Почему наши вузы не входят в международные топы? Откуда берутся рейтинги? Куда исчезают студенты? Кому нужны русские программы? На днях один из самых престижных бизнес-вузов Латвии — Рижская международная высшая школа экономики и управления (RISEBA) — отметил своё 20-летие.

Его ректор Ирина Сенникова работает здесь с момента основания. Она знает во всех тонкостях, как крутятся винтики огромного механизма высшего образования страны, вокруг которого в последнее время возникают всё новые скандалы.«Суббота» попросила Ирину Сенникову поделиться своими взглядами на вузы Латвии.

Образование или обучение?

— Современную систему образования упрекают в том, что она даёт слишком узкий спектр знаний. В отличие от советской системы, сегодня после вуза выходят люди не образованные, а обученные, не интеллигенция, а специалисты. Что вы можете на это сказать?

— Всё не так однозначно. В советское время, чтобы получить высшее образование, надо было учиться минимум пять лет. И за такой срок мы хоть и получали массу ненужной информации вроде истории КПСС и марксистско-ленинской философии, но выходили из вуза более наполненными. Впрочем, если оторвать от философии ярлыки, то это однозначно неплохо. Философия формирует мировоззрение. Сейчас бакалаврский путь надо уложить в три-четыре года, и чисто физически бывает трудно что-то добавить к необходимому минимуму, ведь объём нужных для профессии знаний с каждым годом растёт.

Тем не менее я согласна, что из вуза должна выходить образованная личность. Мы стараемся это регулировать, вводя общие и развивающие предметы по выбору студента. У нас есть история культуры, история цивилизаций, культурные взаимодействия: это расширяет кругозор и позволяет с пониманием сути сотрудничать и конкурировать с представителями других культур, национальностей, религий.

— На ваш взгляд, чем отличается латвийское образование от европейского, на которое нас просит равняться министр Килис?

— Мы уже давно работаем в рамках общеевропейских требований. Наши вузы успешно сотрудничают с европейскими, европейские студенты едут к нам по программе обмена Erasmus, наши студенты получают двойные, «евролатвийские», дипломы, а когда учатся по обмену в Европе и возвращаются — рассказывают, что никакой революционной разницы нет. На мой взгляд, в местной системе образования слабее организована самостоятельная работа студентов. Многие вузы действуют по старой формуле: студент ходит на лекции, записывает за преподавателем, учит лекцию и сдаёт экзамен.

Скажем, в Англии студент может проводить на лекциях не больше 10 часов в неделю, но зато какие они плодотворные! Всё остальное время он работает в библиотеке или у компьютера по заданному плану, выполняет письменные задания. Одна наша выпускница, поступившая в магистратуру Роттердамской школы менеджмента, рассказывала: «Прежде чем я попадаю на лекцию, мне присылают страниц 50 информации, которую я должна изучить, выполнить задания, отослать преподавателю, тот проверит и лишь тогда даст допуск к своей лекции». Зато студент готов воспринимать информацию, а преподаватель может вести полноценную дискуссию. И, конечно, такие специалисты будут больше готовы к самостоятельной работе в дальнейшем, а не будут постоянно ждать указки сверху.

— Почему же у нас такие несамостоятельные студенты?

— Так исторически сложилось. Со школьных лет у нас не приучают к самостоятельному труду. Хотя мы в RISEBA стараемся эту нехорошую традицию перебороть.

— Чему ещё не учат в наших школах?

— Многому. Мы старое сломали, а новое не построили. Думаю, наши средние школы замучены постоянными переменами и просто не успевают выстроить свою концепцию развития. Долгое время были проблемы с техническими знаниями, особенно с математикой. Сейчас, когда вернули обязательный экзамен по математике, ситуация улучшается.

Почему наши вузы не в топе

— Почему наши вузы не входят даже в мировые топы-1000?

— Тут дело не столько в уровне образования. Участие в рейтингах — достаточно техническая работа.

Например, в сфере бизнес-образования очень престижен рейтинг The Financial Times. Чтобы хотя бы претендовать на участие в нём, у тебя должна быть аккредитация EQUIS или AACSB, а это дорогостоящий и длительный процесс, который требует долгих лет работы вуза по определённым стандартам. Один из важных критериев рейтингов — рост зарплаты выпускников после окончания вуза. Нужно отслеживать их продвижение по карьерной лестнице и финансовый рост. У нас в силу разных причин такой информацией далеко не все готовы делиться, а информация о доходах на бумаге зачастую не соответствует реальным доходам…

Несмотря на все эти тонкости, RISEBA, Рижская бизнес-школа и Банковская школа занимают достойные места в топ-1000 бизнес-вузов мира среди магистерских программ по версии Eduniversal. И мы первыми в Латвии прошли аккредитацию CEEMAN IQA от Ассоциации развития менеджмента Центральной и Восточной Европы. Сегодня я сама вхожу в Европейский аккредитационный совет и оцениваю работу других вузов. К примеру, недавно ездила оценивать вуз в Белоруссию.

— Как смотрятся латвийские вузы в сравнении с другими постсоветскими странами?

— Совсем неплохо. Белоруссия — это, конечно, особая история. Она живёт по другим законам — советским. Хотя бизнес-школа, в которой я была, очень достойная. Если же сравнивать с Литвой и Эстонией, то средний уровень не так уж отличается. Конечно, Тартуский университет — отдельная статья в силу разных причин (в том числе исторических).

Важный момент — кто и как оценивает. К примеру, скандальный рейтинг, обнародованный недавно нашим министерством образования, кроме недоумения, ничего не вызывает. Просто детский сад! Как можно заявлять, что на первом месте среди латвийских вузов Рижский медицинский колледж, сравнивая его, к примеру… с музыкальной академией? Это всё равно что искать ответ на вопрос: что вкуснее — апельсины или яблоки? Впрочем, даже в этом рейтинге у программ RISEBA очень высокие оценки.

Учиться по-английски или по-русски

— Опрос студентов РТУ показал, что 98 процентов местных студентов хотят учиться на английском языке. А у вас есть программы на русском и латышском?

— Если бы 98 процентов наших студентов хотели учиться на английском, так оно и было бы. У нас и сейчас есть бакалаврские и магистерские программы полностью на английском языке.

— Какой же язык в Латвии наиболее востребован?

— Тот, на котором учится большинство, — латышский. Значительная часть русскоязычных тоже идёт в латышские потоки. В силу многих причин. Во-первых, большинство выпускников средних школ не владеют английским так, чтобы учиться на нём. В вуз всё же идут учить предмет, а не язык. Если студент половину лекции недопонимает, то какого качества можно от него ждать? На англоязычные программы у нас есть вступительный экзамен по языку. Ведь и студенты, которые хотят учиться за границей, должны сдать академический тест. Во-вторых, если ты хочешь работать, например, в сфере управления персоналом, вся документация и переговоры будут на латышском языке. И этому надо учиться заранее.

— Опросы показывают, что большая часть молодёжи всё же готовится уехать. Удивительно слышать, что ваши студенты видят своё будущее в Латвии…

— Как раз это не удивительно! Уезжает довольно много, но и остаётся немало. А любой дополнительный язык — только в плюс. Язык нельзя политизировать, к нему надо относиться как к средству общения, которое повышает твою конкурентоспособность. Образованные латыши понимают это и нанимают своим детям русских нянь и частных преподавателей языка.

— Спрос на русские программы большой?

— Год на год не приходится. Было время, когда казалось, что русско­язычных студентов очень мало. А в прошлом году их число снова выросло. Мы активно работаем со странами СНГ, такими как Азербайджан, Узбекистан, — для них предпочтительнее русский язык. К тому же они получают диплом европейского образца, с котором могут работать и у себя, и в Европе. Многие местные студенты хотят учиться на родном языке — нельзя лишать их такой возможности.

— Иностранные студенты — это выгодно?

— Конечно! К тому же это единственная возможность восполнять физическое количество людей студенческого возраста, которое неуклонно уменьшается из-за плачевной демографической ситуации. Нам надо только приветствовать приезд сюда студентов из Китая или Индии и не бояться, что следом здесь появятся китайские трущобы и индийские рестораны. Тут очень важна целенаправленная реклама Латвии как страны с качественным высшим образованием.

— Ректор РТУ высказал версию, что запрет на русские программы в госвузах — это результат лобби частных вузов, которые хотят оставить эту денежную вотчину себе…

— Думаю, это миф. Скорее уж государственные вузы с большим числом бюджетных мест имеют лобби. С русским языком это политическое решение, боязнь открыть рынок для русского языка.

Как заработать мозгами

— Почему выпускникам вузов всё труднее найти работу?

— Зачастую это связано с отсутствием связи вузов, которые запускают программы, с конкретными работодателями, которые этих студентов потом должны принять. В RISEBA к четвёртому курсу работу находят практически все. Студенты уже с первого курса проходят практику в компаниях. Со многими мы подписываем трёхсторонний договор: компания, студент, вуз.

Кроме того, многие наши выпускники сегодня сами владельцы и топ-менеджеры компаний. Зная наши программы и уровень, они обращаются к нам в поисках работников. Например, в Rie­tu­mu Banka работают около 70 наших выпускников. Там знают, чего от них ждать: хорошие бизнес-навыки, свободный английский, владение французским языком (даже если стартовали с нулевыми знаниями).

— Одно плохо: частный вуз — это дорого!

— Смотря как учиться. У нас есть финансируемые государством места в докторантуре. А на остальные программы мы выделяем свои финансирование и скидки (до 100 процентов) для лучших студентов, чтобы стимулировать желание хорошо учиться. Это как в «Что? Где? Когда?» — возможность заработать своим умом и талантом. Причём каждый семестр надо доказывать свою состоятельность.

— А если студент ленив и богат, он может получить диплом без перенапряжения?

— Нет. Если студент недотягивает — он будет отчислен. Я в первый же день сообщаю всем учащимся: то, что вы заплатили, не значит, что вы окончите. И рассказываю анекдот про Чебурашку, который обманул таксиста — заплатил и не поехал. У нас были комичные случаи, когда родители платят и думают, что у ребёнка всё в порядке, а через какое-то время приходят к нам и узнают, что их сын (дочь) давно отчислен.

— Государство обес­покоилось тем, что выпускники бюджетных мест уезжают потом за рубеж. Предлагают ввести систему, чтобы такие студенты вернули потраченные на них деньги…

— В советское время была система распределения. Окончил педагогический вуз бесплатно — отправили тебя учителем в деревню; хочешь не хочешь, а учи три года. Мы сами выбрали ЕС — пространство с открытыми границами. Наш студент может поучиться бесплатно в Скандинавии и вернуться в Латвию — и наоборот. Силой никого не удержишь. Государство должно думать, как создать возможность для трудоустройства молодёжи тут. К слову, в Латвии можно гораздо быстрее начать бизнес с нуля (знакомая среда, много незанятых ниш), чем в развитой стране.

— Министр Килис предложил отменить бюджетные места, а хорошим ученикам платить стипендии вплоть до 100 процентов выплат по кредитам…

— Я — за! Это позволило бы честно конкурировать частным и государственным вузам. Студент своими деньгами голосовал бы за тот вуз, который выбирает. Скажем, английская система построена так: почти все платят, но хорошо развита система кредитования. Ты начинаешь отдавать лишь тогда, когда твой доход достиг определённого уровня. А если ты трудишься на государство — оно погашает твой кредит. В Латвии система кредитования тоже существует, но она отличается.

Студент тут, а лектор в Америке

— Чем отличается современное дистанционное обучение от советского заочного?

— В нём задействованы все современные технологии. Мы начали с того, что в программе «Аудиовизуальное медиа-искусство» предложили лекции с голливудским преподавателем, которые тот читает по скайпу, вступая в общение. В силу разных обстоятельств — экономических и временных — у лектора не всегда есть возможность приехать в Латвию. У нас есть платформа со студенческим форумом, с помощью которого студенты могут общаться между собой. То есть почти те же возможности, что у физического присутствия в аудитории.

— Какая-то очень не­практичная у вас программа — «Аудиовизуальное медиа-искусство». Неужели она востребована?

— Очень! Конкурс на эту программу в прошлом году был пять человек на место. Мы 15 лет развивались как классическая бизнес-школа. Когда начался первый отток молодёжи на учёбу за границу, мы проанализировали: чего они там ищут? Оказалось, что уезжают в основном за творческими специальностями, которых нет здесь. Мы решили действовать в этом направлении.

Лично я думаю, что будущее лежит на стыке бизнеса и творчества, креатива и инноваций. Время унылых сухарей в белых воротничках прошло. Рынок требует широко мыслящих и незашоренных специалистов. С другой стороны, и художник не обязательно должен быть бедным: из творчества можно сделать прекрасный бизнес. И вообще, главная современная тенденция — междисциплинарность. От специалиста требуют навыков в самых разных областях.

— Что ещё интересного вы предлагаете?

— Два года назад мы открыли англоязычную программу «Архитектура». Это был серьёзный вызов — покушение на вотчину РТУ. Но мы решили готовить специалистов с мировым кругозором и лучшими международными преподавателями.

— Но ведь как раз тогда в Латвии рухнул рынок недвижимости и встали все стройки, кроме «Замка света»?

— Мы смотрим на глобальные перспективы. Наши студенты могут разрабатывать архитектурные проекты для всего мира, а иностранные студенты — ехать учиться к нам. Это привлечёт в Латвию молодёжь, которой нам так не хватает. Рига всегда была портовым городом, в котором встречались разные культуры и цивилизации.

Будущее лежит на стыке бизнеса и творчества, креатива и инноваций. Время унылых сухарей в белых воротничках прошло. Рынок требует широко мыслящих и незашоренных специалистов.

Похожие публикации