С Борисом Борисовичем можно общаться на любую тему. Только вот ждать конкретных ответов ни по одной не стоит. Все, что он говорит и поет, — это повод для размышлений, в процессе которых каждый думающий сделает свои личные выводы. И непременно станет лучше.

— Все сильно удивились, увидев вас в обойме «Новой волны» (БГ приезжал принять участие в одном из концертов фестиваля. — Прим. ред.). Не вяжетесь вы с красными дорожками, золотом-брильянтами, Собчак-Рынской, фуршетами, светскими порханиями и прочими атрибутами ярмарки тщеславия…

— Понятия не имею, что здесь обычно происходит и на каких дорожках. Мне передали приглашение — я подумал, что у нас как раз есть время выступить. И мы согласились. Здесь могли быть трэш-метал, байкеры, фестиваль электронной музыки или те самые замечательные девушки, которых вы назвали и которых я, увы, слабо знаю. Если люди позвали нас сыграть свою музыку — мне это уже очень интересно.

— С такой неразборчивостью можно попасть на бал вампиров или на дискотеку в преисподнюю…

— У нас есть менеджер, к которому поступают все заявки, — он предлагает мне то, что может быть интересно. Но по большому счету я не выбираю, куда попадаю. Думаю, наша музыка достаточно сильна, чтобы стоять сама по себе, безотносительно того, где, перед кем и на какой ярмарке она играется.

— Неужели вы ни разу не перенесли звездной болезни или хотя бы приступа тщеславия?

— А что это такое?

— Это когда вы поняли, что… вы особенный, не такой, как все?

— Я знал это с первого класса. Даже до первого класса. Просто мне всегда было интересно заниматься какими-то вещами, которыми всем остальным было не очень интересно заниматься. Я когда пошел в школу, уже прочитал большую часть Жюля Верна.

От звездной болезни, конечно, никто не застрахован. Когда все тебе говорят, что ты бог, то может на какое-то время и занести. Но я не припомню, чтобы меня как-то особенно заносило. Глупости у всех в голове случаются, но на то они и глупости. Нельзя же всегда быть серьезным.

О культуре и искусстве

— По-вашему, искусство — это миссия или развлечение?

— Все зависит от калибра человека, который этим занимается. Расскажу вам историю.

— То есть миссия музыки — менять все вокруг?

— Менять — это, как правило, миссия бандитов. Взять пистолет или автомат и поменять все.

А музыканты… Одни людей развлекают, а другие, как Гендель, хотят сделать людей лучше. Все зависит от того, что человеку интересно.

— Вам важно, чтобы ваше искусство было востребовано?

— Я делаю то, что я считаю необходимым. Вдохновение — это такой удивительный дар, которым пренебрегать грех. Поэтому, когда я понимаю, что мы что-то можем сделать, — мы просто берем и делаем. У нас нет никакого инструмента, чтобы измерять востребованность. Хотя приятно, когда говорят, что, оказывается, это лучшее, что мы сделали. Но ведь и эти люди могут ошибаться.

О свободе и борьбе

— Раньше рокеров называли певцами свободы. А сейчас?

— Я вообще не знаю, что значит рокер. Может, их просто нет? Знаете, в Россию часто приезжает группа Nazareth. Они пьют водки больше, чем может себе позволить человеческий организм, играют одни и те же песни… Они рокеры или нет? Если да, тогда позвольте мне находиться в любом другом классе.

— Тем не менее именно рокеры раньше брали на себя миссию изменять мышление людей, селить в них мысль, что можно жить по-другому…

— А как насчет Бодлера, французских «проклятых поэтов», сюрреалистов? Как насчет любого искусства, которое всегда делает одно и то же — приходит и говорит: «Это возможно». В принципе, настоящее искусство всегда освобождает. Вот вам и ответ на все предыдущие вопросы. Самое важное — занимается ли человек тем, чем он действительно хочет заниматься, и что освобождает других.

— В России снова наступило время перемен. Народ выходит на улицы, борется с существующими порядками. В 80-90-е певцом перемен был Виктор Цой — «Мы ждем перемен»…

— …И он дождался — умер. Хорошая перемена! А каких перемен ждут те, кто борется сейчас?

— Я так понимаю, что свободы.

— Если большая часть России голосует за Путина — значит, они хотят возвращения в Советский Союз. Они не хотят свободы, а хотят свой барачный режим, при котором обеспечен кусок хлеба тому, кто находится близко к кормушке.

— А что делать тем, кто хочет свободы?

— Воевать с собственным народом, устраивать гражданскую войну. Разве есть другой вариант? Они хотят именно этого. Лично я уже живу в свободном мире. Сейчас, когда открыты границы, это уже не зависит от политических условий. Все остальные свободы — только у меня в голове.

— То есть вас на улицу не тянет?

— Я не хочу числиться ни в одной организации людей. Как говорил один мудрый знакомый: «Увидишь толпу — отойди». Я представитель Фонда дикой природы и выступаю только за нее. Причем как представитель Фонда дикой природы могу ответственно заявить, что мы все время пытаемся навязать природе свои законы. Говорим: тут справедливость есть, а тут нет. Но в дикой природе нет понятия справедливости.

Имеет смысл научиться достойно себя вести в той ситуации, в которую Бог тебя поместил. В соответствии с твоими собственными склонностями. Достойно вести себя можно и у лагерной параши, и при дворе княжества Монако, и в машине, и на сцене, и в борделе… Везде. А если человек ведет себя недостойно, то его можно поместить в рай или на Ибицу — он все равно будет вести себя недостойно.

 

Похожие публикации