, голод, другая война, Север… Работала много и тяжело, днём и ночью, — рассуждает бабушка. — Недавно доктор сказала, что у меня диабет. А я ведь и сахара никогда не ела толком. Пока молодая была, его в доме не водилось, а потом уже и не хотелось. С алкоголем тоже не сложилось. Может, пол-литра вина за всю жизнь пригубила. Трудностей я никогда не боялась. Лишь бы не было войны. Недавно включила на телевизоре про Киев — потом две ночи не спала. Зачем люди снова убивают друг друга? Неужели две войны ничему не научили?
Мы росли в простой крестьянской семье, но у нас никто даже не крикнул ни разу ни на кого. А чтобы ремнём — такого и представить себе не могу. И муж мой второй таким был: моего Юру как родного воспитывал. И я зазря на человека никогда не накинусь. Даже прежде чем сказать правду, подумаю: а нужно ли это тому человеку? Вдруг только обижу. По-моему, всегда и обо всём можно договориться по-хорошему. А иначе зачем жить?»

Статистика

В Латвии более 500 столетних
Самый пожилой житель Латвии родился аж в позапрошлом веке — в 1898 году.
Увы, Регистр жителей нашей страны сообщает о нём лишь тот факт, что он негражданин (а скорее всего, это она, потому что женщин-долгожительниц в пять раз больше, чем мужчин).
По данным регистра, на 1 января 2015 года в нашей стране проживали 400 человек, рождённых до 1914 года включительно. Из них четверть — неграждане. Ещё 134 появились на свет в 1915 году. Кто из них уже разменял первую сотню — статистика умалчивает.
По сведениям департамента благосостояния Рижской думы, в столице только в январе 100-летие и более солидные даты со дня рождения отметили пять рижан. Возраст двух рижанок в этом году перевалит за отметку в 105 лет.
В этом году в поле зрения рижской социальной службы — 83 горожанина, которым исполнится 100 и более лет. Самая старая рижанка отметит 106 лет. В 2014 году 59 рижан отметили 100 и больше лет.
Чтобы достойно отметить круглую дату, Рижская дума выделяет юбилярам столицы пособие в 150 евро. В месяц, когда такой человек отмечает день рождения (100 лет и больше), работник рижской социальной службы отправляется в гости к «новорождённому» и вручает пособие наличными вместе с поздравлением и букетом.
«Чествование столетних рижан — это мероприятие, призванное напомнить всем жителям Риги и Латвии, что среди нас есть люди, жизнь которых прошла через два века, которые пережили провозглашение Латвийской Республики и возрождение Латвии, две мировые войны, различные денежные реформы, — сообщила руководитель отдела информации департамента благосостояния Лита Брице. — И они заслужили признание за выдержку, за то, что они всё ещё среди нас».

Безобидные бабушки

В 2012 году в Даугавпилсе умерла одна из старейших жительниц Европы Аксиния (Ксения) Митушова — бабушка-староверка всего месяца не дожила до 113 лет, а родилась в 1899 году.
Ксения Анкудиновна была старшей дочкой в латгальской семье, где росли восемь парней и две девицы. «Гены долголетия» достались ей от отца, который прожил до 117 лет. Муж Митушовой ушёл из жизни на 32 года раньше жены. Вместе они вырастили трёх сыновей, младшего из которых Ксения Анкудиновна родила… в 55 лет.
Секреты долголетия Митушовой просты. Спиртного не пила, в еде старалась «быть не жадной» и соблюдать посты. От врачей держалась подальше. В больнице оказалась впервые в 109 лет, когда упала и сломала рёбра, — пролежала двое суток и вернулась домой пешком. В супружестве была счастлива: муж «ни разу в жизни слова худого не сказал и руки не поднял».
До последних дней жизни бабушка сама себя обслуживала: готовила, топила печку, сажала огород, чистила снег во дворе. На глазах Ксении Анкудиновны прошли две войны, часть её родных репрессировали, грабители унесли из дома старинные родовые иконы, но она зла ни на кого не держала — всех простила и не любила вспоминать о грустном.
Похожий рецепт и у ушедшей в прошлом году рижанки Нины Крайневой, которая умерла в 105 лет. И тут один из секретов — хорошие гены: её мать умерла в 95 лет, дядя — в 87 лет, братья — в 86 лет и 83 года.
За свою жизнь Нина Васильевна почти не знала медиков и лекарств — уже в почтенном возрасте её пару раз увозили на «скорой» с бронхитом и камнями в печени, но потом всё само проходило. Особых диет не придерживалась — ела простую еду («Что Бог послал»), но в умеренных количествах (во время войны чуть не умерла с голоду), не курила, пила только немного кагора.
Нина Васильевна нигде не училась, но была настолько умна, что дослужилась до должности главного бухгалтера небольшого предприятия. Замуж так и не вышла, но и не особенно переживала по этому поводу: «Хорошего жениха не нашла, а плохие и даром не нужны!»
Она никогда не терзалась, не ныла и всё всем прощала. «Обида сжирает душу и хуже рака разъедает, — говорит она. — Переживать ни о чём не стоит — надо действовать». До 103 лет, пока Нина Васильевна не потеряла зрение, она много читала — в основном серьёзную литературу, классику. А своего долголетия бабушка Нина никак не объясняла — жила и радовалась каждому дню…
Подготовила Кристина ХУДЕНКО.

============

Цифра
В латвийской переписи населения 2011 года участвовали 26 докторов наук старше 90 лет, а два из них достигли на тот момент возраста 97 лет.
Ещё один любопытный факт: среди тех, кто заполнял анкету переписи в электронном виде (что непросто и для молодого человека), были люди 98 и 94 лет от роду.

Похожие публикации