Нынешней весной в дом Елены Антоновой, гражданки Латвии, 13 лет живущей в небольшом голландском городке Кулемборге, явились полицейские, забрали ее 9-летних детей Николая и Анастасию и увезли в неизвестном направлении, не объяснив что к чему.
Процесс «изъятия» Коли и Насти успел снять на видео старший сын Антоновой Илья и выложил материал в Интернете. За это полиция объявила его в розыск и угрожает арестом.
За что?
Спустя какое-то время Елена Антонова получила письмо из Jeugdzorg, службы надзора по делам молодежи Нидерландов. В нем сообщалось, что она человек неуравновешенный и к тому же не интегрировалась должным образом в стране, поскольку разговаривает со своими детьми по-русски. А потому по решению суда Николая и Анастасию на полгода поместили в интернат, разрешив матери навещать детей в интернате раз в две недели.
На этом месте наши сограждане, свято верящие в справедливость западной Фемиды, наверняка решат, что, дескать, дыма без огня не бывает. С Антоновой что-то не так…
Специально для них сообщаем, что Елена не пьет, не курит и в прочих подозрительных наклонностях не замечена. В противном случае суд не преминул бы перечислить их все.
Правда, Елена развелась с мужем, который является не биологическим, но официальным отцом Коли и Насти. Правда, она сейчас без работы. А прежде работала на железной дороге, где знание голландского обязательно, и документ, подтверждающий «интегрированность» Антоновой в местные реалии, имеется.
«Верните моих деток!»
Дело тут в другом. В свое время по решению суда, слушавшего дело о разводе Антоновой с мужем Харитоновым, дети остались с матерью, а отец получил право встречаться с ними.
Так вот, Харитонов заявил, что Елена препятствует его встречам с детьми.
Суд рассмотрел это заявление, счел обвинения в адрес матери обоснованными, назначил ей наказание в 1000 евро штрафа, 30 часов общественных работ и 15 суток ареста. (Адвокат обжаловал это решение, но окончательного судебного вердикта пока нет.)
В результате дети оказались в интернате, а их мать сейчас стучится во все двери, пытаясь вернуть ребят, молит о помощи и взывает к справедливости. Обращается в местные органы власти, к прессе, в латвийское консульство в Королевстве Нидерландов. Переписка растет снежным комом, но детей не возвращают…
Обращение к евродепутату
Наконец Елена Антонова обратилась к евродепутату Татьяне Жданок и сообщила все подробности, своего рода хронику событий: куда ходила, что ей ответили, как чувствуют себя дети, которых она исправно навещает.
Кстати, по словам Елены Антоновой, ребята неухоженные, просятся домой.
Мать рассказала, что недавно послала в Jeugdzorg письма от врачей — приглашение на вакцинацию детей — никакой реакции; что дважды в год она водит ребят к зубному врачу на контроль и знает, что у Анастасии дырка в зубе (матери сказали, что девочку водили к зубному, однако выясняется, что не водили); что обещали и не отвели Николая в парикмахерскую; что всякий раз она везет деткам столько одежды, что хватило бы, наверное, на всю группу, но всякий раз ребята встречают ее в стареньких одежках. Елена переодевает их во все чистенькое и новое, моет им ноги, стрижет ногти, чистит ушки, а через две недели все оказывается как было.
А также поведала о том, что ребятам не разрешают говорить по-русски. И что запросы Елены в высший и срочный суды (так они называются в Голландии) «просто потеряны», хотя министерство юстиции подтвердило их получение. И что ее старший сын не может вернуться домой, поскольку есть решение о его аресте, а адвокату Елены так и не сообщили, на каком основании принято это решение. И, наконец, что она, Елена Антонова очень просит Татьяну Жданок присутствовать на встрече с представителями Jeugdzorg.
Приезжий, знай свое место!
Татьяна Жданок отправилась проверить обстоятельства дела лично. После ее переговоров с представителями Jeugdzorg, с Антоновой и еще четверкой граждан Голландии, которых тоже лишили детей, мы встретилась с евродепутатом в Риге.
— Скажите, вы уверены, что Антонова рассказывает правду?
— Я еще могла бы сомневаться, если бы мое отношение к случившемуся не совпало с оценкой консула Латвии. Она возмущена тем, что происходит. Получив в апреле первый крик о помощи от Елены, я обратилась в латвийское министерство иностранных дел и в наше посольство в Нидерландах. Они повели себя весьма активно, но голландцы отказались считаться с мнением латвийских дипломатов.
— Вы не нашли, что Елена Антонова действительно неуравновешенная особа?
— Нет. Нервная — безусловно. Но кто смог бы хранить спокойствие в такой ситуации?
— Как на встрече с вами держалась голландская сторона в лице представителей Jeugdzorg?
— Поначалу они вообще заявили, что я не имею права участвовать в переговорах. Но Антонова и ее дети граждане Латвии, и я как евродепутат вправе и обязана защищать их интересы. А когда встреча все же состоялась, было видно, что чиновники напуганы. Кстати, опекунша, назначенная надзирать за детьми Антоновой, уже в марте была отстранена от должности. Считаю, что действия чиновников Jeugdzorg идут вразрез с принципами гуманизма.
Вообще, в правозащитной деятельности и законотворчестве, связанном с регулированием такого рода вопросов, различают права личности и коллективные права. Либеральный подход в политике, в экономике и в частности в решении правозащитных вопросов ставит несоизмеримо выше права личности. А право на семью — это коллективное право. Как, кстати, и все, что связано с правом на использование языка.
Чемпионами в либеральном подходе являются как раз голландцы. Очевидно, в силу исторической специфики и особенностей национального характера. Этот подход девятым валом накатывается с запада на восток. В той же России уже подготовлен пакет законов о ювенальной юстиции…
— Елена Антонова пишет, что Jeugdzorg заинтересован в том, чтобы детей вернули в семью как можно позже. Почему?
— Вероятно, дело в том, что надзор за соблюдением прав ребенка напрямую коррелирует с материальной заинтересованностью органов опеки. Бюджет учреждения, которое принимает на воспитание детей, зависит от их числа. Точно так же, как и бюджет приемной семьи.
Нам известны трагические истории, в том числе относящиеся к жителям Латвии, связанные с усыновлением или удочерением детей за границей. Не случайно Румыния, к примеру, вообще запретила международную адопцию.
— Почему, собственно, Елена и дети вообще попали в поле зрения органов опеки?
— Антоновой вменили в вину то, что она и ее старший сын плохо говорят об отце младших детей, формируя в них негативное к нему отношение. Заявили, что ее дети должны наблюдаться у психолога. Служба надзора консультации психолога не оплачивает. Елена потратила на консультации 700 евро, это 10 сеансов, но, оказавшись без работы, дальше оплачивать консультации не смогла. Что тоже вошло в список претензий к ней.
— А чем вы объясняете поспешность, с которой органы надзора и полиция забрали детей у Антоновой?
— Поспешность, видимо, вызвана тем, что ее бывший супруг Харитонов, приехавший в Голландию из Казахстана и получивший там статус беженца, вскоре стал гражданином Нидерландов. И его интересы в сравнении с правами Антоновой, гражданки Латвии, для голландских чиновников и судей оказались приоритетными. В материалах дела фигурирует ссылка на подозрения, что Елена после развода уедет с детьми в Латвию.
— Что вы собираетесь предпринять в этой ситуации? Латвия ведь не вправе решать вопросы, относящиеся к компетенции другого государства.
— Я рекомендовала Елене Антоновой обратиться в Комитет по петициям Европарламента и помогла составить текст. Основание для такого обращения есть. Налицо дискриминация по принципу языка, а это идет вразрез с Хартией фундаментальных прав Евросоюза. Латвия такая же страна Евросоюза, как и Голландия, и ущемление прав ее граждан недопустимо.
— Почему в Комитет по петициям, а не в Европейский суд?
— Процедура рассмотрения жалобы в Европейском суде требует прохождения всех «домашних» инстанций, а до этого еще далеко. Да и от подачи дела до его слушания пройдет как минимум четыре года. Детские дела по понятным причинам так долго ждать не могут.
Знаете, на встрече Елена говорила, что ее мальчик болен, уже пять дней у него температура под тридцать девять, и спросила, был ли у него врач. Представительница Jeugdzorg не моргнув глазом, спокойно так, без малейших признаков стыда, ответила: «Не был». Но как-то ребенка лечили? Ответ: «Да, ему давали аспирин». Коля говорит, что ему дали одну таблетку, ну, может, две…
Марокко: от Касабланки до троглодитов Следующая публикация:
Новая волна 2012: фоторепортаж
