«В душе и в жизни остаюсь русским»

Почему Олег Попов обожает Германию, но сохраняет российское гражданство

— Олег Константинович, как вы относитесь к немецкой кухне вообще, да и к немецкому образу жизни в целом?

— Вообще-то я не стал бы питаться так, как они, хотя очень люблю немецкие колбасы и тёмное пиво. Я говорю себе: «Так нельзя жить, всё это есть и пить», — но я не могу от этого оторваться, потому что вкус у этой еды потрясающий. Немцы намного лучше других наций разбираются в еде, и кухня у них просто блестящая. Понятно, что она против желудка и здорового образа жизни. Я также считаю, что у немцев наиболее тонкое понимание предназначения таких праздников, как Рождество и Новый год. Здесь очень хорошо понимают, что такое семья и семейный праздник.

— Честно признаться, сейчас вы живёте в райском уголке, не так ли?

— Во время войны мы жили у моей бабушки в деревне под Москвой. С тех пор у меня была мечта поселиться в тихом местечке на природе. Мечта осуществилась в Германии. Мы с Габи живём действительно в райском уголке, на горе в красивейшей части Баварии, которую здесь называют второй Швейцарией. Кругом леса, холмы и реки. Я этой красотой не перестаю восхищаться.

Особенно красиво здесь зимой; весной, правда, ещё красивее; и тем более летом; а уж осенью вообще потрясающе — сколько красок. Это натолкнуло меня взять в руки кисть, и я стал рисовать эту красоту. А ещё здесь, где мы живём, растёт лучшая вишня в Европе. И приносит урожай не каждый год: один год — невероятно сколько. Потом меньше. Потом опять большой урожай. А яблоки висят на деревьях вообще до морозов. Они в эту пору такие вкусные, особенно когда первый морозец ударит. Мне здесь нравится. Но родина есть родина. Потому и гражданство, и паспорт у меня российские.

— Но вы не были в России с 1991 года — получается, все связи оборвались?..

— Это совсем не говорит о том, что я не интересуюсь изменениями, происходящими на моей родине. Там похоронены мои предки, моя мама, жена. Там остались мои друзья, родственники. Правда, многие уже умерли. Возраст, сам понимаешь… От российского гражданства я не собираюсь отказываться. А здесь у меня вид на жительство, потому что у меня супруга немка. К тому же я смотрю телевизор, читаю газеты. Все каналы смотрю: и Москву, и Украину, и Латвию; всех вижу: и друзей, и врагов.

Эмиграция и ностальгия

— Понятие «эмиграция» тесно связано с понятием «ностальгия». Что вы можете об этом сказать?

— Эмигрантами были русские офицеры и дворяне, диссиденты, противники коммунистического строя, вынужденные покинуть Родину, не желавшие жить при новом режиме. Уезжали навсегда и о России могли только мечтать и скучать.

Мы сейчас не эмигранты, а скорее переселенцы из одной страны в другую. Многие из нас по-прежнему имеют российское гражданство, могут в любой момент встретиться с друзьями, посетить могилы своих родных. Мы не можем испытывать ностальгию, потому как Россия всегда под рукой: соскучился — поезжай.

— А кем вы себя ощущаете в Германии?

— Мне очень импонирует ответ на этот вопрос одного успешного телерепортёра немецкого телевидения — Юрия Решето, который сказал, что чувствует себя русским, счастливо живущим в Германии. Мне предлагали немецкое гражданство, но я в душе и в жизни останусь русским. И я счастлив, что живу в Германии, которая создаёт благоприятные материальные и социальные условия жизни, позволяет жить по европейским, цивилизованным стандартам. А Россия и всё русское — литература, пресса и общение — создают мой душевный и духовный комфорт.

Россия — Германия: где лучше?

— Насколько, на ваш взгляд, Германия близка России?

— Слишком многое связывает нас с обеими странами. Я живу в Германии, здесь же живут моя дочь с мужем и внучка. А внук с семьёй живёт в России. Германия очень близка по духу России и вообще бывшему СССР. Вроде бы непохожие нации, но тем не менее у них масса общего. Мне очень нравится отношение к труду в Германии. Я со многими людьми общался и убедился в том, что здесь уважают любой труд. Хоть улицы подметай, хоть мусор вывози. Труд — это не стыд. И ещё. Если вы оказались в другом государстве, уважайте эту страну, не нарушайте её законов и правил, учите язык, но ни в коем случае не забывайте свои культуру, менталитет и родной язык.

Чек на миллион

— Интересно, сколько валюты для бывшего Советского Союза вы заработали в своё время?

— А-а, не хочу считать! Много — миллионы, кажется. Кстати о миллионах. Вот однажды на гастролях в Каракасе много лет назад у меня был день рождения. На арену торжественно вынесли громадный торт со свечами в виде клетчатой кепки. Весь зал затянул поздравительную песню, объявили антракт. Вдруг заходят ко мне и говорят: «Сидящий в зале популярный телерепортёр прислал вам чек».

Беру чек в руки, успел лишь прочитать: «Миллион». А руководителем нашей поездки была дама очень известная и грозная в главке. Она — р-раз! — и выхватывает чек: «Это собственность советского государства! Завтра этот чек я отдам в посольство». На следующий день она отправилась в посольство, сотрудники схватили бумажку — и в банк за денежками. Вот смеху-то было — представители банка чуть пузо не надорвали: какой миллион песо?! Там же написано: «Феличита — миллион счастья»! Потом она пришла ко мне вся красная и говорит: «На, возьми обратно». Нет, говорю, не возьму, я же своему государству зла не желаю, только счастья…

Роковые совпадения…

— Вы были первым советским клоуном, которого выпустили за границу?

— Да, это было в 1956 году, тогда Московский цирк поехал в Варшаву на Фестиваль молодёжи и студентов, где я выступал как молодой клоун. Мы имели большой успех у публики.

— Случались недоразумения за границей?

— Было такое дело! Когда я выступал в Баку — умер Сталин. Несколько месяцев продолжался негласный траур. Смех был под запретом. Но Баку от Москвы далеко. Местный директор цирка рискнул. Правда, сказал: «Ты давай тихонечко. Без особого юмора!»

А когда в Монте-Карло я должен был получить «Золотого клоуна», советские войска вошли на территорию Польши, и польский оркестр не подыгрывал мне в выступлениях — фонограмму не включили, музыку играли другую, осветитель освещал не меня, а лишь купол или стены. А я никак не мог понять: почему? Но публика поддерживала меня аплодисментами. Она всё поняла: я не политик, я артист. А вечером после получения награды я так расчувствовался из-за всего этого, что заплакал от обиды.

Или приезжаем в Америку, а там убивают Кеннеди. Освальд, который стрелял в президента, — бывший гражданин Белоруссии, ранее проживал в Минске. Значит, и президента убили русские. Целую неделю нам не разрешали выходить из отеля. Приезжаем на Кубу — попадаем в блокаду. Карибский кризис! Надо уезжать, а нас не выпускают. Прилетал Микоян на переговоры к Фиделю Кастро…

— В общем, приключений было немало. А приятные встречи?

— В 1964 году наш цирк работал в Турине. И в газете мы прочитали, что в Венеции отдыхает Чарли Чаплин. Ну, мы втроём (директор цирка, дрессировщик Филатов и я) поехали к нему в отель, чтобы пригласить маэстро на наше представление. Сидим, ждём. Вдруг по лестнице спускается в белом костюме сам Чарли Чаплин. Что самое интересное, мы не знали английского языка, а он — ни слова по-русски. И всё же мы полчаса о чём-то говорили, много смеялись, фотографировались на память. А позже он прислал фотокарточку с дарственной надписью. Чаплин для меня — как икона. Ещё жизнь подарила мне встречу c Марселем Марсо и многими другими знаменитостями.

— О чём вы мечтаете сегодня?

— С одной стороны, слава тебе Господи, дожил до 80 «с кепкой» и вроде как и отдохнуть пора… Но я на пенсию не собираюсь. Пока я ещё могу работать, надо работать. Всё, что можно было взять от жизни, я получил. У меня нет осадка, что что-то не так сделал. Нужно быть оптимистом, уметь радоваться жизни и благословлять Бога, судьбу за каждый подаренный день, за луч солнца, за глоток воздуха, за цветы, которые стоят на столе, за возможность выходить на манеж и радовать зрителей. Ведь я ещё нужен публике. Руки-ноги двигаются, голова работает, почему бы и нет? Но как только я почувствую, что больше публике не нужен, то, конечно, уйду…

Похожие публикации