Нам повезло: 14 лет назад мы познакомились с героем космоса — экс-рижанином Анатолием Соловьевым. Мы очень гордимся, что в числе новогодних подарков с Земли, доставленных Анатолию Яковлевичу на космическую станцию «Мир» на рубеже 1997 и 1998 годов, была наша газета «Суббота».

Анатолий Соловьев работал в открытом космосе — трудно себе представить! — 82 часа 22 минуты, совершил 16 выходов в космическую бездну, что пока абсолютный мировой рекорд.

Герой космоса признался, что перед самым выходом в открытый космос он заряжал собственные внутренние батарейки песнями Высоцкого.

Подзарядка Высоцким

Космонавты любят Высоцкого. Недавно, в январе, в Риге побывал Георгий Гречко, сопредседатель благотворительного Фонда Высоцкого: он оставил автограф и приложил к макету будущего барельефа поэту кусочек пластилина.

Дело в том, что для создания барельефа Высоцкому рижский скульптор Гоча Хускивадзе использует метод, в который заложен принцип совместного действия. То есть люди, берущие в руки пластилин, вкладывают в него свои чувства и энергию, что, как предполагается, передается композиции. Пластилиновые кусочки будут отлиты в бронзе, на которую перенесут автографы современников Высоцкого — в том числе Георгия Гречко и Анатолия Соловьева.

— Для меня большая честь принимать участие в этом проекте, — сказал Анатолий Соловьев на встрече, которая прошла в музее Высоцкого в Балтийской международной академии 12 апреля.

Анатолий Яковлевич расписался на макете и оставил на нем кусок внеземного металла, который бороздил Вселенную, наверное, миллионы лет.

— Высоцкий помогал и помогает преодолевать трудности и находить решения многим людям, его песни глубоки и в то же время близки и понятны представителям самых разных профессий: летчикам, подводникам, альпинистам. Высоцкий — это особая энергетика, это космос! Открою тайну: перед тем как выйти в открытый космос, я слушал с членами экипажа записи Высоцкого, особенно часто — его «Охоту на волков», песню, которая меня лучше всего настраивает на преодоление любых проблем и решение поставленных задач.

А сама жизнь Высоцкого, по мнению космонавта, очень похожа на метеорит.

«Станцию «Мир» не забуду!»

Говорят, за спокойствие, немногословность, надежность и выдержку Анатолия Соловьева в отряде космонавтов прозвали Кнехт — так называется металлический столбик на причале, к которому крепятся швартовы пристающих судов.

Анатолий Яковлевич сегодня прекрасно выглядит, все так же бодр, строг и подтянут. Мало кто знает, но Соловьев в свое время отказался перейти работать на более высокую, но административную должность в Центре подготовки космонавтов. Он ответил тогда коротко и ясно: «Хочу летать!» И когда встал вопрос, кому отправляться во главе команды спасателей на израненный «Мир», ответ был ясен. Командиром той ответственной и опасной экспедиции был назначен именно Соловьев.

Как человек невероятно скромный и военный Анатолий Яковлевич никогда не выпячивает своих заслуг перед Родиной и российской наукой, обычно говорит коротко: выполнил задание такое-то и такое-то… Но именно у Соловьева, о чем он обычно не рассказывает, был неповторимый по сложности выход в так называемый перекрытый космос — как раз во время его 5-й экспедиции на орбитальную станцию «Мир».

Задача Анатолия Соловьева и его товарища Павла Виноградова состояла в том, чтоб зайти в один из покоробленных и разгерметизированных модулей и реконструировать его.

— С одной стороны, нет ужаса, что улетишь куда-то, работая в замкнутом вакууме. А если взглянуть под другим углом, теснота-то неимоверная, — прокомментировал ситуацию Анатолий Соловьев. — Работа в скафандре в таком варианте вызывает уже явные проблемы. Мозги тогда просто бурлили, дабы вывернуться, выдумать, как выполнить данную ювелирную работу…

За 11 лет на космической станции «Мир» было немало неполадок. Все они устранялись сверхгероическими усилиями обыкновенных — а вернее, необыкновенных — людей. Таких, как Анатолий Соловьев.

— Проблемы разные в космосе были, но катастроф у меня не было, — улыбается Соловьев. — Проблемы — решали. Понятно, что мне помогал громаднейший опыт, который накопился в моем профессиональном багаже. Моя звездная биография не рафинированный сахар, что мне по душе — знаете, я люблю хорошую заварочку, с проблемами.

…Когда в феврале 1998 года космонавт вернулся из полугодовой командировки с орбитальной станции «Мир», «Суббота» отправилась к Анатолию Соловьеву на ужин. Ночь до Москвы, полчаса до Звездного городка — и вот мы уже сидим за накрытым хозяйкой дома Наталией Васильевной столом.

— Космонавты испытывают серьезные, на грани человеческих возможностей, перегрузки, терпят боль, идут на опасные эксперименты. Наука пока еще мало знает о том, что происходит с организмом космонавтов. Понятно одно: в невесомости происходит изменение структуры костной ткани и водяного баланса организма, нарушение метаболических процессов. Да и характер радиационного излучения на орбите совершенно другой: тут уже действуют высокоэнергетические частицы, мощность которых в миллиарды раз больше, чем простое излучение урана…

В конце 1990-х годов правительство РФ, ссылаясь на дороговизну дальнейшей эксплуатации орбитальной станции, несмотря на многочисленные проекты спасения станции, приняло решение затопить «Мир». И 23 марта 2001 года проработавшая в три раза дольше первоначально установленного срока станция была затоплена в специальном районе в южной части Тихого океана, рядом с архипелагом Фиджи.

Понятно, что гибель «Мира» для Анатолия Соловьева, которого по праву называют долгожителем и спасателем этой орбитальной станции, была горьким моментом.

(К 2001 году «Мир» состоял из семи модулей, достигал 30 метров в длину и 20 метров в ширину и весил 100 тонн. За время эксплуатации станция стала настоящим домом для 108 космонавтов из 31 страны. На ее борту были проведены тысячи экспериментов и поставлено несколько рекордов, включая самый продолжительный (семь часов!) выход в открытый космос, совершенный Анатолием Соловьевым и Александром Баландиным.)

Скафандр — как корабль

В космос личных вещей берут мало (багаж космонавта — около 2,5 кг). Анатолий Соловьев, например, возил с собой только карточку жены и сыновей.

А вот звездная амуниция включает в себя как бы шесть отдельных костюмов, которые составляют такой миниатюрный космический домик. Со стороны Солнца он выдерживает плюс 180 по Цельсию, с обратной — минус 180. Дырочка в таком костюме может закончиться смертью космонавта.

Соловьев работал в открытом космосе в скафандре типа «Орлан», который пристегивается к поручням станции всего двумя карабинами, но замки эти очень хитрые — случайно не откроются.

— Скафандр не защищен от метеоритов, не спасает он и от всех излучений, — объяснил Анатолий Яковлевич. — Другое дело, что время выхода в открытый космос выбирается грамотно — с учетом наиболее благоприятных условий и работы.

Мы летаем на высоте примерно 400 км, тем не менее даже вблизи Земли существуют аномальные зоны повышенной радиации. Поэтому выход космонавта назначается только тогда, когда орбитальная станция максимально удалена от активных точек излучения… К слову, какую-то дозу радиоактивного облучения получает каждый пассажир обычного гражданского самолета, который находится на высоте 10-11 км. Это так, к сведению.

Космонавты в скафандре чувствуют себя, как обычные люди — в спортивном костюме. Это результат как упорных тренировок космонавтов, так и успешной работы конструкторов. Как только человек выходит в открытый космос, сразу возникает несколько проблем: как передвигаться, как фиксировать свое тело в нужном положении для работы.

Гвозди бы делать из этих людей!

В последние годы мы как-то привыкли к тому, что люди летают в космос… Иногда погибают, но большинство возвращаются на Землю живыми. Космос исследуют уже даже туристы…

Однако космос по-прежнему предельно враждебная среда для человека. Одна из опасностей — космическое излучение, которое состоит из заряженных частиц, в основном протонов и электронов, а также высокочастотных электромагнитных квантов. Часть из них приходит от Солнца, часть — из глубокого космоса. Проходя через тело человека, это излучение вызывает ионизацию вещества, нарушая работу облученных клеток, тканей и организма в целом.

Землю от космического излучения защищают атмосфера и магнитное поле. На орбите радиационный фон в сотни раз больше, чем на поверхности Земли. Каждые сутки космонавт получает дозу облучения примерно в пять раз больше, чем при рентгене грудной клетки. При работе в открытом космосе, как в случае Анатолия Соловьева, воздействие радиации оказывается еще на порядок выше.

«А Марс пусть еще немного подождет…»

Анатолий Яковлевич по-прежнему живет с супругой в своей квартире в обычной многоэтажке Звездного городка, что недалеко от Москвы. Говорит, что привык к этому жилью, да и денег на приобретение равноценной квартиры в столице у него просто нет. Миллионов космонавты не зарабатывают. Сыновья Соловьева работают, но не в космической отрасли.

— Хочу спросить: как вы относитесь к перспективам экспедиции на Марс?

— Такие полеты, как на Марс, технически давно возможны — все упирается в финансирование.

Считаю, что пилотируемая космонавтика хоть и важна, но пока она еще не на первом месте в космической отрасли. Думаю, Марсу придется нас еще немного подождать.

— Как вы относитесь к туристам в космосе?

— Прекрасно, если люди могут оплатить путешествие в космос. Пусть раскошеливаются! А мы, космонавты, параллельно сделаем какие-то полезные вещи. Космический туризм следует приветствовать и развивать.

— Как вы относитесь к присутствию женщин в космосе?

— Все зависит от конкретной программы. Существуют проекты, в которых участвовали и будут участвовать женщины. Но впереди всегда должны идти мужики, чтобы, например, дамам двери открывать. Я так это понимаю. (Улыбается.)

— Спасибо за встречу! Здоровья вам и удачи!

Досье «субботы»

Похожие публикации