В наше время всеобщего раздрая и поисков виновных, к сожалению, нечасто можно встретить таких умных, доброжелательных, по-человечески тёплых дипломатов, как посол Латвии в России Астра Курме. Во многом благодаря ей, несмотря на санкции и взаимное недоверие, сохраняются нормальные отношения между нашими странами — в бизнесе и культуре.

С разрешения журнала «Бизнес-класс» публикуем интервью с Астрой Курме, в небольшом сокращении. И надеемся на хорошее.

Об открытом сердце и спрятанных страхах, о чувстве родины, протоколе и порывах души

Самыми удивительными итогами года службы Астры Курме во главе дипломатической миссии Латвийской Республики в России стали поездка на Дальний Восток и встреча с латвийскими студентами в Москве.

Астра назначила встречу накануне длительной командировки, перед которой всегда много неотложных дел. В джинсах, простом свитерке она была совсем не похожа на важную государственную персону. А события первого года её пребывания в Москве, как видно, подталкивали её к тому, чтобы углубиться в душу вершащейся на глазах истории, а не заботиться о картинных жестах…

Энергия России и северная сдержанность

— Я придумала потрясающий проект! — восклицает Астра. — Про наших латвийских студентов — неграждан, граждан, которые учились в русских школах, про то, что они делают в Москве, как живут. Об этом надо снять фильм, и это будет потрясающий рассказ.

Мы их собрали в посольстве 6 октября. Где-то 50 человек пришло. Все стулья были заняты, подоконники. И все говорили на латышском. Хотя я сказала: «Нам всё равно, на каком языке вы говорите!» Они ответили: «Нет, мы стараемся. Мы несколько дней тренировались…». Но они прекрасно говорят по-латышски.

Мне было интересно узнать, как они себя здесь чувствуют. И как они ощущают, к какой нации принадлежат. Потому что, мне кажется, эти молодые люди в Латвии себя считают немножко не принятыми до конца. Приезжают в Россию и вдруг понимают, что они больше принадлежат Латвии, чем России: здесь они вообще практически чужие: по складу ума, по привычкам, по традициям. А если они и там, и здесь чужие — это плохо.

Какой энтузиазм у них! Какой патриотизм! Я хотела бы видеть такой же патриотизм — может быть он и есть — в Ирландии, у тех уехавших. Если там он есть — очень хорошо. Но вот здесь, в Москве, можно увидеть много интересного… Сколько у ребят идей, сколько разных проектов! Организовывают Национальный День Латвии в МГИМО, своими силами, мы решили их поддержать — снабдить продуктами для дегустации.

Это нам нужно. Это Латвии нужно. Мы не можем их потерять в России. Я не хочу, чтобы они оставались здесь. Надо, чтобы они все вернулись, чтобы работали на родине. Они — наши. Я им это несколько раз повторяла. Пусть приходят сюда, в посольство, мы предоставим им любую поддержку.

— У них более широкий кругозор, может быть?

— Я думаю, у них не только большой кругозор. Они будут чувствительнее к проблемам других людей. Они пережили то, что в Латвии они как будто не свои, в России — как будто не свои. Как раз такие люди намного тоньше чувствуют межнациональные отношения. Они будут настоящими патриотами Латвии.

Они невероятные. Какая-то такая интересная комбинация между энергией России и северной сдержанностью. Мы не можем их терять.

— А какой первый проект вы хотите с ними сделать? День Латвии в МГИМО?

— Они сами это делают. Вне зависимости от нас. Там мамы присылали пирожки и серый горох, какие-то домашние заготовки, чтобы их дети могли представлять Латвию в МГИМО. Я после этой встречи думала, насколько могут быть патриотичны эти люди, которых никогда никто не созывал… Просто в этом году мы будем им помогать.

Большинство из них хотят вернуться в Латвию, работать в Латвии. Те, кто находят здесь работу, всё равно тоскуют по родине.

— У нас порой всех, кто в России поработал или сотрудничает с нею, считают «рукой Москвы» и людьми с промытыми мозгами. Не боитесь, что у вашей идеи интеграции студентов будет оппозиция?

— Оппозиция как раз придаёт энергии, чтобы делать лучше и больше. Молодёжь — то, что в будущем очень важно.

От Магадана до Магадана

— Этот город, столицу Колымского края, основал наш соотечественник Эдуард Берзин, — продолжает Астра. — Он был первым начальником Дальстроя. И, несмотря на то, что его имя связано с организацией исправительно-трудовых лагерей на Колыме, в центре города, перед городской думой, ему поставлен памятник. Люди относятся с уважением к человеку, который строил город Магадан и запомнился своим гуманным отношением к труженику: под его руководством в городе появились библиотека, театр, заключённым на сберкнижку перечислялись заработанные деньги, на которые они могли затем начать жить «на большой земле» снова.

Берзиньш, соратник Дзержинского, был соучастником репрессий против «классовых врагов» и сам стал их жертвой в 1938 году…

Делегации из Латвии в Магадане — совершенно не экзотика. Как раз наоборот. Нас встречают как друзей, которые уже в который раз приезжают на праздник города. Там отмечался ещё и 20-летний юбилей нашей латвийской общины в Магадане.

— А община в Магадане сохранила латышский язык?

— Да, сохранила. Язык своеобразный, интересный, но все всех понимают. Они поют «Листья жёлтые» Раймонда Паулса: половину песни на латышском, половину — на русском. В городе официально зарегистрировано около 70 этнических латышей, некоторые из них уже получили двойное гражданство.

Местные власти там оказывают очень большую поддержку нашей диаспоре. Это стимулирует людей собираться и отмечать свои праздники. Руководителям латышской общины даже оплачивают билеты, чтобы они посетили наш национальный день в Москве. Магадан был потрясающий!

— А что больше всего потрясло? Природа, люди, отношение?

— Всё вместе. Я люблю смотреть на всё глазами моего сына. Как невинно он воспринимает мир! И когда мы вернулись из путешествия на Дальний Восток, я спросила: «Что тебе больше всего понравилось?» Он сказал так: «Владивосток — самый красивый город. В Хабаровске — самый красивый отель. А в Магадане — самые лучшие люди». Вот это настолько точно, что не могу ничего добавить.

— А нет ли парадокса в том, что Магадан, который всегда был синонимом репрессий, ссылок, показался совсем с другой стороны?

— Мы посетили монумент жертвам политических репрессий. Но моё восприятие Магадана совершенно не парадоксально. Люди, которые там остались, подкупают сердечностью. Они настолько эмоционально открытые! Свет в глазах этих людей — это то, что можно видеть только тогда, когда пережил большую трагедию. Мы провели целый вечер, день, как среди родных…

Наука бизнеса

— Как видится из посольства в Москве ситуация Балтийских стран в отношении России? Всё ли мы делаем сейчас правильно?

— Я даже не выделяла бы только Балтийские страны. Вся Европа вместе принимает решение о санкциях. Балтийские страны даже не пострадали от них больше всех. Есть намного более серьёзные компании, индустрии, которые пострадали. Но в целом, конечно, европейской экономике это на пользу не пойдёт. Разумеется, это не пойдёт на пользу и российской экономике. Так как обе экономики связаны, не может быть одному хорошо, а другому — плохо. И наоборот.

Да, я бы хотела, чтобы что-то другое произошло в этот год — но произошло такое. Бессмысленно обсуждать, что надо было или не надо было делать по-другому. Я думаю, что каждый день, просыпаясь, надо шаг делать в сторону того, чтобы уменьшить разногласия между Россией и Европейским союзом. Думаю, всем хочется, чтобы это было быстрее, всем хочется, чтобы этот конфликт, который произошёл на Украине, всё-таки разрешился и люди не погибали больше.

Мы не разрешим всё, что случилось, за несколько месяцев. Даже если отменят санкции, если всё уладится мирным путём — эффект этого конфликта повлияет на отношения, на взаимное доверие. Есть силы в мире, которые выигрывают при конфликтах между стратегическими партнёрами — террористы тогда пируют. Потому что Россия, Соединённые Штаты и Европейский союз не находят друг в друге опору.

— А что бизнес в этой ситуации может сделать? Продолжать делать своё дело? Или пересматривать модели поведения?

— Бизнес всё равно будет оценивать риски. Если говорить о латвийских предпринимателях, есть те, кто работали и будут всегда работать в России. Так же поступают предприниматели других европейских стран. Есть, кто попал под санкции — которые не могут больше экспортировать в Россию продукцию, особенно пищевики. От этого страдают рестораны в Москве — точно. Даже закрываются.

Но есть те, кто продолжают работать. Может, у них прибыль будет больше, риск больше. Но это — их решение. Мы не можем дать какой-то точный прогноз, что случится.

При этом в Москве проходит очень много торговых встреч. Немцы, датчане — все продолжают работать в тех отраслях, где это возможно.

— Есть такое мнение, что любой кризис, любая острая ситуация прорывает нарыв и открывает новые возможности. В связи с санкциями Россия задумалась о том, чтобы развивать свои промышленные мощности и т. д. В этом смысле Латвия, со своим большим опытом работы с европейскими технологиями, может быть очень полезной именно в том, чтобы эти технологии помочь внедрить…

— Теоретически — да. Как раз наша поездка в Магадан и Владивосток показала, что наши технологии как раз подходят тем нуждам, которые там есть по переработке рыбы, по обработке товаров, упаковке — очень разное. Но когда мы говорим о дальнейшем — это не так легко. Потому что мы, всё-таки, европейская страна и натовская страна. За нами не бегают. Установка России такова: «Давайте развиваться сами». И Латвия исходя из этого воспринимается не сама по себе, а вот как раз как западный мир, без которого всё-таки лучше.

При этом иногда люди больше перестраховываются в своих действиях, а на деле им никто ничего не запрещал. Они смотрят на нас и говорят: «Жалко, что вы в Евросоюзе». Понимаем друг друга, и можем сотрудничать, но как будто находимся в Зазеркалье.

Тем не менее в нашу поездку на Дальний Восток с нами отправилось почти два десятка компаний. Эта поездка оказалась очень удачной — предприниматели заключили разные контракты, установили контакты….

Москва, Брюссель, Рига

— У нас есть межправительственная комиссия, планы по работе в разных отраслях, по транспорту и т. д. Какие проекты проходили через посольство за этот год?

— Всё происходит. И сотрудничество по таможне, пограничники, торговля — всё это работает. Но у нас был большой проект — провести Лиго не здесь в посольстве, на маленькой территории, а в большом парке. И это было предложение города Москвы. Они даже были готовы финансировать такой большой праздник.

Но этим летом это просто не пошло бы в контекст совершенно. При этом я думала: обязательно сохраню наш бизнес-форум, который мы хотели сделать в Екатеринбурге в ноябре этого года, потому что день рождения Екатеринбурга и Латвии в один и тот же день — 18 ноября. Екатеринбург был готов принять, финансирование у нас имелось, спонсоры были. А тут Россия ввела санкции по продовольствию. И вся наша программа с дегустациями в городе просто не могла осуществиться.

Надеюсь, что санкции всё-таки отменят и мы сделаем этот проект. Может быть, когда с 1 января начнётся наше представительство в ЕС, это позволит сделать какие-то хорошие шаги в позитивную сторону…

— В связи с председательством Латвии в ЕС на посольство возлагаются какие-то особые задания?

— Председательство в ЕС — это возможность показать миру свою страну. Я хочу сделать как можно больше, потому что есть и повод, и аудитория. Это надо использовать.

— То есть эта аудитория никуда не делась?

— Нет, совершенно нет. Может, наоборот, даже увеличилась. У нас есть культурная программа, 28 января будет концерт Раймонда Паулса в зале имени П. И. Чайковского, будут разные другие мероприятия. Мы сейчас договариваемся о проведении семинаров, открытых разговоров.

По поводу того, что Евросоюз может сделать. Как Москва понимает Брюссель? По-моему, они вообще друг друга не понимают сейчас… Мне кажется, момент оценки ещё не пришёл — мы все находимся в эмоционально горячей точке. Я потратила много времени, чтобы понять, что русские думают о Крыме. Почему «Крым наш» кажется органично-естественным для почти каждого русского человека? Я учусь понимать и принимать другое мнение.

Мы можем сказать: «Они заблуждаются», но мы все в чём-то в жизни заблуждаемся. Поэтому ни один не хуже. Есть и у меня хорошие знакомые, которые настолько «Крым наш», что вообще! Но при этом они понимают, что единственная позиция, которая у нас отличается, — и есть «Крым наш». Больше нет никаких проблем. Это разрешить во время моей жизни точно невозможно.

До Крыма сотрудничество России и натовских стран по обороне было намного больше — как раз в Сирии, в Ираке, в Афганистане. Мы же не можем один без другого. Значение России очень велико в этом регионе. И без этого нельзя. Поэтому хотелось бы видеть Россию в партнёрах, когда решаем вопросы, которые касаются всего мира.

— Москва и Брюссель могут договориться через посольство Латвии!

— Ну, не только через посольство. Я думаю, что у нас уникальная позиция: мы могли бы понять и тех, и других. Но, к сожалению, «Крым наш» помешал этому. Вообще-то наши планы были как раз на сотрудничество по Средней Азии, по тем вопросам, в которых Россия играет очень важную роль. И сейчас мы, разумеется, будем стараться реализовывать нашу программу. Но это будет уже, конечно, по-другому.

— То есть если у бизнес-сообщества есть идеи и желания работать на почве посольства, провести какие-то встречи, круглые столы, обсуждения, то оно может это делать?

— Мы это поддерживаем. Чего я не могу — это дать гарантии. Если бизнес сейчас чувствует, что надо съездить туда или сюда и они готовы в путь — я буду первая покупать билеты. Я готова. Мы сейчас едем в Киров, потому что губернатор Кирова Никита Белых очень хорошо сотрудничал с предыдущим послом Эдгаром Скуей. У них было несколько проектов. Мы просто обязаны их продолжать. Конечно, у нас в программе и другие города, например Красноярск.

— Скажите ещё пару слов о вашей любимой квантовой физике!

— Не занималась целый год! Тут такая квантовая физика… Этот год я провела, больше изучая Россию, чем квантовую физику. И могу сказать, что это не менее интересно. Она настолько разнообразна, каждый регион — другой. Мы были в Ставрополе, в Ярославле, на Дальнем Востоке…

Что пострадало — так это доверие. Вот это будет трудно восстанавливать. Что будем делать? Что можем. Ломаем стенки старых консульских помещений, чтобы нашу воскресную школу разместить. У нас 50 детей и 26 взрослых, которые хотят учить латышский язык.

Люся ПРИБЫЛЬСКАЯ.

Похожие публикации