Готовясь к роли Александра Сергеевича, популярный певец нарастил бакенбарды, поэкспериментировал с русским матом и научился умирать под музыку. Латышские театры всегда были неравнодушны к русской классике. Но в последнее время рижские подмостки накрыла настоящая эпидемия «онегиномании» и «пушкинофилии». Вариации на тему самого популярного русского романа в стихах получили статус MUSTHAVE.lv.
Причём во всех местных театрах за «Онегина» берутся сами главные режиссёры, и ни один не удовольствовался классической постановкой. В Национальной опере главное действие «Евгения Онегина» разворачивается в наши дни на гигантской кровати-трансформере. В постановке Нового Рижского театра «Онегин. Комментарии» роман зачитывается по-русски, в оригинале, зато в спектакль введён героем сам Пушкин, который предстаёт зрителю в образе обезьяны, не пропускающей ни одной юбки.
И вот… новый поворот. Главный режиссёр театра «Дайлес» Дж.-Дж. Джиллинджер сделал из «Онегина» мюзикл. К авторскому тексту на сей раз отнеслись с художественной вольностью, впрочем, почти сохранив сюжет. Музыку к спектаклю написал молодой и модный латышский композитор Карлис Лацис, который пригласил на роль Пушкина своего давнего соратника — популярного певца и тромбониста, победителя «Новой волны ‘2005» Интара Бусулиса. «Суббота» встретилась с Бусулисом — Пушкиным накануне премьеры.
Пива нет
— Язык Пушкина вы с какого возраста освоили?
— В моём родном городе Талси русской диаспоры не было вообще — все вокруг говорили по-латышски. Тем не менее русский язык в то время всюду присутствовал. На магазинах всё было написано на двух языках: «Хлеб. Maize», «Молоко. Piens», «Пива нет. Alus nav». И одна главная телепередача была для всех — программа «Время». Так что никаких проблем с освоением языка Пушкина у меня не было.
— А самого Пушкина вы проходили?
— Конечно! Я же в школу пошёл в 85-м году. В начальных классах даже участвовал в олимпиадах по русскому языку. Уже не помню, занимал ли места… И как все, учил «Я к вам пишу, чего же боле…». Кстати, у нас в мюзикле письмо Татьяны тоже будет, но по-латышски. Признаюсь, я «Евгения Онегина» в оригинале до сих пор не закончил читать, надеюсь к премьере одолеть. У меня на серьёзную литературу в школьные годы почти не было времени: всё занимали музыкальная школа, народные танцы. Сейчас нагоняю. Читаю со словарём — не все слова того времени мне понятны. Хотя в целом всё ясно.
— Вам близки переживания людей того времени?
— Конечно, я же взрослый человек! У меня в жизни было немало романтических переживаний, и предательство, и письма были, ведь в моей юности ещё не было e-mail и SMS. Я писал от руки. Не в стихах, но как мог…
— И?
— Всё получилось. Я в этом смысле удачливей Онегина. И ответ получил, и всё остальное… Вообще-то мы с Онегиным не очень похожи. Онегин эгоист, а я таким не был никогда.
«Мой Пушкин — такой расп..дяй»
— Когда и при каких обстоятельствах вы узнали, что будете играть Пушкина?
— Мой друг композитор Карлис Лацис обмолвился об этом пару лет назад. Через год ещё раз сказал. Потом я даже успел об этом забыть… И вот играю. Конечно, я не сомневался, соглашаться или нет. Для меня это очередной вызов самому себе, но я таких вызовов не боюсь. Тем более что Артур Скрастиньш (Онегин) — мой любимый актёр. Мы особо знакомы не были, но я его видел в спектаклях. А Робежниекса (Ленский) я знал давно. С ними очень приятно работать, никто не задаётся.
Я не сказал бы, что мне всё легко даётся, хотя некоторый актёрский опыт уже есть: шесть лет назад я в Национальном театре полсезона отыграл Эдгара в постановке по Рудольфу Блауманису Hotel Kristina.
— Вы видели скандального «Онегина» в Новом Рижском театре и новомодного «Онегина» в Национальной опере?
— Нет. Я вообще не меломан по театральной теме. Детство провёл в Талси, где нет театра, а сейчас вечерами у меня почти нет свободного времени. Так что я, в принципе, не знаю, что, где и как происходит. И не видел ни одной постановки «Евгения Онегина».
— Что представляет собой «Онегин» по версии театра «Дайлес»?
— Пушкин, которого я играю, — лучший друг Онегина. Они вместе из Петербурга приезжают в загородный дом, где встречают Ленского. Соображают на троих, как полагается. Персонаж Пушкина нисколько не мешает развитию постановки. Надеюсь, он даже дополняет картину. У нас именно Пушкин женится на Татьяне. Стреляется с Онегиным. И эффектно умирает в самом конце спектакля. Это ужасно, из-за каких пустяков дерутся и умирают люди!
— Ваш Пушкин — он какой? Обезьяна, денди, свой парень…
— Я почитал разные документальные материалы, кое-что из его произведений и вывел свою линию. Мой Пушкин — такой расп..дяй, который умел жить в своё удовольствие и собирать разный жизненный опыт, который потом выражался в его стихах. Он был чуть ли не первым в российской истории писателем, который зарабатывал на жизнь книгами — это был его единственный источник доходов. И чтобы больше писать, ему надо было всё время чем-то вдохновляться. Я в жизни с таким парнем охотно подружился бы. Мне нравятся люди, которые не боятся смотреть, куда не надо, делать, что им хочется, и говорить, что думают. С таким можно отважиться на всякие приключения.
— Вы же примерный семьянин!
— Он тоже.
— Ну, не очень.
— В любом случае. Я его не бросил бы, каким бы он ни был. Хотя, может, завидовал бы ему, что он может себе всякие вольности и переживания позволить, а я нет…
Русский мат как милое мурлыканье
— Ваш Пушкин будет пушкинскими стихами выражаться?
— Не совсем. Либретто мюзикла писал Янис Элсбергс — это очень вольный перевод на латышский с большим количеством отсебятины. Но самые козырные стихи Пушкина, из-за которых Пушкин и стал Пушкиным, на латышский переведены построже. В итоге в мюзикле много от Элсбергса и немного от Пушкина.
— Композитор Карлис Лацис приоткрыл секрет, что одна из песен будет на русском языке — на оригинальные матерные стихи Пушкина. Что-то не припомню в оригинальном «Онегине» мата!
— В «Онегине» его и не было. Мы взяли один матерный стишок Пушкина «со стороны». По сюжету Александр Сергеевич — то есть я — рассказывает сочинённый стишок в кругу друзей. Мой друг Онегин, конечно, его понимает, а Ленский, конечно, не понимает.
— Как вы сами относитесь к русскому мату?
— Вообще-то я поддерживаю французское культурное общение с людьми. Но иногда в компании своих использую и то, и это.
— ЭТО у вас считается особым шармом или дурным тоном?
— ЭТО пошло с советских времён. И, конечно, ЭТО вульгарно. Стараемся не злоупотреблять. Просто латышского мата как такового почти нет. Как-то я провёл эксперимент с финнами — говорил с ними с использованием русского мата. Хотел понять, есть ли в нём какое-то особое грубое звучание. Оказалось, что нет — финнам весь мой мат показался не более чем милым мурлыканьем.
Новая русская волна
— Победа на конкурсе молодых исполнителей «Новая волна ‘2005» открыла для вас новые возможности?
— Она стала поворотным моментом, после которого меня стали и на русские тусовки приглашать.
— А они сильно отличаются?
— Я сказал бы, что русские более открытые. Латышам, чтобы расслабиться и раскрыться, нужно время. А русская душа нараспашку, о которой так много говорится и в «Онегине», — она и вправду существует. Мы это чувствуем на тусовках. В прошлом году мы раз десять выезжали на всякие дни рождения и свадьбы в Россию. Особенно часто — в загородный ресторан «Подмосковные вечера». Проехались мы и по Востоку: Узбекистан, Азербайджан, Казахстан. В Алма-Ате мы пели на 30-летии дочки президента (Нурсултана Назарбаева. — Прим. корр.) — там концерты шли сразу в нескольких залах. До нас юбилярша, кажется, так и не добралась.
— Какие песни чаще всего заказывают в вашем исполнении?
— В основном танцевальные. Поскольку мы европейская группа, от нас хотят слышать иностранную музыку — например, Kiss. И, конечно, просят песни Раймонда Паулса — маэстро живёт в сердце каждого русского: «Подберу музыку», «Я тебя рисую», «Ты — ветер», «Исчезли солнечные дни»… Обычно мы стараемся исполнить и свои композиции.
— Самая популярная песня вашего репертуара «Я тебя рисую» — как она у вас появилась?
— Паулс посоветовал. Яак Йоала пел её в быстром темпе, а мы перепели медленно — там очень хорошие слова про переживания мужчины. Таких песен немного — вот и получилось. За много лет исполнения мы не сделали ни одной её студийной записи — каждый раз исполняем её по-новому, благодаря чему она всегда живая.
— Три года назад вы записали целый русскоязычный альбом «Дай Бог!» на музыку Паулса и стихи Евтушенко. Как он пошёл?
— Очень хорошо! Мы с ним выступали в Белоруссии, Крыму, Киеве. На Украине была сыграна целая программа с украинским радиобэндом Алекса Фокина, Евгений Евтушенко сам на концерт приезжал. До этого я с Евтушенко вообще не был знаком. Паулс выдал мне книжку со стихами и авторской правкой Евтушенко и спросил: «Будешь?» Конечно, я согласился. И маэстро писал музыку уже в расчёте на меня. С Евгением мы встретились лишь на первом концерте в нашей Национальной опере — он сказал, что ему нравится, как «латышский парень открывает русскую душу».
Искусство должно объединять
— Печально запомнилось ваше участие на национальном отборе «Евровидения-2006», когда вашу невероятно яркую и эмоциональную песню «Гонки» завалили буквально на последнем повороте. Латышская публика тогда попеняла вам за исполнение на русском языке… (Через три года Бусулис предпринял стратегический ход: на национальном отборе исполнил песню «Sastrēgums» на латышском языке, а в Москве на конкурсе спел ту же композицию «Пробки», но уже на русском. — Прим. корр.)
— Это была хорошая песня. И по-латышски я её вообще не видел — она же про крутых пацанов: «Кто едет, тот и платит». А как это звучало бы по-латышски? «Кас макса, тас брауца»? Не то. Если уж мы претендуем на какое-то искусство, то по большому счёту у искусства нет языка. То есть искусство должно быть понятно и без знания языка. Впрочем, я не думаю, что дело там было именно в языке, — просто у тех, кто нас обошёл, было больше поклонников.
— У двух ваших альбомов есть русскоязычные версии с текстами Серёжи Тимофеева. Насколько эти альбомы популярны?
— Такой статистики у нас нет. Мы изначально всё делаем для себя, как нам нравится. А делить аудиторию, как это сделал магазин Elkor (имеется в виду прошлогодняя скандальная история, когда в магазине давали скидку в 11 процентов тем, кто разговаривает с продавцом по-русски или предъявляет паспорт негражданина. — Прим. корр.), нельзя. Мне нравится, чтобы люди всех национальностей стояли вместе и слушали и тот, и этот язык, и чтобы искусство всех объединяло, а не разъединяло. Устраивать отдельный русскоязычный концерт — это было бы брутально по отношению ко мне самому и к половине жителей нашего государства. Да и вообще, не желаю говорить на эти политические темы — не вижу себя ни на той, ни на другой стороне.
…И другие «Онегины». Пушкин как обезьяна
Александр Сергеевич — сексуально озабоченный бабуин, Ольга — хихикающая дурочка, Татьяна — безграмотная наивность, Онегин — вихлявый денди, Ленский — женоподобный слабак… Таким представил энциклопедию русской жизни главреж Нового Рижского Театра Алвис Херманис. В его постановке «Онегин. Комментарии» роман зачитывается по-русски в оригинале, а по ходу герои выдают пояснения — уже по-латышски.
Комментарии о русской жизни онегинских времён очень выборочно заимствованы из исследованиях знаменитого пушкиноведа Юрия Лотмана. Оглашается поимённый список 113 любовниц Александра Сергеевича. Помимо этого по ходу дела сообщается, что русские светские барышни не пользовались трусами, не имели привычки подмываться (из суеверия, боясь лишиться репродуктивной функции), запах пота считался изысканней духов, а менструальными выделениями мазали за ушком, чтобы привлечь кавалеров… Сам Пушкин периодически «оживает», чтобы зачитать матерный стишок или съесть банан. Херманис уверен, что его спектакль — «с позитивным отношением к Пушкину. Я против того, чтобы классиков водружали на постаменты».
Постельные сцены
Андрей Жагарс перенёс «Онегина» в XXI век и сделал главным символом романа гигантскую кровать-трансформер. Эта постановка «Евгения Онегина» для нашего оперного театра девятая. И самая провокационная. Большую часть сцены занимает кровать. На ней объясняются в любви, пишут письма и стреляются на дуэли. Кровать трансформируется то в гигантский стол, то раскалывается на девять кусков льда на Неве.
Жагарс одел героев в офисные костюмы. И, не изменив ни строчки, разыграл историю сегодняшнего дня. Мать Татьяны и Ольги — стареющая звезда оперетты, сама Татьяна — молодая писательница. Вместо пера и чернил — ноутбук, знаменитое письмо Онегину выстукивается на клавиатуре. Онегин с последней моделью iPhone — типичный представитель золотой молодёжи, которому родители оплатили зарубежный вуз, но у него за границей не срослось — вернулся.
Именно эта постановка представила нашу оперу на гастролях в Большом театре. Критики поделились примерно пополам — одних впечатлило латвийское прочтение энциклопедии русской жизни, другим оно резко не понравилось.
Молочные ребусы Следующая публикация:
Быть перед Богом
