На это понадобился год. В январе 2010 го родилась идея. В декабре Центральная избирательная комиссия сообщила, что планку взяли.  И превысили. Собрано 187 378 подписей за русский язык как второй государственный, что составляет 12,14% от числа обладающих правом голоса.

Законопроект передан в Сейм. Независимо от решения парламента, по нему состоится референдум, поскольку проект предусматривает изменения в Конституции.

«Русский язык был в Латвии всегда, а не ввозился сюда танками», —  говорит Владимир Линдерман, один из основателей общества «За родной язык», главный идеолог движения за сбор подписей. Ему удалось.

Собственно, движение начало активную работу после того, как в начале 2010 года правые радикалы Латвии объявили о сборе подписей граждан за перевод  русской школы на латышский язык обучения. В начале лета процесс возглавила националистическая партия «Все – Латвии!» с  энергичными лидерами во главе. И необходимые  им для начала 10 тысяч подписей были собраны.

Под угрозой оказался не только образование детей. Но и русская культура, язык да и само будущее  русских в Латвии.  Людей, чьи предки жили здесь испокон веков.

И между прочим, тех людей, на чьи налоги,  управляют страной латвийские власти.

Русские ответили. О том, как это было, рассказывает Владимир Линдерман.

Три этапа. Три составные части

—  После объявления подсчета голосов знакомые из разных стран постоянно спрашивают  — как в Латвии удалось такое? За такое короткое время собрать почти 190 тысяч голосов. Небывалая активность….

Интерес наших соотечественников не случайный,  проблема сохранения русского языка и культуры – общая и очень болезненная для всех стран постсоветского пространства.

— Начну с хронологии. Сама идея родилась где-то в начале этого года. Мы обдумывали, что надо ответить на предложение националистов  ликвидировать русское образования, обдумывали тему, формулировки.

— Вы уже организованы были? Когда появилось общество «За родной язык»?

—  Примерно тогда же мы его и организовали, в феврале. Мы уже знали, что будем делать, надо было продумать вопросы технического характера. Потому что первый этап с технической точки зрения — он самый сложный. Юридическая процедура такова: вообще проведение референдумов в Латвии, если они организуются не президентом, а снизу,  требует нескольких этапов. Первый этап — это сбор 10 тысяч нотариально заверенных подписей.

Если эти подписи собраны, их можно сдавать в Центральную избирательную комиссию, которая назначает срок второго сбора подписей – на этот раз нужно собрать 10% от числа зарегистрированных в Латвии избирателей. Но по сути, если называть вещи своими именами, собрать надо больше, чем 10%, потому что реальных избирателей (тех, которые голосуют, а не просто записаны), у нас вовсе не полтора миллиона, а миллион.

На каждый выборах мы видим примерно одно и то же число — голосует миллион. А зарегистрировано полтора, и считается от полутора —  то есть сегодня это 154 тысячи.

На второй этап отводится уже месяц. После чего назначается дата референдума. Вот такая, достаточно жестко прописанная юридическая процедура.

Тем, кто живет в других постсоветских республиках,  конечно, надо юридическую процедуру изучить, потому что попросту сборы подписей  сегодня имеют весьма малый вес. Это скорее моральный такой фактор. Но мы не живем в таком мире, где моральные моменты способны сыграть большую роль. А вот юридические способны.

Учитываем еще, конечно, что Латвия находится в ЕС, и здесь котируется соблюдение юридически такого формально жесткого подхода.

— Какие трудности были на первом этапе?

— Первые 10 тысяч мы собрали очень быстро. На них отводился вообще год.  А нам понадобилось полтора месяца.  Первая подпись появилась в марте и уже к концу апреля было зафиксировано 12,5 тысяч. Потом мы пережидали лето и выборы. В сентябре подали заявку, и второй этап нам назначили на ноябрь. В течение ноября мы собрали необходимое количество – более 187 тысяч.

— Что дальше?

Этот успех не означает, что русскому языку завтра присвоят статус второго государственного. Но, скажем так, это впервые за 20 лет – успех по консолидации русской общины Латвии. На первом этапе, конечно, нам помогло то, что националисты совсем расслабились,  у них была большая самоуверенность, что удастся ликвидировать русское образование.

И раньше, в течение 20 лет, им приходили в голову такие мысли, но как-то они не доводили это до такой вот реальности. А сейчас… И русские в Латвии получили большой импульс. На самом деле, наверное, русским людям действительно все эти 20 лет не хватало какого-то всплеска. Потому что мысли, что надо ответить, продемонстрировать свое самоуважение и показать, что мы здесь есть, были всегда.

Я считаю, то, что принес второй этап — доказательство того, что мы есть. Вероятно, для огромного числа латышей это был не факт до сих пор. Нет, конечно, они знали, что какая-то рассеянная масса как бы существует,  живет рядом, говорит на русском… Но то, что, в их понимании, рассеянная масса может консолидироваться под руководством конкретных лидеров и организоваться в вопросах финансирования, освещения в СМИ, — это для многих был большой шок.

— Возможно ли такое в других странах?

— Что касается других республик, надо смотреть юридическую составляющую. Мы за прошлые годы привыкли к тому, что сами по себе подписи играют какую-то роль. Играют роль процедуры. Дело в том, что, как ни крути, даже те страны, которые не входят в ЕС, все равно имеют выход на Европейский суд. И он «маячит» перед правящими любой страны, которые, в общем, не хотят портить отношения с ЕС.

И если есть четкая юридическая процедура, то выкинуть в мусорник то, что прописано в собственной конституции, нельзя, какой бы ни был клановый режим, да хоть самый авторитарный… Если бумаги, подписи собраны в соответствии с законом, это огромная проблема для любой власти.

—  Когда предполагается референдум?

—  Юридическая процедура такова: сейчас ЦИК подвел итоги, передал все президенту. Президент в этом вопросе не играет никакой юридической роли, это вопрос, правильнее сказать, этикета. То есть он получает и  просто передает в парламент. Дальше парламент это, естественно, зарубает и вопрос выносится на референдум. Официально.

Скорее всего это будет во второй половине февраля. Референдум — это однодневное мероприятие. Оно состязательного характера, голоса подаются и «за», и «против». Чтобы закон был принят, там должно проголосовать «за» колоссальное количество людей — более 700 тысяч. Мы считаем, что наша задача — максимально увеличить то число, что уже имеется.

Русский не иностранный

— Можно ли сделать прогнозы?

— Мой прогноз такой. Если мы удвоим, например, это количество — а это очень тяжело, но реально — то мы пробьем компромисс.   Для нас не вопрос — добиться символически, чтобы русский был вот именно государственным языком. Нам важно показать, что русский язык здесь не иностранный.

И отсюда все вытекает — и русские здесь не иностранцы и так далее. То есть любой юридический статус  русского языка —  это будет разумный компромисс. Как только есть статус, мы можем на всех позициях защищать язык. Опираясь на этот статус, а не просто из каких-то абстрактных моральных соображений или выкладок ученых.

Мы живем в мире, где правят юристы. И если мы соберем, даст Бог, тысяч 400 голосов, я почти уверен, что правящие пойдут на компромисс. Это же реальные 35-40% населения. Как можно такое вообще не учесть? В любом случае это просто породит ну очень большие трения в государстве.  Среди правящих в таком случае обязательно отколется какая-то группа, которая скажет, что «да», нужно найти точки компромисса. Просто из прагматических соображений.

—  Пресловутый пример… Швеция с Финляндией, Финляндия с официальным шведским языком. Для них это не представляет никакой угрозы.

— Это нигде не представляет угрозу, если это разумно. Никто из противников нам не представил четкую логику —  даже если возьмем по максимуму, если русскому языку дать статус государственного в Латвии, — почему, каким образом начнется гибель латышского? Никто об этом не говорит, это просто утверждается голословно. А если уж дать поменьше статус, но официальный, так я вообще тогда не понимаю, в чем проблема.

Время совпало с местом

—  Вероятно, проблема в том, что кому-то нужны проблемы… Такая маленькая у вас орггруппа,  всего несколько человек, а работа огромная.

—  Наш опыт, кстати, полностью опровергает фальшивые мифы о русских – что без полицейской дубинки русский человек не способен к самоорганизации. Это совершенно не так.  Группа наша была действительно совсем маленькая, потом появились представители в крупных городах Латвии — по одному-два человека.

Но с какого-то момента мы поняли, что все начинает самоорганизовываться. Конечно, прежде всего требуются общие установки, рулевые такие, какие-то рекомендации, юридические разъяснения, четкое видение политической перспективы. Ну и договоренности с каким-то бизнесом о помощи.

Но дальше на всех уровнях — везде, где надо было распространять листовки, перевозить кого-то на машинах, даже оповещения в СМИ, в конечном итоге процесс пошел сам. Мы не заплатили ни одной копейки ни за одну публикацию в газетах, хотя их было огромное количество. Но в газетах тоже работают русские люди, и они считали в данном случае это своим долгом. Я допускаю, что, может быть, на телевидении кто-то что-то проплачивал, но это шло уже помимо нас.

Причем,  я даже сталкивался с листовками, к которым вообще не имею никакого отношения. Были и доморощенные, и даже смешные… Мы выпускали стикеры для расклейки, и я увидел рядом со своим домом совершенно другие наклейки с текстом, которые мы не печатали. В общем, как-то вся система стала самоорганизовываться.

—  То есть время совпало с местом?

—  Произошла такая мобилизация. Люди показали высокий уровень самоорганизации. Исходя из моего опыта, нужны две вещи — большая вдохновляющая идея, которая эмоционально зажигает человека, дает ему силы. И умные, энергичные лидеры. Это две очень важные вещи. Люди должны доверять лидерам.

Да, может получиться, может не получиться… Ко мне очень многие подходили в момент переживаний, в момент зависаний, и говорили: ну ладно, ну не доберем голосов, главное, что мы почувствовали уверенность в своих силах.

Но идея, повторю, должна быть очень крупная.  У нас были дискуссии, что взять — тему гражданства или языка… Хотя чисто теоретически у референдума по гражданству, возможно, было бы больше шансов, но эта идея не была бы столь вдохновляющей.

Все-таки язык,  люди понимают, он связан со всем. Это и гражданство, и образование, и инструкции к лекарствам, которые не переводятся у нас — все от самого практического низа до самого духовного верха… Эта тема дала сильный всплеск эмоций.

Ну и 20 лет прошло, тоже надо учитывать опыт… Кроме того, есть такой момент: для русского человека важно, чтобы борьба была — «за». А не против чего-то.

Множество всяких идей умерли очень быстро потому, что боролись «против». Наверно, это заложено в психологии. Люди очень гордились тем, что —  нет, мы не против латышского, мы за свой язык. Даже если это не любит правительство…

Русский язык, он соединяет и самые маленькие повседневные потребности человека, и какую-то духовную перспективу, потому что с этим связано наше самосознание. Поэтому все сработало.

И кроме того,  в рамках этой кампании, конечно, самый сильный импульс связан с детьми, с их перспективами.  Конечно, у каждого жизнь может сложиться по-разному, кто-то может в другую страну перехать, но это уже добровольные решения, а в принципе, каждый хочет дать своим детям образование на родном языке…

Сейчас начнется третий этап, и тут важны уже аргументы, которые должны как-то воздействовать и на латышей тоже. Есть очень много важных аргументов,  которые подходят не только Латвии, но и другим республикам. В Латвии, например, живет где-то 800 тысяч людей, для которых русский язык является родным. Из них 300 тысяч — это те, чьи предки здесь жили всегда, это важно.

Даже только этих людей учитывая — это уже 15% населения.  Уже их этого исходя, у языка должен быть статус —  по всем европейским канонам. Пусть даже региональный.

То есть правда на нашей стороне – с любой стороны.

Похожие публикации