В издательстве «АСТ» вышла книга-практикум «Говорим правильно!». Её автор — профессор МГУ Игорь Милославский уже давно бьёт тревогу по поводу того, что мы теряем суть нашего языка, а с ним и национальную идентификацию: говорим, читаем, пишем неправильно! Книга профессора Милославского затрагивает самые спорные языковые вопросы и наглядно показывает, где мы чаще всего ошибаемся.
«Суббота» публикует отрывки из книги «Говорим правильно!» с разрешения пресс-службы издательства «АСТ».
Как слово становится брендом
Бренд — это торговая марка предприятия (от английского «brand» — «клеймо, фабричная марка»). Главное в этом определении — рекламная функция. Именно этим значение слова «бренд» отличается от значений слов «этикетка» или «ярлык», у которые не преследуют рекламных целей.
Сегодня бренд — это ЛЮБОЕ название, обладающее известностью и положительными ассоциациями. Например, Стрельцов в футболе, Даль в русской лексикографии, Пушкин в мировой культуре. Брендами могут быть МГУ и Физтех, Большой театр и Сбербанк, императорский фарфор и вологодское масло…
Но всегда ли хорош бренд? Вы заметили, что из списка вузов почти исчезли институты? Теперь они называются университетами или академиями. Потому что академия — бренд! Новые названия выглядят привлекательно. Офис-менеджер или политолог приятнее на слух, чем агроном или учитель. Однако серьёзный жизненный выбор следует делать, ориентируясь не на приятность слов, а на реальность, которая за ними стоит.
Фиолетовая толерантность
Прилагательное «толерантный» сейчас одно из самых употребительных слов. Но всегда ли толерантное поведение наилучшее?
Согласно словарю «толерантный» — это «терпимый, снисходительный к кому-чему-нибудь». Но, согласитесь, толерантность можно проявить лишь в обстоятельствах, когда существуют какие-либо раздражители. А по отношению ко многим раздражителям обычно рекомендуют не реагировать, не брать в голову, не заморачиваться. То есть проявлять равнодушие. Можно пойти ещё дальше. Попытаться понять, почему вас отталкивают, не спросив разрешения пройти. Почему сосед в автобусе кричит, разговаривая по мобильнику. Почему кто-то бросает на тротуар окурок. Может быть, первый очень торопился, второй боялся, что его не услышат, а третий впервые оказался в городе? И, поняв причины раздражающего поведения, — простить. Однако простить — это та граница, дальше которой толерантность распространяться не может. Ибо за ней уже готовность принять уровень культуры, который Бердяев называл пониженным.
А значит, толерантность никак не может быть главной чертой поведения человека в современном обществе. Она полезна лишь в ограниченном круге ситуаций.
Кто такие беруши?
На титул «Слово года» в 2009-м претендовало «беруша», коим ласково называют взяточника. Но почему так ласково?
Смертельный приговор расхищению соцсобственности был подписан много раньше, когда в русском языке появилось слово «несун» (тот, кто незаконно уносит что-нибудь с производства). Обратите внимание: не вор, не жулик, не расхититель, а почти ласково — несун. За этим если уж не нежным, то по крайней мере снисходительным словом стоит неосудительное отношение к поведению.
Показательно и другое слово — финалист конкурса «Слово года» — нанА-технологии (предвыборные подачки), в котором больше юмора, чем осуждения. Увы, таково отношение нашего общества к этому явлению.
Перемывать или перемалывать?
Много лет одна радиостанция анонсирует свою передачу заставкой: «Дамы, приятные во всех отношениях, перемалывают кости отечественного телевидения».
По-русски не говорят «перемалывать кости» (если речь, конечно, не идёт о получении костной муки, чем едва ли могут заниматься очаровательные дамы). Кости и косточки перемывают, что значит «обсуждают кого-то, сплетничают о ком-то». И это абсолютно точно обозначает содержание беседы двух милых женщин.
Филантроп? Меценат? Спонсор?
«Прекрасный человек спонсор», — думаем мы, видя в заключительных титрах фильма имена тех, чья материальная поддержка позволила создать картину. Поскольку спонсор — это человек или организация, материально поддерживающая какой-либо конкретный проект, коллектив или мероприятие. Ключевое слово здесь — «конкретный».
Если человек или организация поддерживает не одно мероприятие, а искусство вообще, то эта деятельность называется меценатством. Меценат не просто человек богатый и щедрый, но и непременно такой, который любит искусство и разбирается в нём. Павел Третьяков и Савва Морозов были именно меценатами.
Если человека искусство не интересует, то меценатом ему не быть. Зато он может стать филантропом. Это произойдёт в том случае, если он направит свои средства на помощь людям, находящимся в беде, детям, оставшимся без родителей, жертвам природных катаклизмов и пр.
Однако все эти действия сегодня заменяются словом «спонсорская поддержка», слово «спонсор» употребляется к месту и не к месту. Хотя разница в значениях, согласитесь, существенная.
В сетях пиара
Слово «пиар» появилось в русском языке в конце прошлого века. Теперь оно широко употребляется и имеет много производных: «пиаровский» — «относящийся к пиару», «пиарщик» — «тот, кто профессионально занимается пиаром», «пиарить» — «делать объектом пиара», «пиариться» — «организовывать пиар самого себя».
Пиар — это деятельность по созданию определённого, обычно привлекательного, имиджа. Речь идёт именно об искусственно создаваемом имидже, а не о реальном образе, который существует. Пиар может быть направлен и на создание отрицательного имиджа. Тогда говорят о чёрном пиаре.
В последнее время многие вузы открыли подготовку по специальности «пиар», и среди желающих её получить существует большой конкурс. Меня эта ситуация огорчает. Не только потому, что технология создания имиджа — слишком маленькая область для того, чтобы быть специальностью. Печалит моральная готовность столь многих людей выбрать не служение правде, а защиту интересов отдельных лиц и организаций.
Долой редьку! Да здравствует хрен?
В языке советских политиков всегда было много слов с приставкой «пере-«: «перелом», «перегиб» и т. п. В последнее время часто употребляется «перезагрузка». Так называют изменения в российско-американских отношениях, уподобляя этот процесс операции в работе компьютера.
Перезагрузка обозначает отмену прежнего режима и введение режима нового. При этом «старый режим» предстаёт как всем хорошо известный, а потому в определениях не нуждающийся. А «новый режим» никак не определяется, хотя всем интересно, что это такое.
Подобных по значению слов с приставкой «пере-» в русском языке немало. «Переодеться» — «снять прежнюю одежду и надеть другую» (но чем новая одежда будет отличаться от старой — фасоном, размером, цветом, — неясно), «переименовать» — «отменить прежнее название и дать новое» (однако каким именно будет новое название, опять же, неизвестно) и пр.
Похожую задачу ставило перед нами слово «перестройка». В отличие от перезагрузки, полностью отменяющей старое, перестройка не так категорична. Она, конечно, предполагала отмену одних элементов старого, но при этом допускала сохранение чего-то прежнего. Но и здесь вставал ряд вопросов: что именно должно появиться,что именно из старого будет уничтожено?
В результате люди, зачарованные словами типа «перезагрузка» или «перестройка», совсем не озабочены вопросом, каким будет то, что эти слова обещают. Эмоциональное «Долой!», «Так жить нельзя!», «Хуже не будет!» затмевают мудрость пословиц «Из огня да в полымя», «Сменять шило на мыло», «Хрен редьки не слаще». И это грустно.
Геноцид? Голодомор? Репрессии?
Желание украинских историков объявить сталинскую политику голода на Украине геноцидом противоречит значению слова «геноцид» — «уничтожение людей по расовым и национальным (генетическим) или религиозным признакам». Голод не различал этносов. Если бы не слово «голодомор», эту политику можно было бы назвать «массовый голодный террор». Поскольку террор означает «устрашение методами угроз, насилия, уничтожения и само это запугивание, насилие и уничтожение».
Неправильно называть геноцидом и сталинские преступления, связанные с депортацией народов. Эта депортация не была уничтожением, но представляла собой «государственные карательные меры». А этот комплекс дефиниций обозначается по-русски словом «репрессии». В результате могло бы возникнуть слово типа «генорепрессии» (но не «геноцид»!).
(Продолжение следует.)
Чудо Арье Следующая публикация:
Высоцкий дошёл до Германии
