Известный российский певец и композитор рассказал «Субботе», почему он такой кудрявый, как звали его первую латвийскую девушку и зачем ему квартира в Юрмале

— Аркадий, вы родом с Украины…

— Родился я на Украине, в городе Каменец-Подольский, в 300 км от Львова. Мама преподавала русский язык и литературу, а папа — математику. Говорят, что я похож на деда, который прошёл Гражданскую войну и прожил 94 года. Помню, как дедушка ходил в кожанках каких-то, боевой такой. Надеюсь, что я в него.

Каменец-Подольский — старинный красивый город, в котором часто снимали кино: «Тревожная молодость», «Сотрудник ЧК»… А в съёмках фильма «Комиссар» Александра Аскольдова я принимал участие, будучи шестилетним. Сыграл маленького скрипача. Потом все кадры с моим участием благополучно вырезали. (Улыбается.) Но впечатления остались на всю жизнь! А ещё я тогда заработал первый гонорар — три рубля за день.

Мои корни с юго-запада Украины, хотя родных там уже не осталось: кто в России, кто в Америке, кто в Германии, кто в Израиле. И то, что мне сейчас рассказывают близкие товарищи, которые живут в Киеве и других городах Украины, резко отличается от телерепортажей, их мнения о происходящем тоже отличаются… Чему верить? Кто-то сообщает одно, кто-то противоположное. Понятно, идёт информационная война без правил: реальную ситуацию можно ощутить лишь, войдя в состав наблюдателей ОБСЕ, и то, думаю, им не показывают всё. В целом ситуация крайне печальна для меня — ну никак не хочется, чтобы Украина развалилась…

Украинское детство — это же навсегда. Например, иногда я люблю подшутить над коллегами и друзьями и перехожу на мову. Как-то позвонил мужу Тани Овсиенко, который тоже с Украины. Говорю: «Здорив, тут Танины родственники из Шыпытовки. Мы ж на вокзали, кажи Тане, зараз прыидем». Танин супруг повёлся на розыгрыш. Тогда нам было смешно. А теперь — грустно.

— Понимаю. Но вернёмся к вашему детству. Кто был инициатором того, что вы стали учиться играть на скрипке?

— У меня были музыкальные способности, и, конечно, меня в лучших традициях еврейской семьи шестилетним отправили учиться игре на скрипке. Мне тогда купили самую маленькую скрипочку — восьмушку, — то есть в два раза меньше нормальной. Семь лет я учился в музыкальной школе. А после семи лет учёбы мне даже прочили будущее как скрипачу. Но от излишнего усердия переиграл руку и в результате на выпускном экзамене получил утешительную четвёрку. Если бы не этот казус, быть мне сегодня третьей скрипкой в областном филармоническом оркестре. (Смеётся.)

— Ходят слухи, что ваша настоящая фамилия не Укупник, а Окупник…

— Я именно Аркадий Укупник. Родители мои тоже Укупники, а все родственники вокруг — Окупники. И всё это случилось по вине моего папы, который не заметил ошибки паспортистки, когда получал свой главный документ. Когда заметил — не стал ничего менять, не до этого тогда было.

Ларика из Юрмалы

— Большинство известных музыкантов 70-80-х начинали шоу-карьеру с того, что играли на танцах?

— Изначально музыкальная подготовка у меня была скрипичная. Потом взял в руки бас-балалайку с тремя струнами. Бас-гитар тогда не было. (Напевает.) «Пум, пум, пум, пум — ночью, пум, пум, в тихих улочках Риги, пум, пум, пум — слышу шорох гулких столетий — пум». Ансамбль назывался «Сигнал».

— Аркадий, почему после школы вы поступили в МВТУ имени Баумана, один из лучших технических вузов страны, а не в консерваторию?

— И я приехал поступать худеньким хлопцем в рубашке-вышиванке. Всё просто. Мой двоюродный брат учился в Бауманке, ну и я туда же потянулся. Отец мне всегда говорил: «Аркадий, надо стать сначала инженером, получать хорошую зарплату, а музыка — это для души». Кстати, честь по чести защитил диплом по специальности «технология и оборудование сварочного производства».

Хотя с музыкой я, в общем-то, не расставался. Со второго курса уже играл в институтском ансамбле, не пропускал ни одного концерта в нашем джаз-клубе под руководством Игоря Бриля. В институте стал абсолютным фанатом джаза. У нас был очень музыкально продвинутый институт… В результате этой «музыкальной учёбы» после получения диплома я оказался не на заводе, а в ансамбле «Магистраль» под управлением Юрия Антонова, а потом в группе «Джаз-атака», которую создал Стас Намин, где играли такие звёзды джаза, как саксофонист Александр Пищиков, барабанщик Владимир Васильков, пианист Давид Азарян, тромбонист Слава Назаров.

В Юрмале (где тогда просто всё кипело от притока туристов) мне довелось побывать в 1972 году — я приезжал сюда студентом, играл на танцах, и мне очень тут нравилось. На улице Йомас, помню, было не протолкнуться даже поздно вечером. Ой, а какой у меня здесь случился роман — прогуливался с прекрасной девушкой под шум прибоя…

— Вы помните, как звали вашу латвийскую пассию?

— Звали её редким именем Ларика… Одним словом, Юрмала занимает особое эмоциональное место даже на фоне очень ярких студенческих лет.

От «Рябиновых бус» до «Сильной женщины»

— Как случилась ваша первая песня?

— Когда мой коллега по ансамблю Вейланд Родд женился на Ирине Понаровской, я стал бывать у них дома. На какой-то из дружеских посиделок (в начале 90-х) показал Ирине «Рябиновые бусы». Песня ей понравилась, и она включила её в свой репертуар. Так родился мой первый шлягер.

— Потом Алёна Апина спела вашу песню «Ой, Лёха-Лёха, мне без тебя так плохо» — в 90-е она звучал из каждого утюга. Да и сегодня в формате и почёте у многих радиостанций.

— Смешно, но именно за «Лёху» мне заплатили самый маленький авторский гонорар. Даже помню, сколько. Но деньги были как-то не столь важны, мы с Апиной просто работали взахлёб, с огромным энтузиазмом.

— Аркадий, а кто был автором вашего имиджа: белокурые кудри, смешные очки?

— Может быть, у меня слишком заметная внешность? Никто ничего не придумывал. В прессе муссируются слухи о том, что я постоянно делаю химическую завивку. Ничего такого нет, у меня родные вьющиеся волосы. Просто когда Алла Пугачёва пригласила меня на «Рождественские встречи» в 1991 году, то отправила меня к парикмахеру, который сделал мне перманент, чтобы на съёмках уже наверняка всё было в диких завитках.

Очки-велосипед появились на моём носу случайно: снимался в одном из клипов, играл шпиона, который носил круглые тёмные очки со светофильтрами. Очки мне дал продюсер. И надо же такому случиться — во время одного из дублей взорвалась петарда, я стоял рядом. Стёкла очков были испорчены и остались мне на память. Я светофильтры выдавил, померил и понял: вот оно! И в следующем клипе уже снимался в очках, хотя зрение тогда было абсолютно нормальное. Это сейчас оно стало портиться, и очки превратились ещё и в необходимость.

— Вам уже 60 лет. Смотрю на вас и думаю: вы пластическую операцию сделали?

— Нет. Гены. Главное для хорошего самочувствия и внешнего вида — любовь. Моей младшей дочке Сонечке скоро три годика — это ли не дар свыше?

Любовь-морковь

— Аркадий, ваша Соня как две капли воды похожа на вас. И хочу, уж простите, спросить: как вы нашли свою третью жену Наташу, которая родила вам дочку?

— На всё воля небес. Только хочу уточнить: мы вместе более 15 лет, не вчера всё началось. А полюбил с первого взгляда: она как-то заглянула в мою студию, посмотрела в мою сторону, и я, что называется, поплыл. Через какое-то время вновь встречаю Наташу на какой-то вечеринке и понимаю: надо что-то делать, третьего раза может и не быть. В груди что-то ёкнуло, а дальше — вроде бы просто познакомился, а потом ты вдруг понимаешь, что уже без этого человека не можешь.

— Вы общаетесь с детьми от предыдущих браков?

— А как иначе? Сыну Грише 36 лет, с 19 лет он живёт в Германии, успешно работает. Дочь Юнна младше, она телережиссёр, нашла себя в ТВ-бизнесе, замужем. Лично общаться удаётся не так часто, как хотелось бы, все очень занятые люди. Сын приезжал к нам летом в Юрмалу.

— У вас красивая квартира (в высотке возле Baltic Beach Hotel). Но почему не дом? И почему не в Майами?

— От моей квартиры в Юрмале до моря 50 метров. И это всего час лёта от Москвы — некоторые жители российской столицы на дачу добираются дольше, чем я до своего латвийского жилья!

Однажды, почти уже 10 лет назад, в перерыве «Юрмалины» в концертном зале «Дзинтари» разговорился с Владимиром Винокуром, который купил квартиру в Юрмале и был этому факту очень рад. Буквально на следующий день, уже по дороге в аэропорт, мы с Наташей оба посмотрели на дом, стоящий на берегу моря, и поняли: хотим тут жить! Когда стали наводить справки насчёт свободного жилья в понравившемся здании, выяснилось: ни одной квартиры нет, всё продано. Потом один человек отказался от квартиры, что решило вопрос. Это было спонтанное решение, о которым мы с Наташей ни разу не пожалели.

— Но море у нас холодное. Могли бы жить в Майами…

— В Юрмале есть всё, чего мне не хватает в Москве: абсолютно спокойная атмосфера, прекрасный воздух, очарование балтийской природы и отсутствие толчеи 25-миллионного мегаполиса. У нас за эти годы сложился определённый круг общения — это и латыши, и русские. Мне в Москве часто снится, как я бегаю по юрмальскому пляжу…

В Латвии мне нравится многое — от узких улочек Риги до знаменитого рижского хлеба. А созерцание моря на пустынном пляже настолько расслабляет, что даже в морозы и лютый ветер мне тут комфортно.

Мы с Игорем Бутманом затеяли джазовый фестиваль — где ещё, как не в Латвии? Закрываю глаза и вижу: летние террасы, тёплая ночь, звучит саксофон. Надеюсь, всё у нас получится.

— В пику «Новой волне»?

— Нет, ни в коем случае. Это другое. Мне кажется, джаз — это душа Риги, ваша столица мне представляется идеальным местом для таких мероприятий. Вы только представьте себе: в каждом кафе Вецриги играет джаз, на Домской площади весь день выступают ведущие музыканты Латвии, Эстонии, Литвы и России, а вечером — Areena Riiga, большой концерт с участием звёзд мирового джаза: Кассандры Уилсон, Тиля Брённера, Джино Ванелли, Ли Райтнаура, Дэйва Грузина, а ночью какие-то джаз-сейшны, и это, хочу заметить, вовсе не фантазия, а то, что реально будет происходить в Риге этим летом… У нас с Бутманом, конечно, наполеоновские планы: мы мечтаем превратить Ригу в одну из джазовых столиц Европы. Надеюсь, у нас всё получится, ведь плох тот солдат, который не мечтает стать генералом.

Людмила ВЕВЕРЕ.

Похожие публикации